Глава 1
Это продолжалось сто шестьдесят три дня. Я листала дневник и считала. А теперь она написала книгу. Эта женщина восходящая звезда. Эксперт по искусству прощать. Ирония судьбы. Разглядываю ее фотографию. По-прежнему милое лицо, взъерошенная мальчишеская стрижка, нос кнопкой. Но сейчас ее улыбка кажется искренней, во взгляде нет былой насмешки. Тем не менее ее образ заставляет мое сердце биться чаще.
Швыряю газету «Таймс-Пикаюн» на кофейный столик и тут же хватаю ее снова.
«ПРИЗНАНИЕ ВИНЫ
Автор Брайан Мосс, Новый Орлеан.
Можно ли прощением излечить старые раны, или некоторые тайны лучше никогда не раскрывать?
По мнению тридцатичетырехлетней Фионы Ноулс, адвоката из Ройал-Оук, штат Мичиган, желание загладить вину за прошлые ошибки – важный шаг на пути к достижению душевного покоя.
«Признать вину непросто, – утверждает Ноулс. – Большинство из нас не склонны демонстрировать собственную слабость, вместо этого мы стараемся подавить в себе чувство вины и стыда, надеясь, что никто не сможет увидеть то, что мы тщательно скрываем. Избавление от гнета вины дарит свободу».
Мисс Ноулс знает, о чем говорит. Ее теория появилась весной 2013 года, после того как она написала 35 писем с извинениями. И к каждому приложила мешочек с двумя камушками, которые назвала Камни прощения. Теория Фионы Ноулс проста: необходимо прощать и просить прощения.
«Внезапно я поняла, что людям необходимо прощение, в них живет желание искупить вину. Ветер подхватил мои Камни прощения, как семена одуванчика, и понес по миру».
Заслуга ли это ветра или мисс Ноулс, но Камни прощения работают и помогают людям. Известно, что на сегодняшний день в обращении находится почти 400 тысяч камней. В четверг, 24 апреля, в книжном магазине «Октавия» состоится встреча с мисс Ноулс. Она расскажет о своей новой книге, которая, вероятно, будет называться «Камни прощения».
Подпрыгиваю от неожиданности, когда сигналит мобильный телефон, сообщая, что уже пять сорок пять – пора идти на работу. Руки дрожат, когда я запихиваю газету в объемистую сумку. Беру ключи, пластиковый стакан и направляюсь к выходу.
Три часа спустя, после анализа ужасающего рейтинга прошлой недели и обсуждения захватывающей темы (как правильно пользоваться автозагаром), я сижу в своем кабинете – гримерной – с запутанными в волосах бигуди и парикмахерской накидкой на плечах поверх рабочего платья. Начинается мой самый нелюбимый этап. Думаете, после десяти лет работы перед камерой к этому можно привыкнуть? На грим полагается приходить без макияжа, и я чувствую себя так, словно стою в купальнике в свете софитов перед толпой зрителей. Я уже привыкла извиняться перед Джейд за необходимость лицезреть выбоины на моем носу, известные как расширенные поры, и круги под глазами, с которыми я выгляжу так, словно играла в футбол. Однажды я попыталась стащить из ее косметички кисточку для нанесения основы, чтобы потом обвинить в неспособности замаскировать огромный прыщ на моем подбородке. Как любил говаривать мой отец: «Если бы Богу было угодно, чтобы лицо женщины оставалось девственно-чистым, он бы не создал декоративную косметику».
Пока Джейд колдует над моим лицом, я перебираю стопку корреспонденции и внезапно холодею. Желудок подпрыгивает к горлу. Письмо лежит в середине стопки среди других конвертов, виден лишь правый верхний угол со штемпелем Чикаго. Да ладно, Джек, довольно уже! Он не давал о себе знать почти целый год. Сколько раз мне повторять ему, что все в порядке, он прощен, а я спокойно живу дальше? Отодвигаю стопку, предварительно выравнивая так, чтобы угол злополучного письма не был виден, и беру ноутбук.
– Дорогая Анна, – читаю я вслух, открыв послание электронной почты с единственной целью прогнать мысли о Джеке Руссо. – Мы с мужем каждое утро смотрим Ваше шоу. Он говорит, что Вы потрясающая, считает Вас второй Кэти Курик.
– Смотрим вверх, мисс Курик, – командует Джейд и начинает прокрашивать нижние ресницы угольно-черным карандашом.
– Угу… Кэти Курик, только без миллионов долларов и толп обожателей… И красавиц дочерей, и прекрасного мужа…
– Это все будет, – говорит Джейд с такой уверенностью, что я почти ей верю. Сегодня она выглядит лучше, чем обычно, собранные в хвост дреды открывают лицо, видны огромные глаза и безупречная шоколадная кожа. На ней простые лосины и черный халат с множеством карманов, из которых торчат кисточки различных размеров, скошенные под разным углом. Джейд берет кисть для подводки, а я возвращаюсь к письму.
– Лично я считаю, что Кэти слишком переоценивают. Мне нравится Хода Котб. Она такая смешная.
– О! Вот так тебе, – произносит Джейд.
Я хихикаю и продолжаю:
– Мой муж утверждает, что Вы разведены, а я говорю, что никогда не были замужем. Кто из нас прав?
Поднимаю руки и кладу на клавиатуру.
– Дорогая миссис Никсон, – произношу я вслух то, что печатаю. – Благодарю Вас за то, что смотрите шоу Анны Фарр. Надеюсь, Вам и мужу понравятся новые выпуски. (Кстати, я с Вами согласна, Хода великолепна.) Желаю Вам всего самого лучшего.
– Эй, ты не ответила на вопрос.
В упор смотрю на отражение Джейд в зеркале. Она качает головой и берет палетку теней.
– Ты же не ответила.
– Я соблюла приличия.
– Ты всегда соблюдаешь приличия. Даже слишком этим увлекаешься, по моему мнению.
– Да, пожалуй. Даже когда жаловалась на того заносчивого шеф-повара из программы на прошлой неделе. Мейсон, не помню, как его, замучил меня односложными ответами на каждый вопрос. Мне же надо думать о рейтингах! Господи, а теперь еще и эта Клаудия. – Поворачиваю голову к Джейд. – Я говорила тебе, что Стюарт подумывает сделать ее моей соведущей? Он хочет от меня избавиться!
– Закрой глаза, – велит Джейд и начинает водить кисточкой по моим векам.
– Эта женщина появилась в городе всего шесть недель назад, а уже популярнее меня.
– Где уж там! – восклицает Джейд. – В этом городе тебя считают своей. Но это не заставит Клаудию Кэмбелл отказаться от попытки захватить власть. Мне все это очень не нравится.
– Не вижу ничего страшного. Она амбициозна, это верно, но по сути человек неплохой. Меня больше беспокоит Стюарт. Его интересуют рейтинги, а мои последнее время…
– Черт, знаю я. Ничего, они опять поднимутся. Тебе просто надо быть внимательнее. Мисс Клаудия привыкла побеждать. Где это видано, чтобы начинающая ведущая из WNBC Нью-Йорк надеялась на что-то большее, чем место в утренних новостях?
В тележурналистике своя иерархия. Большинство из нас начинают с ведущего пятичасовых новостей, что означает подъем в три ради аудитории из двух человек. Только через девять месяцев мне улыбнулось счастье, и я стала вести новости в выходные дни, а потом и дневные новости. На этом месте я задержалась на долгие четыре года. Стать ведущей вечернего выпуска все равно что выиграть главный приз, и мне повезло оказаться в WNO в нужное время. Тогда как раз ушел на пенсию Роберт Джекобс, а точнее, если верить слухам, его заставили уйти, и Присцилла предложила мне его место. Рейтинги мгновенно взлетели. Вскоре я уже работала день и ночь, вела благотворительные мероприятия, церемонии по сбору средств и даже празднования по случаю Марди Грас. К моему собственному удивлению, я вскоре стала местной знаменитостью, что до сих пор не укладывается в голове. Мой взлет продолжался, к счастью, я не задержалась на месте ведущей вечерних новостей. «Город-полумесяц» «влюбился в Анну Фарр» – так, по крайней мере, говорили, – и через два года мне предложили вести собственное шоу. Это невероятная удача, ради нее большинство журналистов готовы на все.
