В общем, все довольно печально. Но кое-что осталось. Лис, Ворон и Чел бас после моих выстрелов выскочили из теплых постелей, обнаружили убитых охранников и собак, а затем объявили общую тревогу. Люди они опытные, особенно командир повольников. Поэтому быстро сориентировались и, когда до взрыва артпогреба оставалось несколько минут, начали эвакуацию, и даже успели вывезти переносные сейфы с золотом, наличностью и документацией. Благодаря их действиям часть личного состава смогла укрыться в бункерах на склоне или уйти с вершины вниз, а иначе потери были бы больше.
Потом, после взрыва, они меня искали. В Александровске даже был создан штаб, который занимался только этим и включал в себя представителей моего отряда, преображенцев, росанов и связного от Велимира. Надо отметить, успехи у них имелись. Двух дампиров, которые отвлекали поисковиков, выследили и убили спецназовцы Лапшина. Причем с минимальными потерями — всего один убитый и шесть раненых. А затем вдоль реки были выставлены отряды наблюдателей, а на левый берег выдвинулись отряды воинов, которые обнаружили отряд дикарей и разгромили его. Так мало того, утром, после моего побега от дампиров Велимир нашел Сура, а потом лично отрубил этому монстру голову. И если бы я не сбежал, возможно, он стал бы моим спасителем. А может быть, и не стал, ибо дампир мог понять, что ему не уйти, и размозжил бы мне череп.
Походив по развалинам и навестив раненых, которыми под руководством Митяева занимались целители росанов и доктора преображенцев, я собрал совет командиров. Сколько ни горюй и себя ни кори, надо заниматься делом.
Офицеры собрались быстро. Соловьев и Ромашин, которые утверждали, что за три-четыре месяца они полностью восстановят базу. Лис и Миша Ковпак, недовольные и хмурые, потому что потеряли целый взвод повольников. Ворон и Челбас, напротив, спокойные, словно ничего не произошло. Костерин с гипсом на левой руке. Чумазый Володька Макеев, которого выдернули из полуразрушенной кузницы, потому что я решил, что он тоже должен присутствовать. Вот и все. Ахметшин нас оставил, ушел под крыло полковника Дорошенко, а остальные либо погибли, либо не имели права голоса.
Коротко и четко я рассказал командирам о своих дальнейших планах. Они поняли главное — отныне наши пути-дороги расходятся, по крайней мере на время, и никому это не понравилось. Как это так?! Я всех собрал, объединил и заставил трудиться во имя общей цели — борьбы с демонами, — а теперь ухожу? По мнению некоторых, это очень сильно напоминало дезертирство. Так не должно быть, и это не по понятиям. Раз уж я главный вождь, то просто обязан и дальше вести их за собой. Только Ворон с Челбасом промолчали, переглянулись и обменялись кивками, будто они чего-то подобного ожидали и мои слова для друзей неожиданностью не стали.
Ударив кулаком по столу, я заставил офицеров прекратить балаган. После чего дал каждому возможность высказаться, выслушал всех и еще раз подтвердил, что мое решение неизменно. А раз так, то каждый волен поступать, как ему вздумается. Если кто-то готов отвечать за базу и держать ее, никаких проблем, сделаю его своим временным преемником. Кто желает вернуться на Землю, обеспечу выход. Кто намерен отправиться в Каменец или встать под руку одного из Преображенских полковников, отпущу. Однако без выходного пособия, поскольку контракта, заключенного между мной, наемниками и повольниками, никто не отменял и они должны служить дальше.
С этого момента совещание перешло в конструктивное русло, ибо своя рубаха ближе к телу. Соловьев, старый стрелок, решил уехать в Медногорск. Ромашин, махнув рукой, заявил, что намерен вернуться домой. Костерин с повольниками. Челбас и Ворон переходят на Землю. Лис и Ковпак остаются, распродают излишки товаров, которые остались на вспомогательных складах, а попутно продолжают охранять гору до истечения контракта и разбирают развалины. А Володька Макеев вместе с кузнецами уходит к росанам, все равно мне его учить нечему, да и некогда. Много раз собирался заняться с ним тренировками, но из этого ничего не выходило. Нет у меня времени, как и навыков, которые бы я мог ему передать, ибо ведовские таланты у нас разные.
Совет, который проходил в одном из уцелевших бункеров, закончился, и командиры разошлись. Но ненадолго. Выждав немного, один за другим они возвращались для приватной беседы, и у каждого на уме было что-то свое, просьба или предложение.
Соловьев попросил серебряных рублей, новый внедорожник, несколько хороших стволов, снаряжение и боеприпасы, как выходное пособие, и я не отказал. Старик на своей волне, он бродяга и будет искать приключений. Человек достойный и свое отработал, так что денег и снаряжения не жаль.
Володька обратился за разрешением демонтировать кузницу, а заодно попросил денег для кузнецов. После чего, получив, что хотел, он пожелал мне удачи, поблагодарил за опеку и сделал подарок — собственноручно выкованный и заговоренный по всем ведовским канонам меч. Кажется, мелочь, но клинок был превосходный, сделан на совесть и отдаленно напоминал шотландский хаудеген. Неширокий двулезвийный клинок около восьмидесяти сантиметров, корзинчатая гарда, и возле нее на металле выдавлен знак мастера — буква «В» с несколькими штрихами. Это первое настоящее изделие кузнеца-ведуна Владимира Макеева, хоть и сделанное не единолично, а при помощи кузнецов. На мой взгляд, дар ценный. Ведь именно в первые творения мастер вкладывает часть своей души, и подобные клинки, если верить опыту предков и древним летописям, способны на многое.
Только расстались с Володькой, который под присмотром росанов не пропадет, появился Костерин. У него предложение — продолжать торговлю с Кромкой, но втайне от соратников, и он готов стать моим человеком среди преображенцев. Ничего нового. И если бы это предложение исходило от кого-то другого, возможно, я бы немного подумал. Но Костерин человек несерьезный. Он может быть исполнителем, а руководитель слабый. Поэтому я его выпроводил, и он сразу же побежал к радиостанции, делать доклад Преображенским полковникам. Видимо, они его уже завербовали, и это еще один повод не доверять ему.
После Костерина пришли повольники, которые хотели уточнить детали. Они остаются на базе, тут все просто. А каковы цены, по которым необходимо сбывать излишки товаров? Куда отправлять золото и серебро, вырученное на торгах? Сколько платить рабочим? И кому передать базу после того, как истечет срок договора? Все это мы обговорили, и в конце я сказал, что драгметаллы нужно отправлять росанам, а судьба базы меня не интересует. И хотя я понимал, что они, несмотря на договор и мое доброе отношение к ним, постараются нагреть на торговле руки, меня это не волновало. Если выживу, деньги заработаю и когда-нибудь построю новую базу, а пока это не так важно.
Повольники оставили бункер, и заглянул Ромашин. Писатель долго мялся и подводил меня к какой-то мысли, а потом выдал, что еще раз все обдумал и понял, что возвращаться на Землю не желает. Опасно там для него теперь. Поэтому придется обживаться на Кромке. Однако это сложно, не имея финансов и поддержки. Все понятно. Я предложил ему деньги и оружие, машину и снаряжение. Он не отказался, и поздно вечером я видел его с Соловьевым. В компании с несколькими наемниками они что-то обсуждали, и наверняка на поиски приключений писатель и снайпер отправятся вместе.
