Уж не знаю, каким богам молился Мишка, но он выкарабкался. Мало-помалу приноровившись ковылять на своих обрубках и снова выходить на поверхность. Вскоре он доказал, чего стоит, вытащив из-под рухнувшей стены брата, в то время когда они искали запчасти на каком-то складе. Поддерживая друг друга, отстреливаясь от собак, они вернулись в Убежище. Вернулись, хотя не должны были. Я давно заметил: «ампутанты» много крепче здоровых будут. Лишившись части тела, они словно замещают ее силой духа. Как говорится: «То, что тебя не убивает – делает сильнее…»
Так Хрома и его брата приметили. Дальше – специальная подготовка и место в отряде. От нас не уходят по старости или по болезни, просто не доживают. Обычно сгорают от лучевухи или от боевых ран. Как ни крути, а конец у всех один – смерть. Несмотря на это, попасть к нам, чистильщикам, считают за благо. И дело здесь не в повышенной пайке или свободном доступе к оружию. Я думаю, кем-то движет долг, других привлекает чувство превосходства. Стать значимым, быть не таким как все, знать, что тебя боятся. Колесников – этот старый пройдоха, знает, как и чем взять тебя, надавив на нужные болевые точки. Так было и со мной. Я до сих пор помню тот день, когда меня, пятнадцатилетнего пацана, выжившего после боев с беспилотником и медведем-людоедом, приняли в отряд…
Но я отвлекся. Ко мне приближается высокая, чуть сутулая фигура Костяна – командира нашей группы и моего хорошего друга. Хоть он и командир отряда, и старше меня, но частенько спрашивает у меня совета. А затем выдает мои идеи за свои, зная, какой у меня звериный нюх на всякие стремные ситуации. Да я не в обиде, одно ведь дело делаем. За силу и рост мы зовем Костяна Лось. Здоровый мужик, нечего сказать! И опытный боец, знающий Подмосковье на «пять».
Костян в свои неполные двадцать лет встретил день Удара в Убежище, а затем сумел выжить в том аду, что наступил после. Даже сквозь шум ветра я слышу его тяжелое дыхание.
– Тень! – басит чистильщик в переговорную мембрану. – Ты как дум… – слова уносит вихрь, – …собаки-на или волкособы? – он показывает стволом «Абакана» вперед.
– Не все ли равно? – отвечаю я. – «МЕГА», можно сказать, уже рядом, почти дошли. Еще немного осталось – и сможем перекурить.
– Кто же знал, что погода такая будет-на! – Костян разводит руками. – Гля, чё творится! Да и этот балласт, – Лось презрительно оглядывается на Шестого. – Тормозит только.
– Надо идти, – говорю я, – скоро ночь. Нечего здесь отсвечивать. Место здесь стремное. Церковный купол видишь? – перевожу ствол правее, указывая на едва различимый вдали покосившийся крест Преображенского собора. – Помнишь, перед ним озеро небольшое есть?
– Конечно помню-на, – отвечает Лось. – Такое не забудешь, еле ноги унесли в тот раз.
– Во-во, – киваю я. – Всякое про него говорят. Вроде как теперь это – обитель заблудших душ, выходящих по ночам, а кто говорит, мутанты там сидят.
Костян хмыкает:
– Ты еще чертей вспомни, как раз вовремя-на. Я только одно знаю – в церкви, как раз под куполом, демон гнездо устроил. И если мы не хотим с ним познакомиться поближе, надо ускоряться. Он как раз на закате охотится, а скоро ночь, и ПНВ не поможет. Так что, Тень, команда такая-на – продолжаем двигаться вперед. Держимся левого берега, справа «локалка» нехилая. Не думаю, что фон упал, хотя мы здесь давно не бывали. Доходим до моста, поднимается, переходим на МКАД и – ходу до «МЕГИ». Я скажу ребятам, чтобы ухо востро держали, мало ли. И… как думаешь, – Лось, как бы невзначай, дергает лямку, туго врезавшуюся в плечо. – Есть впереди что-то крупное? «Гнома» пора расчехлять?
– Оставь пока, – отмахиваюсь я. – Нет там ничего, успеешь еще с ним наиграться.
– Ну, тебе виднее-на.
Костян разворачивается, уходит и, как бы между делом пнув Шестого под зад, машет бойцам рукой. И мы, обойдя едва затянувшуюся полынью, идем к мосту в направлении Южных ворот, к нашей первой поворотной точке – вмороженной в лед и вздыбившейся кормой вверх барже…
* * *
– Черт! Не достать! – кричу я, с трудом удерживаясь на крыше рубки проржавевшей посудины и тщетно пытаясь достать до края моста.
Мы уже не раз ходили этим маршрутом, используя баржу в качестве «подскока», чтобы взобраться по ней на мост. Так быстрее, и к берегу подходить не надо, да и «локалка» остается справа.
«Наверное, весной, во время ледохода, подвижка баржи была, – с досадой думаю я. – В прошлый раз доставал же! Вроде я ростом меньше не стал».
Поворачиваю голову. Бойцы смотрят на меня снизу вверх, мол, и чего ты делать будешь?
«Так, – размышляю я, – спускаться и идти чуть дальше, чтобы обойти «локалку» и подняться по берегу, не вариант. Придется делать крюк. Фон здесь терпимый, но время не ждет, нам надо продвигаться дальше. Кто же знал, что такая засада будет!»
– Тень! – кричит мне Костян. – Штурмовку цеплять надо! По ней и залезем. Ты первый. Если что, мы прикроем! – его слова уносит ветер.
Двухметровый Костян, похожий в противогазе и лохматом маскхалате на какое-то диковинное, заросшее шерстью существо, сдергивает с плеча брезентовый чехол. Разворачивает скатку и быстро достает четыре трубы, соединенные между собой перекладинами на клепаном шарнире. Трубы вставляются одна в другую. Конструкция раздвигается, Лось щелкает стопорами.
– Хороша зараза! – бубнит он. – Как девка-на растопыривается.
Костян подходит к рубке, залезает на нее, приминает снег. Размахивается и с глухим выдохом цепляет крючья лесенки за квадратные трубы ограждения моста.
– Готово-на! Лезь Тень!
Я ставлю ногу на перекладину. Слышу, как Лось отдает команды:
– Рентген, прикрываешь тылы. Остальные вертят головой на триста шестьдесят градусов!
Я лезу. Руки скользят по трубам. Не люблю высоту.
– Лось! Держи ее, а то еще улечу-на! – ору я, взбираясь вверх по шаткой конструкции.
Тяжело перевалив через ограждение моста, плюхаюсь в сугроб, успевая повести стволом автомата из стороны в сторону. Темень сгущается. Я озираюсь. Очертания близстоящих домов и торгового центра пропадают, словно их кто-то стирает.
«Хрена с два чего видно! – я с трудом читаю на рекламном щите надпись крупными буквами: «Металлический сайдинг». – А «прозревать» еще рано, потом отходить буду, а на морозе так вообще кабздец. Прорвемся!»
Перегибаюсь, смотрю вниз. Вижу задранные головы в противогазных харях.
– Ну, чего там? – спрашивает Лось.
– Чисто все, – отвечаю я.
Он кивает и кричит:
– Шестой! Теперь ты! Затем вы двое, – палец в рукавице поочередно тычет в Хрома и Краба. – Потом Рентген. Я замыкающий. Тень! – вопит Лось. – Лестницу прижми, чтобы не болталась!
– Хорошо!
Вскоре над ограждением показывается голова Шестого.
– Не тормози, руку давай! – говорю я, видя, что боец завис. – Дуй мухой к краю моста и фланги паси.
