Деньги Освальд положил обратно в карман, фигурку и карту повертел в руках, фыркнул и отбросил, а вот на шкатулку смотрел долго.
– Ее я, пожалуй, возьму, – задумчиво сказал он и убрал шкатулку в холщовую сумку, висевшую у него под плащом.
Генри поразил его спокойный голос: почему-то он уверен был, что Освальд будет насмехаться над тем, как глупо он попался.
– Знаю, о чем ты думаешь, – все тем же мягким, полным терпения голосом сказал Освальд, в упор глядя на него. – Насмехаться можно над сильным врагом, которого поверг. А над вами неинтересно. Несколько неудачников решили, что будут спасителями королевства. Это не смешно, это просто глупо. Ты наив но поверил, что они твои друзья. Но один из них – или одна, не будем недооценивать женщин, – подставил тебя. Я умею давать людям то, что им нужно, в обмен на небольшие услуги. И кстати, об услугах – мне нужна от тебя одна.
Он выпрямился – железные пластины, идеально подогнанные друг к другу, даже не скрипнули, – и запустил руку в свою сумку.
Когда он вытащил ящик из темного дерева и открыл его, сердце у Генри противно заныло. Внутри лежали семь камней, углубление для восьмого пустовало.
– Я ведь сказал, что следил за тобой в тот день. Был даже разочарован, когда ты бросил такую вещь на дороге, – сказал Освальд, и голос его снова прозвучал так, будто он и вправду хотел научить Генри себя вести. – Такая драгоценность досталась мне слишком просто.
– Я все думал, зачем ты пришел на ярмарку? Почему не нашел меня, когда я был один, – глухо уронил Генри, и Освальд сразу повернулся к нему, внимательно прислушиваясь. – Ты хотел натравить на меня людей. Напугать. Проверить, правда ли твари придут защитить меня.
Освальд медленно кивнул, и по одному этому движению Генри понял: Освальд доволен тем, что до него дошло.
– Так и было. Но силу первого камня ты бездарно потратил: уничтожил своих защитников, чтобы они не тронули милых, славных людей. К счастью, права на управление камнями ты можешь передавать, это проверено на прошлом разрушителе. И я хочу, чтобы ты сломал еще один камень и передал мне права на его содержимое. Это очень просто. Надо сказать тварям: «Служите Освальду» – и все.
Он произнес это так буднично, будто думал, что Генри скажет: «Да, конечно, почему бы нет». Генри криво усмехнулся. Он все пытался разозлиться, ярость – это хорошо, она помогает бороться и искать выход, – но безнадежная усталость забивала голову, как туман.
– Ты, конечно, скажешь, что не будешь этого делать, – спокойно продолжал Освальд, доставая один камень. Ящик он захлопнул и убрал в сумку. – Так что перейду сразу к убеждению. Посадите их, но держите крепко. – Он кивнул тем, кто держал пленных, и те сделали, как велено.
Генри скользнул взглядом по грязным, покрытым землей лицам. Агата мычала и пыталась освободиться, Хью трясся, Сван втянул голову в плечи, Джетт смотрел на Освальда с тем же застывшим ужасом, что и в башне.
– Ну-ну, что вы такие перекошенные, – довольно сказал Освальд. – Такая хорошая компания: немая замарашка, нищий калека и два деревенских дурачка. На что такие, как вы, рассчитывали, ввязавшись в этот поход? Придется немного потерпеть. Сколько именно – зависит от вашего друга. – И он вытащил из сумки еще один ящик: небольшой, белый и с округлой крышкой. – Знаешь, ваши предки говорили, что боль – раскаленный огненный шар. Они не ради красивых слов так говорили. – Он погладил большим пальцем крышку ящика. – Это существо водится здесь с тех времен, когда королевство было совсем юным, а люди только пришли в наши земли. Когда кто-то чувствует боль, существо собирает и поглощает ее, а потом и само начинает причинять боль, то есть производить себе пищу. Оно обожало забираться в дома людей по ночам, но те, к сожалению, были еще с дарами, то есть умны и изобретательны, и быстро переловили большую часть этих шаров. Темным волшебникам удалось сохранить всего несколько, и один шар они любезно подарили мне.
Он открыл крышку, перевернул ящик – и на траву выкатился светящийся белый шар. Полежал на траве, а потом дернулся к Агате и вкатился на ее ногу между ботинком и подолом платья. Агата глухо вскрикнула, а шар засветился ярче. Она попыталась отодвинуться, задергала ногой – шар упал на траву и покатился дальше, к Хью.
– Не надо, пожалуйста, не надо, – заскулил Хью, его пятки проскребли по земле, но шар уже устроился у него на колене, и Хью завопил.
Освальд досадливо выдохнул:
– Вы же вроде считали себя героями, так терпите молча. Ненавижу скулеж. Ну что, Генри, вот мое условие. – Он протянул Генри серый камень. – Как только сломаешь его и передашь мне, я уберу шар. Шар питается болью и с каждой секундой становится сильнее. Минут через пять у кого-нибудь из твоих друзей – да, среди них есть и предатель, но остальные невинны, как овечки, – от боли остановится сердце.
Шар перекатился к Джетту, и тот закусил губу, глаза у него казались черными, как сажа, кожа влажно блестела. Генри видел, как дрожит его прикушенная губа, видел, что зубы впиваются в нее все сильнее.
Услышав крик Свана, Генри отвернулся. Шар беспокойно метался от одного к другому, прокатывался по ногам, будто никак не мог решить, на ком остановиться.
За деревьями темной глыбой высился дом. Сейчас он казался Генри пустым и заброшенным, и Освальд, проследив за его взглядом, негромко рассмеялся:
– Думаешь, скриплеры придут вам на помощь? Волшебные существа всегда сами за себя. Они не покажутся, даже если вы будете их умолять. Ну же, решайся. Что такое один камень? Я ведь мог бы попросить тебя сломать все, и в конце концов ты бы согласился, мы оба это знаем. Но я разумный человек, одного мне пока хватит. Так что лучше не тяни, с твоей стороны это жестоко.
Хью истошно завопил, и Генри зажмурился.
– Хорошего вы нашли себе друга, правда? Он мог давно остановить меня. Разве родители не учили вас не связываться с теми, кто отличается от всех? Но я тебя понимаю. – Освальд подошел так близко, что Генри почувствовал, каким холодом веет от его железных доспехов. – Думаешь, того, кто пропустил меня сюда, я мучить не буду? Не надейся. Тот, кто это сделал, вытерпит любую боль, чтобы не раскрыть себя. Ты ведь не простишь, а они тебя боятся – жаль, что ты про это забыл.
Агата заплакала. Звук был жалкий, непохожий на нее.
– Хватит.
Генри едва шевельнул губами, но Освальд услышал и подошел к нему, держа на вытянутой руке камень.
– Вот, давно бы так. Посмотри на камень и скажи: «Служите королю Освальду».
– Ты не король.
– Я это исправлю.
И Генри вяло повторил то, что велели. Ему показалось, под серой поверхностью камня что-то полыхнуло – и сразу погасло.
– Теперь освободите ему одну руку. А, узнаю эти перчатки, – проговорил Освальд, стягивая одну с руки Генри. – Подарочек от Тиса? Знал бы ты, что творил тот, кто носил их, не взял бы. – И с этими словами Освальд вложил камень в ладонь Генри.