На поляну ввалился Джетт. Он едва разгибался, хромал больше обычного и был перепуган до смерти, но при виде Генри по его лицу разлилось облегчение. Он покачнулся, хотел прислониться к двери – та захлопнулась, толкнув его вперед, и он упал лицом в траву.
– Освальд скрылся, я думал, он тебя… Что это за место? Ну, не важно, – забормотал Джетт, нетвердо поднимаясь на ноги. На Генри он больше не смотрел, только в землю. – Слушай, я понимаю, это не мое дело, но ты в порядке? Так смотришь, будто с того света вернулся.
Генри не ответил. Он думал о том, как это странно: когда они только встретились, ему казалось, что Джетт вообще не расстается с улыбкой. А сейчас его осунувшееся, серое лицо выглядело так, будто он не улыбнется больше никогда.
Мысли проплывали в голове медленно, как облака. Генри молчал, и Джетт продолжил сам, запинаясь, будто слова, как и улыбки, раз и навсегда перестали ему служить:
– Я по делу, иначе я бы тебя не беспокоил. Когда Освальд за дверь выскочил, у него ключ в руке был. Я бы не смог отнять, но вспомнил, как ключ мне прямо в руку упал, когда ты его бросил. Решил попробовать, вытянул руку, и ключ сам от Освальда ко мне прилетел, представляешь? Освальд ко мне бросился, но меня скриплеры защитили, и когда он понял, что не может у меня ключ забрать, сказал: «Я тебя найду» – и сбежал. В общем, я пришел отдать тебе ключ, вдруг пригодится. – Джетт неловким движением сунул ключ Генри в руку. – Когда он меня догонит и… В общем, раз я его тебе сам передал, после моей смерти хранителем станешь ты, а не он. Я только хочу попробовать доставить деньги до того, как он меня найдет. И я так рад, что ты жив, я… – Он захлебнулся словами, мотнул головой и побрел к двери, припадая на обе ноги.
– В следующий раз, когда неизвестно кто предложит тебе работу, для начала спроси, кто он такой, – проговорил Генри. Слова как-то странно ощущались во рту, но он справился. – Подойди.
Генри снял перчатку. Джетт подошел к нему и медленно, с остановившимся взглядом, кивнул. Он явно был уверен, что Генри все же решил убить его сам, и захлебнулся криком, когда тот прикоснулся к коже за его ухом. Генри сразу надел перчатку. Внутри ничего даже не дрогнуло, он чувствовал: дар остался с ним, но больше им не управлял, ненавистный голос затих.
Джетт поднял на него неверящие мокрые глаза, тронул кожу и с шипением отдернул руку от ожога.
– Метки больше нет, он тебя не найдет. Ты свободен, – сказал Генри, все с той же нелепой старательностью выговаривая слова. Но оцепенение, в котором он проснулся, с каждым движением, с каждым словом отпускало его. Он вытащил из кармана две оставшиеся монеты и вложил в ладонь Джетту. – Тебе нужнее. И спасибо за ключ. А за остальное – вот.
И Генри врезал ему кулаком по лицу. Джетт отлетел, схватившись за нос. А потом сел на земле, вытер под носом кровь – и вдруг рассмеялся взбудораженным, трясущимся смехом, как будто сейчас заплачет. Генри протянул ему руку, Джетт поднялся, схватившись за нее. И вот теперь глаза у него были такие, как раньше, до встречи с Освальдом.
– Не ввязывайся больше ни во что, – негромко сказал Генри.
И Джетт улыбнулся ему широкой, растерянной улыбкой, хотел что-то сказать, но так ничего и не придумал.
Он поклонился и вышел, продолжая оглядываться. Генри смотрел ему вслед, пока дверь за ним не захлопнулась, подняв порыв ветра. Этот ветер сорвал с деревьев ворох лепестков, подкинул их в воздух, и Генри наконец заметил: деревья облетели полностью, теперь повсюду торчали голые ветки, ручей обмелел, трава пожухла. То ли сияние Сердца оказалось слишком ярким, то ли это место просто выполнило свое предназначение и теперь разрушалось. И еще кое-что изменилось. Могильный камень Сиварда, раньше расколотый надвое, сросся. Генри положил на него ладонь, глядя на выцарапанное на камне имя.
Сивард при жизни забрал слишком много сил и триста лет хранил их, чтобы отдать ему. Дар не исчез – нельзя изменить то, каким ты родился, – но Сивард дал ему время, чтобы просто жить, и это было лучшее наследство, какое только можно вообразить.
Генри вытащил из кармана черно-белого ферзя и поставил его на камень светлой стороной к себе.
– Спи спокойно, – негромко сказал он.
А потом подобрал карту, которую Освальд бросил на траву, и долго смотрел на две последние надписи: «6 – победа над главным врагом» и «7 – самопожертвование». Генри знал: шестой огонек перестал мигать, когда он упал в воду, пытаясь справиться с огнем; ведь не только Освальд был его врагом.
Генри поднял ларец с Сердцем – сквозь плетение красных кораллов пробивался едва заметный свет – и оглянулся в последний раз, зная, что никогда больше не увидит ни это место, ни могилу Сиварда. А потом толкнул дверь и шагнул вперед.
Ему показалось, что он разом оглох и ослеп, как в ту секунду, когда оказался на ярмарке в Хейверхилле, – и он сделал шаг назад, прижимаясь спиной к двери. Пахло гарью, на деревьях тлела листва, люди бестолково носились во все стороны, выкрикивая какие-то имена и иногда наступая на скриплеров, которые деловито спешили по своим делам. Встрепанный мужчина налетел на Генри, схватил его за плечи и выпалил:
– Я ищу свою жену, Эмили! Высокая рыжая женщина с суровым лицом, мы из Обри, нас же забрали вместе, а ее нигде нет!
Генри мелко затряс головой, и мужчина унесся дальше. Да уж, с дарами или без даров, но сотни людей пришли в себя в незнакомом месте, одетые в доспехи Освальда и без всяких воспоминаний о последних нескольких днях.
А потом Генри увидел что-то странное. Человек в свисающей клоками одежде с отсутствующим видом стоял рядом с обожженным эвкалиптом и водил ладонью по его коре. Там, где он проводил рукой, обгорелая кора превращалась в обычную, серебристую. Неподалеку другой человек в обрывках древней одежды подошел к эвкалипту, который еще горел в полную силу, поднял обе руки, закрыл глаза, и в ту же секунду над эвкалиптом пошел дождь. Генри неверяще посмотрел вверх: небо было ярко-синим, но над этим деревом висела маленькая туча.
– Мой дар снова работает! – Человек почувствовал взгляд Генри и со смехом обернулся к нему. – Вы не помните, как мы тут оказались? Когда пришла весть о смерти Сиварда, я отправился в Башню загадок за камнем удачи – собирался сражаться с Освальдом, удача не помешала бы, – и там со мной произошло что-то странное. Сейчас думаю: это, наверное, был сон.
Он опустил руки, и туча без его присмотра сдвинулась и поплыла над лесом.
– Эй! – закричал какой-то мужчина. – Кто меня водой облил?
А потом поглядел наверх, открыл рот и перепуганно понесся дальше.
– Простите, – рассеянно сказал человек с тучей, снова поднял руки и повел ими в воздухе.
Туча передвинулась и замерла над другим деревом с тлеющей корой.
Вокруг было так много шума, звуков, запахов, что Генри едва не спрятался обратно за дверь, но тут раздался грохот – и дверь рассыпалась в груду старых камней. Генри беспомощно уставился на нее, а потом ему на плечо легла холодная рука.
