Я поворачиваюсь к женщине. Лицо ее напряжено, лоб нахмурен, губы поджаты, я физически ощущаю, как ей больно за меня.
– Правда в том…
Слышу, как на меня надвигается камера. Кусаю губы. Следует ли мне произносить эти слова? Могу ли я себе позволить?
– Правда в том… – Сердце сейчас выпрыгнет из груди. – Что просить прощения нужно было не маме. – Слышу удивленные возгласы в зале.
– О, дорогая, – говорит мне женщина, – в чем же ваша вина?
– И тем не менее.
Я разворачиваюсь и иду на сцену. Сажусь на диван и смотрю прямо в камеру. На этот раз я рассказываю все. И рассказываю правду. Ну… по крайней мере, то, что я считаю правдой. На этот раз я не говорю размыто, используя намеки.
– Я должна сделать признание. В этой истории жертва не я, а моя мама. Двадцать лет назад, не подумав, я обвинила ее мужчину в том, чего он не совершал. Таким образом я разрушила его жизнь и жизнь мамы.
Я смотрю в зал, на ту женщину, с которой недавно разговаривала, и вижу, как меняется ее лицо, в глазах появляется недоумение, а потом ужас. Теперь до конца шоу все обсуждают услышанное.
– Понимаете, я была ребенком и решила, что моя правда и есть настоящая правда. Я была эгоистична и слишком уверена в себе. Я и представить не могла, что мой поступок приведет к таким последствиям. Даже став взрослой, я продолжала придерживаться своей версии произошедшего. Казалось, это легче, чем докопаться до истины.
Вы спросите, принял ли Боб от меня камень? Нет. Вернее, не совсем. Я опоздала. У него началась старческая деменция. Он никогда не поймет, за что я прошу прощения, не сможет ощутить радость быть оправданным. – На глаза наворачиваются слезы, и я часто моргаю. Теперь отношение публики ко мне изменится. Такой человек не может вызывать симпатию. – И все равно я благодарна Камням прощения. Они привели меня к маме, а наше воссоединение для меня самое важное в жизни.
Я смахиваю пальцами слезы. В зале по-прежнему царит тишина. Краем глаза я вижу, как Стюарт судорожно поднимает руку. Аплодисменты? Господи, Стюарт, разве я их заслужила? В этой сказке я не добрый волшебник, а злодей.
– И ты так и не заплатила за свою ложь.
Я подпрыгиваю на месте. Клаудия. А я совсем забыла о соведущей. Слова «за свою ложь» меня больно задели. Я никогда не думала о том, что солгала намеренно. Я до сего дня не вполне уверена, что произошло на самом деле. Она смотрит на меня и кивает, ожидая ответа.
Мне следует сказать ей, что я заплатила, и заплатила сполна – все эти годы я провела без мамы. Так бы и поступила прежняя я, та, которая убеждала себя в собственной правоте.
– Ты права, – говорю я. – До сих пор не заплатила.
Глава 31
Стоит мне уйти за кулисы, как Стюарт хватает меня под локоть. Мне не нужны его восторженные одобрения, я не желаю слышать о том, как, благодаря моему признанию, поднялись наши рейтинги, и это лучшее, что я могла сделать для своей карьеры. Мне претит даже мысль о том, чтобы извлечь выгоду из последней программы. Я не собиралась открывать правду и сделала это, разумеется, не в угоду руководству и рейтингам. Меня подтолкнуло желание по-настоящему искупить вину.
По дороге домой мне приходится останавливаться через каждые пару миль, чтобы вытереть слезы. Перестать плакать я не могу. Мое признание в прямом эфире оказалось неуправляемым, вырвавшимся на свободу потоком, прорвавшим плотину. Я позволила себе предстать перед тысячами зрителей с обнаженной душой, такой, какая я есть, без прикрас. Позволила себе ощутить всю боль, стыд, горе и сожаление одновременно. Я призналась в ужасной ошибке, и обретенная свобода даровала невиданную легкость, но и невероятные мучения.
Я сворачиваю на стоянку работающего круглосуточно супермаркета и набираю номер Майкла.
Слышу автоответчик и вспоминаю, что он до пятницы пробудет в Батон-Руж.
– Это я, Майкл. Я рассказала всем правду. Понимаешь, я не хотела, но так получилось. Ты должен меня понять.
Вернувшись домой с пакетом купленного по дороге ужина, я устраиваюсь на балконе, и в этот момент в домофон звонит Джейд.
– Поднимайся, – приглашаю я, достаю еще один бокал для вина и принимаюсь выкладывать на тарелку красную фасоль и рис.
– Я думала, ты ужинаешь с Майклом, – говорит она. – Сегодня ведь среда.
– Нет. Он встречается с инвесторами в Батон-Руж. Ну, знаешь, гольф, мартини, всякие развлечения для мальчиков. Мы увидимся в выходные.
– А как же Злюка?
Я стараюсь скрыть улыбку.
– Осталась с бабушкой.
Джейд вскидывает брови.
– Просто удивительно, как он быстро все решает, когда ему нужно уехать.
Звонит мой телефон. Код триста двенадцать.
– Бог мой! – вскрикиваю я. – Это Чикаго. Я должна ответить.
– Сделай глубокий вдох и скажи, что ты приедешь только при условии шестизначной суммы в контракте для своей помощницы.
– Слушаю, – говорю я, подходя к французскому окну. Прежде чем переступить порог и войти в комнату, я поворачиваюсь и смотрю на Джейд. Она поднимает большой палец и энергично кивает.
– Анна, это мистер Питерс.
– Здравствуйте, Джеймс, хм… мистер Питерс.
– Я был крайне удивлен, увидев ваше сегодняшнее шоу.
– Вы смотрели? – улыбаюсь я.
– Моя сестра прислала мне ролик из Ютюб.
– Как мило с ее стороны. Очевидно, ваше отношение ко мне изменилось с той поры, когда я представила свою идею на рассмотрение канала. Понимаете, я была уверена, что мама передо мной виновата, но когда услышала ее рассказ… Я вовсе не собиралась сегодня открывать правду, но мне внезапно показалось, что будет несправедливо, если все станут считать ее незаслуженно виноватой.
Мистер Питерс молчит несколько секунд.
– Но, Анна, вы обещали, что это будет эксклюзив для нашего канала.
– Верно.
– Стюарт Букер утверждает, что эта идея принадлежит ему и вашей соведущей.
Я открываю рот и падаю в кресло.
– Нет. Это ложь. Понимаете, моя соведущая Клаудия пытается занять мое место с тех пор…
В моей словесной тираде слишком много обвинений, мелочности и гнева. Сейчас не время. Я не должна опускаться до этого.
– Простите, мистер Питерс. Возникло небольшое недопонимание. Я все могу объяснить.
– И вы меня простите, но Джозеф Уинслоу отменил вашу встречу. Вы больше не претендент на это место. Желаю вам удачи, Анна. И не волнуйтесь, я ничего не рассказал Стюарту.
Я возвращаюсь на балкон в состоянии полной растерянности.
Джейд поднимает бокал.
– Выпьем за новую ведущую Чикагского телевидения?
