В зале раздаются редкие смешки.
– Но мне всегда было страшно позволить людям увидеть меня такой. Ведь в этой женщине нет ничего привлекательного. Смешно, скажете вы. Я изо всех сил пыталась скрыть свои недостатки. Мы все не любим демонстрировать свои слабые стороны, но именно признание недостатков и позволяет зародиться любви.
Наши взгляды ненадолго встречаются, и я ощущаю желание подойти к ней, обнять, но вместо этого отворачиваюсь.
– Я задумалась, как искупить свою вину, – продолжает Фиона. Я вспоминаю о Дороти, ее храбрости. К сожалению, мне никогда не стать такой. – Разумеется, я не была уверена, что люди меня простят. У меня на полке до сих пор стоит ваза, наполненная мелкими камушками. Удивительно, но камни со мной разговаривают. Они стали для меня символом спасения и надежды. Кроме того, их вес не дает мне забыть о тяжести вины.
После того как отправила камни тем, кто был на свадьбе, я ощутила потребность извиниться перед всеми, кому сделала что-то плохое. И я продолжила отправлять камни. Прошла неделя, и в моем почтовом ящике стали появляться письма, сообщающие, что я прощена. Многолетняя ненависть к себе таяла день за днем, и мне становилось все легче и легче. Жизнь с грузом вины требует немало моральных сил, избавиться от него огромное облегчение. Надо сказать, и те люди, которые даруют прощение, чувствуют себя потом намного лучше.
– А еще вы решили организовать встречу людей, которые смогли простить друг друга.
– Верно, – вздыхает Фиона, словно мысли об этом мероприятии ее тяготят. – Мы решили собраться в Миллениум-парке в Чикаго. Все люди, получившие и отправившие Камни прощения, соберутся там девятого августа, чтобы вместе отпраздновать освобождение от груза, так сказать. – Фиона подмигивает, глядя в зал, и публика смеется. – Организовать такое будет непросто, поэтому мы всегда рады волонтерам. Вы можете узнать подробности на моем сайте. – Она оглядывает собравшихся. – Нет желающих?
Люди кивают и хлопают в ладоши. Фиона указывает на женщину в возрасте:
– Отлично. Вот вы уже приняты.
Клаудия прижимает руки к груди.
– Какое счастье, что в нашем обществе появился такой человек. Мы непременно пригласим вас еще раз к нам в студию после мероприятия, и вы расскажете всем, как оно прошло. А сейчас настало время перейти к моей любимой части программы. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.
Я чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Да, это не ее шоу, но ведь я сама хотела, чтобы оно прошло именно так. Пока все идет по плану. Осталось всего пятнадцать минут, а речь о полученных мной от Фионы камнях, к счастью, так и не зашла. И так же не поднята ни одна из тем, которые я берегу для WCHI. Надеюсь, Джеймс Питерс останется мной доволен.
Я выхожу в зал с микрофоном, а Клаудия и Фиона остаются на сцене.
Сегодня аудитория очень активна, на Фиону буквально обрушивается шквал вопросов.
– Может, в некоторых случаях лучше не пытаться попросить прощения?
– Возможно, – кивает Фиона. – Ведь смысл в том, чтобы получить и даровать облегчение, а не усилить боль.
Я опять думаю о Дороти и ее неудавшейся попытке избавиться от чувства вины. Впрочем, это не было ее целью, она надеялась, что после ее признания станет легче Мэрилин.
Протягиваю микрофон высокой брюнетке.
– Расскажите самую интересную историю прощения.
Фиона смотрит на Клаудию.
– Ты не против?
Клаудия опускает глаза.
– Нет.
Фиона рассказывает ту же историю, что я услышала от Клаудии, о поездке в Канкун и испорченных отношениях Лейси и Генри. Я смотрю на них, разинув рот, и не могу поверить, что они решили рассказать все это в прямом эфире. Я поворачиваюсь к Клаудии, думая увидеть ее красной от смущения, вжавшейся в диван, но она сидит, гордо расправив плечи и вскинув голову. Определенно эта женщина сделана из более прочного материала, нежели я.
– Брак Лейси и Марка просуществовал всего шестнадцать месяцев, – завершает Фиона свой рассказ. – А Клаудия так и не смогла простить себя за то, как поступила с подругой. И тогда она сделала то, что и должен хороший журналист и подруга, конечно. Она нашла Генри.
Подождите… что?
Аудитория с облегчением выдыхает.
Фиона поворачивается к Клаудии.
– А теперь ты расскажи, что было дальше.
Клаудия улыбается и встает с места.
– Поиски Генри превратились в дело всей моей жизни. – Произнося имя Генри, она ставит в воздухе кавычки. – Разумеется, я изменила имена, чтобы защитить друзей. – Она закрывает глаза и поднимает руку. Теперь она похожа на актрису на бродвейской сцене. Публика замирает в ожидании развязки столь захватывающей истории. – Семь месяцев назад мне наконец удалось его найти. Лейси и Генри поженятся уже в сентябре! – Она произнесла эту фразу тоном Опры Уинфри, сообщающей, что каждый сидящий в зале выиграл сверкающий кабриолет.
Люди оживляются, словно каждый действительно получил ключи. Я отхожу в сторону, стараясь привести в порядок путающиеся мысли. Неужели я что-то не так поняла? Ведь именно я вчера предложила Клаудии найти Генри. Не могла же она найти его за ночь?
Женщина средних лет поднимает руку, и я спешу к ней с микрофоном.
– Я хочу обратиться к вам, Анна, – говорит она. – Расскажите свою историю прощения.
– Мою?
– Да. Вы получили Камни прощения?
У меня такое чувство, что меня ударили под дых. Я нахожу глазами Клаудию. Она смотрит на меня, приоткрыв рот и прижав руки к груди. Похоже, она удивлена не меньше меня.
Я перевожу взгляд на Фиону. О нет, мы ведь договорились сохранить секрет.
Поднимаю глаза на Стюарта в будке и вижу на его лице довольную ухмылку. Как он смеет?!
– Ну… да, я получила камни. – Я стараюсь улыбнуться, но в душе нарастает тревога.
Я спешу подойти к молодой женщине в длинной черной юбке.
– Ваш вопрос.
– Так вы отправили кому-то камень?
Черт! Опять вопрос ко мне! Что-то в этой женщине кажется мне знакомым. Ведь это Даниэль из студии новостей. Чертов Стюарт! Он специально подсадил ее в зал. Или это сделала Клаудия?
Из груди вырывается нервный смех.
– О… да, вернее… нет. Пока не отправила, но непременно это сделаю.
Женщина, сидящая рядом с Даниэль, вырывает у меня микрофон.
– И перед кем вы собираетесь извиниться?
Я украдкой поворачиваюсь к аппаратной, желая выплеснуть весь свой гнев на Стюарта. Он пожимает плечами, будто вовсе здесь ни при чем.
– Ну… у меня с мамой были… некоторые разногласия…
Господи, что здесь происходит? Меня пытаются столкнуть в бездну. Майкл будет в ярости, если я расскажу в прямом эфире историю, которую он не желает даже слушать. К тому же теперь это уже не моя история, она принадлежит WCHI.
