Она глубоко вздохнула и решительно направилась к ближайшей двери квартиры, бросив Катерине:
– Молчи и поддакивай!
На двери, как во времена расцвета классических коммуналок, красовалась целая коллекция звонков. Лампочка над дверью отсутствовала, поэтому разобрать надписи на табличках было затруднительно, и Ирина нажала на самую нижнюю кнопку.
За дверью раскатился хриплый простуженный звонок.
Больше ничего не произошло.
Ирина немного подождала и позвонила еще раз.
Спустя полторы-две минуты в квартире началось некоторое оживление: послышался сиплый кашель и нетвердые приближающиеся шаги.
– Ну чего звонят? Другого дела им нету, как звонить! – проговорил прерываемый кашлем недовольный мужской голос. Неожиданно что-то гулко загрохотало, и другой голос – женский, визгливый и раздраженный – истерически выкрикнул:
– Мишка, урод, опять ты корыто своротил!
– А нечего свои прибамбасы посередь дороги развешивать! – отлаялся мужчина, и наконец загремели дверные запоры.
Дверь распахнулась, и на пороге появился небритый тип в состоянии сильного и давнего похмелья. Он был в вытянутых на коленях тренировочных штанах, когда-то синего цвета, и рваной майке, судя по всему, созданной на заре развитого социализма. Под левым глазом обитателя квартиры красовался внушительный густо-лиловый фонарь. За спиной его на выщербленном дощатом полу виднелось огромное оцинкованное корыто – должно быть, то самое, которое только что обрушилось с таким грохотом.
– Чего надо? – прохрипел прекрасный незнакомец, подозрительно уставившись на Ирину.
– Пожарная инспекция! – ответила та и, не давая жильцу времени на размышления, затараторила: – Плановая проверка загромождения проходов! Осматриваем наличие путей эвакуации в случае пожара!
Абориген покачнулся, с заметным трудом восстановил равновесие и удивленно проговорил:
– Чегой-то? Не понял!
– Запасной выход в квартире имеется? – четко и вразумительно осведомилась Ирина.
– В смысле черный ход! – пояснила выглянувшая из-за ее плеча Катя.
Ее появление отчего-то очень обрадовало жильца. Он широко улыбнулся и жизнерадостно воскликнул:
– О, девчонки!
Далее он попытался приблизиться к Кате, но при этом едва не упал, наступив на хвост вынырнувшего из-за корыта черного кота. Кот возмущенно мяукнул и выскочил на лестницу. Жилец не очень расстроился, восстановил равновесие и снова проговорил, подозрительно уставившись на Ирину:
– Чего надо?
– Пожарная инспекция, – снова начала Ирина, чувствуя, что ситуация пошла по кругу.
– Черный ход у вас где? – осведомилась Катя.
– А зачем вам черный ход? – удивленно спросил абориген.
– Проверить насчет загромождения, – терпеливо повторила Ирина, – на предмет запасного выхода. В случае пожара.
– А! – Жилец развернулся и побрел по коридору, сделав подругам знак следовать за собой. На третьем шаге он споткнулся о корыто, которое с гулким грохотом откатилось к стене.
– Мишка, скотина, опять ты на корыто налетел! – послышался из-за полуоткрытой двери истошный вопль.
– А нечего свои хреновины посередь коридора раскидывать! – отозвался абориген и громко запел:
Собака лаяла
На дядю фраера…
– Ирка, ты уверена, что он приведет нас куда надо? – опасливо прошептала Катя, схватив подругу за локоть.
– В чем можно быть уверенным в наше время? – философски ответила та. – Во всяком случае, какой-то шанс выбраться целыми у нас появился.
– Мишка, зараза, ты кого в квартиру привел? – снова раздался прежний визгливый голос, и из-за приоткрытой двери высунулась багрово-красная женская физиономия. – Сразу видать, что мошенницы! Тебе-то хорошо, у тебя нечего красть, кроме пустой стеклотары, а у меня одних ковров четыре штуки!
– Своими коврами вы только повышаете пожароопасность жилого фонда! – строго проговорила Ирина и сделала шаг в сторону красномордой тетки. – Как представитель пожарного надзора я могу поставить вопрос…
Тетка не стала выслушивать суть вопроса и поспешно исчезла, захлопнув за собой дверь.
– На дядю фраера! – еще раз прочувствованно пропел Михаил и свернул по коридору налево.
– Ну вот он, черный ход! – проговорил он с явной гордостью, как хранитель музея говорит о каком-нибудь особо ценном экспонате своей коллекции. – Какое вам тут нужно закромо… загромождение?
Подруги оказались на кухне.
Казалось, что они на машине времени перенеслись в те времена, которые описывал в своих рассказах Михаил Зощенко.
Кухня была огромная и ужасная. Закопченный потолок украшала застарелая паутина. Вдоль одной стены были плотным сомкнутым строем расставлены столики и столы, покрытые клеенкой и пленкой всевозможных видов и расцветок. Столы были старые, покосившиеся и совершенно некомплектные. На них красовались груды немытой посуды.
По другой стене стояли две четырехконфорочные газовые плиты белорусского производства, образца времен диктатуры пролетариата, грязные и закопченные до последней степени. На одной из этих плит кипел огромный котел с подозрительным темно-серым бельем и грелся допотопный чугунный утюг, на второй плите варился борщ, причем он давно и уверенно выкипал, распространяя невыносимый запах подгорающей свеклы.
– Кажись, у Макаровны борщ сбежал! – проговорил Михаил с непонятным удовлетворением.
– Это тоже непорядок, – заметила Ирина, принюхиваясь, – только это не по нашей части, а по части санитарного врача. А где же у вас запасной пожарный выход?
– Черный ход, что ли? – переспросил Михаил, на всякий случай придерживаясь за стенку. – Так вот же он! – и указал подругам на цветастую ситцевую занавесочку, стыдливо загораживавшую нишу в стене за плитой с борщом. – Вот он, черный ход, и при нем все наше закрома… загромождение!
Усилие, которое он применил, махнув рукой, нарушило его и без того неустойчивое равновесие, и многострадальный Михаил грохнулся на пол в непосредственной близости от ситцевой занавески.
– Вот так! – пробормотал он с непонятной гордостью. – Всю жизнь иксключи… исключительно для людей стараюсь, а в результате что? В результате никакой благодарности!
Эта фраза окончательно лишила его сил, и неутомимый труженик забылся богатырским сном.
Ирина осторожно перешагнула через него и отдернула ситцевую занавеску. За ней оказалась целая груда картонных коробок, ящиков и мешков с непонятным содержимым, а также огромная сетка с пустыми бутылками самого разного достоинства. К этой коллекции стеклотары героический Михаил наверняка имел самое прямое отношение. В глубине ниши, за всеми этими материальными ценностями, действительно виднелась облупившаяся дверь черного хода, запертая на огромный железный крюк.
