– Не думал, что увижу вас… вблизи, – продолжал между тем следователь, вспоминая, что не является участником реалити-шоу, а занимает важную должность. – Чему обязан вашим визитом?
Регина едва сдержала улыбку – столь старомодный оборот в устах молодого мужчины звучал забавно.
– Устинье Попковой, – серьезно ответила она. – Вы задержали ее по подозрению…
– В убийстве Егора Сугривина, верно, – поторопился закончить Рассохов. – Неужели вы намерены ее защищать?
– А что здесь удивительного?
– Ну, вы же с богачами тусуетесь… В смысле, кто такая эта Попкова? – Внезапно лицо его осветилось, словно парню пришла в голову умная мысль. – А, так вас «Пугачефф» нанял?
– С какой стати? У руководства концерна нет ни малейших причин нанимать адвоката для защиты интересов уволенной сотрудницы. Вы же знаете, что ее уволили, Борис Ефимович?
– Естественно. Но… простите, мне просто кажется, что у Попковой не хватит денег даже на оплату одного вашего часа в суде!
– Адвокаты время от времени ведут дела pro bono, – пожала она плечами.
– У вас в этом деле какой-то специфический интерес?
Верно, черт тебя подери, со злостью подумала Регина, чувствуя, что утро перестает быть томным. Она и сама еще не до конца разобралась, зачем согласилась защищать Устинью. По сути, Регина не должна чувствовать вины, ведь она не раз отказывала потенциальным клиентам и тут же забывала о них. Пора «включать законника», решила она и жестко произнесла:
– Насколько я понимаю, господин следователь, меня допрашивать у вас причин нет, верно? Предлагаю сосредоточиться на моей подопечной.
Регина тут же пожалела о своих словах: лицо молодого следователя немилосердно покраснело, выдавая смущение и гнев – она только что указала ему на его место.
– Можно и на ней, – сказал Рассохов. – Ваша клиентка – убийца и у меня полно доказательств.
– Поделитесь?
– Извольте.
Снова этот странный оборот – где парнишка их нахватался?
– Убийство произошло на подземной двухуровневой парковке здания, где располагается концерн «Пугачефф».
– Орудие убийства?
– Железный лом.
Оригинально!
– Сугривина несколько раз ударили по голове и в лицо железякой, обнаруженной рядом с телом. Но причиной смерти стал не этот удар, а множество последующих, по разным частям тела.
– Кто-то был по-настоящему зол, видимо?
– Не «кто-то», а ваша клиентка, Регина Савельевна!
– Что заставляет вас так думать? Имеются записи с камер наблюдения на парковке?
– К сожалению, место, где все случилось, камерами не охватывается, а та, которая могла заснять убийцу, идущего к месту преступления или от него, оказалась сломана. Начальник службы безопасности «Пугачеффа» говорит, что они со дня на день ожидали работников компании, которая обслуживает концерн, для рутинной проверки и надеялись тогда отремонтировать и эту камеру, и другие, которые тоже барахлят.
– Как не вовремя произошло убийство, да?
– Убийца, должно быть, отлично ориентировался на местности и мог знать о неисправных камерах – еще один факт в пользу виновности Попковой.
– Еще один? Да это пока единственное, о чем вы упомянули, не говоря уже о том, что «Пугачефф» – огромное предприятие, где работают тысячи людей, хорошо знающих «местность», как вы выразились.
– Ее уволили, помните? За халатность.
– Спорный вопрос.
– То, что ее уволили?
– Нет, то, что она допустила халатность. У моей клиентки есть собственная версия на этот счет.
– У нее будет возможность изложить ее на суде. Попкову уволили, и она… ну, она решила отомстить Сугривину.
– Но ведь уволил ее вовсе не он. А-а, вы не в курсе, верно?
– Какое это имеет значение?
– Смотрите: Устинья перешла в финансовый отдел и проработала там около недели. Ее уволили за якобы ошибку, повлекшую за собой срыв важной сделки, но сделал это не Сугривин, а начальник отдела. Где, спрашивается, логика – почему она сорвала злость на бывшем начальнике, а не на том, кто действительно ее вышвырнул? Неужели ее увольнение и то, что она хорошо знакома с парковкой – все, что у вас есть? Да прокурор вас в клочья порвет за такую «доказательную базу»!
– А вот и нет, – криво усмехнулся Рассохов, и Регине показалось, что в его лице, таком еще молодом, проглянул волчий оскал. – Прокурор города лично знаком с Ильей Кузьминым. Понимаете, что это значит?
– С генеральным директором «Пугачеффа» и дядей Сугривина? – уточнила Регина.
– О, вы знаете, о ком речь!
– Вас удивляет, что я готовлюсь, прежде чем идти в суд?
Регина понимала, что лезет в бутылку, но ничего не могла с собой поделать: редко кто вот так не нравился ей с первого взгляда. Мальчишка жонглирует именем прокурора Санкт-Петербурга, словно тот является его личным другом, а не приятелем Кузьмина!
– Прокурор заинтересован в том, чтобы дело поскорее попало в суд, – буркнул Рассохов.
– Кроме личной заинтересованности прокурора, что еще вы имеете предъявить в качестве улик?
– Орудие убийства.
– Конечно же, с отпечатками Попковой?
– Разумеется, она стерла отпечатки или была в перчатках.
– Боюсь вас разочаровать, Борис Ефимович, но в этом случае…
– Я не закончил. Во-первых, Попкова – высокая, сильная, спортивная женщина, которая вполне в состоянии убить человека, нанеся удары тяжелым железным предметом.
– Она принесла лом с собой?
– Там, где погиб Сугривин, в кучу свален всякий мусор – лопаты, домкраты, какие-то железяки… Думаю, она просто воспользовалась одной из них.
– У вас история не вяжется, Борис Ефимович! С одной стороны, вы утверждаете, что моя клиентка спланировала преступление, горя жаждой мщения. С другой – она не принесла орудие убийства с собой: надеялась подобрать подходящий предмет по дороге, и ей повезло, что в закутке, не охваченном обзором камеры, оказалась свалка металлолома?
Следователь вновь начал опасно заливаться краской.
– Мы только начали! – помимо воли, начал оправдываться он. – Уверен, со временем…
– Вам придется выпустить мою клиентку, так как у вас нет улик против нее, одни лишь домыслы! – перебила Регина, поднимаясь.
– У меня есть право держать ее семьдесят два часа, и Попкова не выйдет ни часом раньше! – упрямо вздернув голову, рявкнул следователь.
О, у щеночка прорезался командный «гав»?
– Посмотрим, – почти ласково улыбнулась Регина, поднимаясь.
