Потребности второго порядка
Разумеется, люди никогда не получат все, чего они хотят. Стоит удовлетворить одну потребность, как тут же станет важной другая. В этом и состоят потребности второго порядка – владение тем, что не необходимо, но либо приятно, либо престижно.
Стоит сделать что-то массовым, доступным почти всем, и тут же появляется нечто другое, чтобы служить признаком богатства. Что-то, что доступно не всем.
Решена проблема одежды? Но и одежда продолжает служить символом престижа. Все могут одеться, но не все могут купить платье «от Кардена». И – готово, общество опять разделилось на «владеющих» и «не владеющих». Одни имеют платья «от Кардена», другие – завидуют.
Дело ведь вовсе не в том, что эти платья невероятно красивые. Помню, как возмутился, увидев фотографию своей ученицы, сделанную на модном курорте в Египте:
– Наташка! Ты чего это разгуливала по Египту в ночной рубашке?!
Наталья возмутилась, стала вопить, что это вовсе даже платье и что его муж купил в Париже за большие деньги… Но хоть убейте – комбинация и комбинация. Причем ночнушка не первой свежести и не особенной прелести, не в обиду Наташеньке будь сказано.
Так же точно мало иметь автомобиль… Прошли времена, когда машина сама по себе была престижным символом. Теперь для того, чтобы возвыситься над остальными, «необходим» дорогой и модный автомобиль, который считается самым современным и красивым. Чем какой-нибудь «опель-ниссан»
[30]
красивее и лучше «москвича» – я не пойму, наверное, никогда в жизни. Но ведь обладание «опелем-ниссаном», «ландкрузером» или «лексусом» и правда украшает жизнь владельца и делает его «важнее» и «главнее» владельцев «простых жигулей».
Другой вопрос – каким дураком надо быть, чтобы самоутверждаться через тряпки или железки.
Однако: все это потребности второго порядка! Такие потребности все время появляются новые и новые. Наверное, они будут вечно, и чем сытее будет общество, тем эти потребности будут становиться все причудливее и удивительнее.
Издеваясь над обывателем, Шафаревич в 1960-е годы писал про мечту московского сноба: про «стереофонический унитаз»… Это он так шутил, но стереофонические унитазы – уже есть. Что на очереди? Летающий унитаз? Или пикирующий?
Самое же главное: в обществе XXI века полностью удовлетворены не только все потребности первого порядка. Удовлетворены потребности второго порядка XIX и даже начала XX веков. Целиком.
Границы богатства и бедности
Конечно, богатство и бедность – очень условные понятия. В 1800 году среди дворян Российской империи считался бедным тот, у кого «всего» пятьдесят или сто душ, – то есть тот, на кого работало «всего» пятьдесят или сто человек. Среди крестьян считался бедняком тот, у кого не было лошади (а стоила лошадь 5 рублей – половину оброка).
И сегодня бедняк в США может показаться богачом в Китае, бедный предприниматель из Москвы кажется богачом в депрессивном райцентре.
Но критерии богатства все время возрастают. Стремительно.
Люди имеют все больше и больше. Чтобы считаться богатым, нужно иметь такие вещи, само существование которых показалось бы предкам чем-то скорее сказочным, чем реальным (автомобиль, телевизор, компьютер и так далее).
И мир в целом неизмеримо, несравненно богаче того, который мы оставили всего в 30–40 годах позади.
Глава 2. В мире невиданных возможностей
Скорости вокруг бешеные,
Мы едва себя сдерживаем.
Николай Добронравов
О скоростях
Богатый человек XIX века имел свой выезд: в его персональной конюшне стояли 2, 3 или 4 лошади. Кучер ухаживал за лошадьми, запрягал их, подавал карету к парадному входу, барин ехал на работу, или вез семью в гости или в церковь.
Современный человек чаще всего ведет машину сам. Шофер – и дорого, и ненадежно. Но автомобиль имеет 40…60… 100… 150 лошадиных сил. «Выезд» современного человека – это целая конюшня богача X столетия. Рядовой человек начала XXI века имеет то, что имела кучка сверхбогачей XVIII столетия.
Более того – никакой барин, никакой вообще человек XVIII и XIX века, даже император любой из могущественнейших империй, не мог бы двигаться со скоростью 100 километров в час. Он не мог бы сесть в карету и помчаться так, чтобы приехать из Петербурга в Москву всего через несколько часов.
Скорости нарастают. В 1906 году роскошный «роллс-ройс» имел двигатель мощностью в 40 лошадиных сил. Еще в 1960-е мощность автомобильных двигателей была в 2–3 раза ниже современных. В 1980-е годы скорость в 100 километров в час казалась чрезвычайно высокой. Из Петербурга в Москву ехали все светлое время суток. Сегодня движение со скоростью 150–170 км в час вполне обычно. Часто скорость зависит не от возможностей автомобиля, а от качества трассы.
Так же растет скорость и всех других видов транспорта.
Первый паровоз Стефенсона в 1829 году двигался со скоростью около 20 км в час. Паровоз середины XIX века делал 20–30 км в час. В начале XX века – выдавал надежные 40 километров. Тепловоз 1920-х годов сразу же «выдал» 60 километров в час.
В 1905 году из Москвы в Красноярск ехали 8 суток. В годы моего детства ехали 4 суток. Сегодня скорость определяют не в сутках, а в часах: от 67 до 76 часов, в зависимости от расписания поезда.
А появились и сверхскоростные поезда. В 1972 году в Японии поезд между Токио и Йокогамой двигался со скоростью 200 км в час, и это признавалось чем-то исключительным, выдающимся. Сегодня такие поезда связывают основные центры Европы. Пересечь на поезде всю Англию за 2 часа, всю Францию за 3 часа – самое обычное дело. «Сапсан» между Москвой и Петербургом идет те же самые 3 или 3 с половиной часа.
«Ускоряется» и авиация. Самолеты 1920-х годов имели смотровые площадки. Во время полета можно было выйти из салона, постоять и покурить на свежем воздухе.
Современные самолеты в этом смысле менее комфортны, но еще в 1970-е из Красноярска в Петербург летели 7 часов, делая посадку в Нижнем Новгороде (тогда – в Горьком). Сегодня летят 4 или 4 с половиной часа, без посадок.
Сверхзвуковые самолеты «Конкорд» созданы уже в 1970-е годы, они летали со скоростью более 2 тысяч км в час. Их пришлось снять с эксплуатации после повышения цен на топливо и из-за неготовности большинства аэропортов принимать «Конкорды». Обледенела полоса, а сажать самолет становится некуда – поблизости нет полосы, способной принять такой самолет. Ненадежна, получается, инфраструктура, слишком ненадежно все… Но летать со скоростью более 2 тысяч км в час мы уже можем. И уверен, летать с такой скоростью мы еще будем.
