Но, утаивая от следствия дневник, он был вынужден утаивать и его связь с ограблением офиса и смертью Юли. Как он будет выкручиваться потом, с какими потерями (хорошо бы не с потерей лицензии!), он не имел ни малейшего представления. Тем не менее пока что они с Аллой условились о дневнике не упоминать. С Кати детектив взял клятву также обойти дневники молчанием: «Просто скажете, что Алла Владимировна диктовала вам текст. Будем считать, что у Измайловой память хорошая и она никакими записями для мемуаров не пользовалась. Лады, Катя?» Катя заверила, что лады, добавив: «Какие вопросы, Леша, я за доставленный кайф еще не рассчиталась! Папашка мой намедни в религию подался – грехи отмаливать. Цирк!»
Было бы еще славненько, если бы детективу удалось найти убийцу, а с ним и остальные тома дневника раньше бывших коллег. Тогда дневники – Алле, а убийцу – следствию. И никто ничего уже не вякнет: победителей не судят.
Ливень уже припустил вовсю, свет померк, и гром начал погромыхивать где-то совсем недалеко, за крышами ближайших домов. Кис переключил дворники на повышенную скорость. Если бы еще мозги так легко переключались одним поворотом рычажка! Кису это сейчас ох как нужно! Теперь официальное следствие займется пристальным изучением всех тех, кто приближен к Измайловой и через кого информация могла попасть в руки убийцы. А утекла она, без сомнения, из квартиры Измайловой. Начнут трясти, устанавливать окружение каждой из женщин, вхожих в дом, проверять алиби, проводить очные ставки… На все это у Алексея нет компетенции: он не имеет права вызвать на допрос к следователю, провести обыск, брать отпечатки и прочая, прочая. Все, что находится в компетенции частного детектива Кисанова, – это его голова, и придется ее изрядно поломать.
Домой он добрался под гром и грохот почерневшего неба, трещавшего по швам от вспарывающих его молний. От стоянки до подъезда было метров двадцать, но он успел вымокнуть до нитки.
В квартире было отвратительно пусто и невыносимо тоскливо. Не было больше веселой любопытной Юли, а на кухонном столе одиноко лежала раскрытая тетрадь для регистрации звонков и рядом ручка на смешной «анти-Ванькиной» веревочке… Алексей чувствовал себя виноватым в ее смерти, хоть и понимал, что, объективно говоря, винить себя, что не уберег Юлю, так же нелепо, как и Измайлову в том, что она раньше не рассказала о содержании дневника. Каждый живет своей жизнью и совершает поступки внутри собственной логики, на что имеет полное право. И в соответствии с этой персональной логикой Алла не могла рассказать ему свою печальную историю раньше, а Кис не мог оценить раньше размеры опасности и принять меры предосторожности. Тем не менее девочка погибла потому, что пошла к нему работать. И от этого никуда не уйти.
Алексей не мог заставить себя принять душ, хоть и был мокрым насквозь и горячий душ сейчас бы не помешал. Но в той самой ванне, где только вчера смотрела на него мертвыми глазами Юля… Где он стоял у борта на коленях, прижимая ее мокрую холодную ладошку к щеке…
…Что-то было странное в этом убийстве. В том, что Юлю убили.
Убить секретаршу могли только по одной причине: убийца боялся, что Юля его сможет опознать в случае чего. И все равно это слишком жестоко. Неоправданно. Если убийца держал баллончик наготове и прыснул газ Юле в лицо сразу же, то запомнить его она бы не успела…
Как убийца проскочил незамеченным в подъезд? Очень просто: консьержка в их подъезде была чистой символикой – большую часть времени она трепалась с консьержкой из соседнего подъезда, оставляя дверь в подъезд открытой. На вопрос Киса она только испуганно залопотала что-то о больном внуке, которого якобы уходила проведать.
Далее, как грабитель вошел в квартиру? Позвонил в дверь? Или?..
Отказавшись от душа, Кис растерся полотенцем и теперь переодевался в сухую одежду в своей комнате, как вдруг выскочил в коридор, застегивая джинсы на ходу. Так, в коридоре очень сумрачно. Если Юля пошла на звонок в дверь, то она бы наверняка зажгла свет. В таком случае могла успеть разглядеть лицо вошедшего. С другой стороны, с какой бы стати она открыла дверь незнакомому человеку? Клиенты Алексея приходят в назначенное время, а вчера никаких рандеву у детектива не намечалось по причине его полного отсутствия в офисе… А нежданному постороннему человеку Юля не могла открыть! Во всяком случае, ей было велено никого: «Вы меня хорошо поняли, Юля, никого! Ни слесаря, ни сантехника, ни соседа – ни-ко-го!» – не пускать! Алексей особых причин опасаться шпионажа не имел, однако осторожничал: случился не так давно довольно громкий случай ограбления офиса одного собрата по профессии, то бишь частного сыщика, а прогремело это ограбление потому, что вынесли крайне конфиденциальные досье на известных людей. Грабителей не нашли, но ходил упорный слух, что постарались гады-журналисты… И посему Кис приказ по армии сформулировал четко: никаких спонтанных визитеров! К тому же и без его приказа должен был сработать инстинкт самосохранения: незнакомый мужчина за дверью должен был насторожить девушку, находящуюся в квартире в одиночестве…
Стоп, а почему мужской? А если голос был женский? Для того чтобы перекинуть тело через борт ванны, особой силы не нужно. И убийство по-женски «чистое», без крови… Проблема, однако, в том, что во всех этих делах должен действовать один убийца, и им должен быть мужчина. Убивают мужчин, состоявших в интимной близости с актрисой, а это не женский мотив. Разве вот только детектив его пока не нашел? Но раз не нашел, так не нашел. Так что пока будем считать, что действовал мужчина. И Юля чужому мужчине вряд ли открыла бы дверь.
Выходит, он сам в нее вошел. Следов взлома на замках нет, следовательно, Юля все-таки забыла ее запереть. Тогда так – Кис направился в кухню, где уселся за стол на Юлино место: она услышала в коридоре шум. Вот так она встала – что и проделал Кис, – обогнула стол и пошла посмотреть, кто пришел. Пошла, скорей всего, без страха, думая, что Алексей вернулся или Ванька… Теперь – Алексей обернулся из коридора на дверь кухни, – если бандит и не знал, в каком месте квартиры может находиться секретарша, то на свет через матовое стекло кухонной двери хорошо виден силуэт, и, пока Юля огибала стол, у убийцы было достаточно времени, чтобы сориентироваться… Если он не полный идиот, то, завидев Юлин силуэт, он должен был спрятаться за углом коридора и, как только девочка поравнялась с ним, брызнуть из баллончика…
Получается, что Юля даже не успела увидеть лица убийцы! Тогда почему ее убили? Допустим, хоть это и глупо, что убийца не заметил силуэта через стекло кухонной двери и не спрятался. Юля вышла в коридор и увидела его. Но: а) в коридоре сумрачно, а уж убийца точно свет не стал бы зажигать, и б) Юля, завидев незнакомого мужчину, кинулась бы бежать, кричать, пытаться позвонить. Тогда убийца был бы вынужден применить физическую силу. А на теле Юли ни царапины, ни синяка, то есть паралитический газ был прыснут ей в лицо неожиданно и без малейшего напряга. И по всему выходит у нас, что нужды убивать девочку не было никакой: пока она была без сознания, ее можно было связать и запереть в любой комнате, в любом шкафу… Сделать свое дело и уйти. Вечером бы Кис с Ваней пришли и развязали бедняжку…
