Джейд смотрит на меня темными глазами.
– Люди сжигают мосты не просто так, Аннабель. Это продуманный шаг. Они хотят лишить себя возможности вернуться назад.
Мне становится страшно. Да, отношения с Майклом последнее время меня не радовали, но готова ли я была их прекратить?
– Хочешь сказать, я намеренно все разрушила?
Джейд чуть наклоняет голову набок.
– Из Мичигана ты вернулась немного другой. – Она приподнимает прядь моих волос. – Такое впечатление, что тебе надоело быть мисс Совершенство.
Я убираю прядь за ухо.
– Послушай, ты нашла не лучшее время сообщить, как ужасно я выгляжу.
– Напротив, все прекрасно. У тебя появилась мама, и она тебя любит. – Джейд ласково улыбается. – И тот парень… Джей-Эр? Эр-Джей? Черт, как его зовут? Когда ты рассказываешь мне о нем, твои глаза сияют.
Я качаю головой.
– Этого никогда не будет. Да, он кажется отличным парнем, но я его почти не знаю, а он не знает меня. Если бы я ему рассказала, как поступила, он оттолкнул бы меня, как и все остальные. Я ведь столько лгала.
– Лгала. В прошлом. Но не сейчас. Кроме того, если он такой порядочный, как ты говоришь, ему будет наплевать на то, что сделала девочка Анна в тринадцать лет.
– Какая теперь разница. Он за тысячу миль.
Джейд смотрит на меня с улыбкой.
– За тысячу миль от чего?
Глава 36
В три часа я вскакиваю с кровати с ощущением, что сердце вот-вот выскочит из груди. Распахиваю французские окна, и на меня обрушивается тридцатиградусная жара вкупе с девяностопроцентной влажностью. Я стою на балконе и тяжело дышу, опершись о перила. Ночная сорочка вскоре прилипает к груди. Наверное, у меня сердечный приступ. Отчего же так тяжело дышать? Господи, помоги мне!
Все пройдет. Всегда проходит.
Со дня выхода шоу прошло шесть дней, а я ни одну ночь не провела спокойно. И все из-за Фионы и ее чертовых камней! Я обнажила свою душу, но вместо обещанного прощения получила осуждение и ненависть окружающих. Майкла. Зрителей. Даже работодателей.
Теперь я мечтаю вернуться в жизнь, которая была у меня всего неделю назад. Да, она не была идеальной, но все же лучше одиночества и неопределенности. Пора признать, что меня все отвергли. В своих фантазиях я представляю, как мне звонит Майкл – лучше в дверь – и просит его простить. Он говорит, что был не прав, но теперь все осознал и уважает мое решение прилюдно признать вину. Изредка мечты становятся более смелыми, и Майкл говорит, что любит меня и хочет, чтобы я стала его женой. Тут я обычно вспоминаю, что сожгла мосты, о том, что произошло из-за меня с Дороти, во что я превратила ее жизнь. Будь прокляты эти камни!
Не дав себе время на раздумья, я влетаю в комнату и хватаю телефон. Несколько минут роюсь в ящике стола, пока не нахожу наконец нужную визитку.
Дрожащими руками я спешно набираю номер. Меня не волнует, что сейчас глубокая ночь. Она еще имеет наглость ездить по всей стране и собирать миллионные аудитории.
Вы позвонили Фионе Ноулс. Пожалуйста, оставьте сообщение.
Гнев и печаль наваливаются на меня очередной сильной волной, и я уже опять чувствую себя той затравленной девочкой в Блумфилде. Однако на этот раз мне удается побороть себя и заставить говорить. Я изо всех сил сжимаю телефон.
– Это Анна Фарр. Мне вот интересно, Фиона, ты сама веришь в эти камни? Я считаю, что твоя идея – полная чушь. Я потеряла работу, любимого мужчину и моих зрителей. Моя приятельница поссорилась из-за твоих камней со своей давней подругой. А ты продолжаешь проповедовать свое учение, рекламируешь камни, как возможность получить отпущение грехов и смыть с себя позор. Все это ерунда, Фиона. Ты ничего не сможешь добиться. Бывают ситуации, когда слов «Прости меня» недостаточно. – Сейчас я полностью уверена, что сжигаю еще один мост. – Ты помнишь, как ты вела себя со мной в школе? И ты причинила боль не только мне. – Я закрываю глаза. Конечно, она не поймет, о чем я говорю, но это правда. – Ты разрушила мою семью.
Да, Фиона Ноулс совершила не одно разрушительное вторжение в мой мир. Их было два.
Я лежу на кованом диванчике и смотрю в небо до тех пор, пока из-за горизонта не начинают пробиваться первые лучи солнца. Тогда я беру телефон и набираю мамин номер.
– Доброе утро, милая.
У меня сжимается горло, так происходит теперь каждый раз, когда я слышу ее голос.
– Здравствуй, мама. Как дела?
– Ты о той простуде, о которой я рассказывала? Боб еще не справился, но он в хорошем настроении. Вчера в пансионате для престарелых он был молодцом, а вечером съел целый хот-дог.
– Рада, что ему лучше. – Я ругаю себя за то, что, возможно, своими словами поддерживаю в маме надежду. Боб справится с простудой, но болезнь ему не побороть.
– А как ты, милая? Тебе лучше?
– Нет. – Я закрываю глаза. – Ночью я позвонила Фионе и наговорила гадости на автоответчик. Теперь мне ужасно стыдно.
– На тебя столько всего свалилось, ты просто не в себе, солнышко.
– Знаешь, самое грустное, что я, кажется, наконец стала самой собой. И до сих пор обижаю людей.
– О, дорогая моя, тебе станет лучше, когда ты начнешь работать. Я уверена, через некоторое время тебе позвонят с канала и позовут обратно.
Именно. И Майкл оставит политику, женится на мне, и у нас будет дюжина детишек. Я вздыхаю. Мама всегда была оптимистом, такой у нее характер.
– Спасибо, мама, но этому не бывать. Я же тебе говорила, что это для всех я ушла по собственной инициативе, на самом деле меня уволили.
– Если тебе нужны деньги, то я могу…
– Нет. Спасибо. – Сердце в очередной раз сжимается от боли. Мама, которая зарабатывает на жизнь уборкой, предлагает мне деньги. Она не знает, что я могу не работать лет десять или даже больше, прежде чем кончатся деньги, полученные в наследство от отца, накопленные им, кстати, во многом благодаря тому, что он оставил без гроша в кармане бывшую жену.
– Я хочу напомнить тебе, доченька, если у тебя ничего не получится, ты всегда можешь приехать домой.
Домой. К ней домой. Мама говорит так мягко и осторожно, словно пытается пригласить на свидание понравившегося мальчика и боится услышать отказ. Я вытираю глаза и киваю.
– Спасибо, мама.
– Я была бы очень рада, – добавляет она. – Но я понимаю, какие воспоминания у тебя связаны с этим местом.
Я представляю, что она сидит сейчас на безупречно чистой кухне и смотрит на новые дубовые шкафчики, а Боб в своем кресле вертит в руках головоломку. В доме пахнет отполированным деревом, лимонным маслом для мебели и свежим кофе. А может, мама смотрит в окно на озеро, над которым пролетает пара диких гусей, или видит, как Трейси развешивает белье на веревке. Они помашут друг другу и знаками договариваются увидеться позже, когда Трейси выйдет гулять с ребенком.
