– Я же тебе рассказывала. Сиротин нашел ее в древней могиле. Там был похоронен викинг, что ли. Потом там была… перестрелка, и Сиротина тяжело ранили. И перед смертью он отдал эту ладанку мне и просил ее хранить… хранить как зеницу ока.
– Да, ты говорила… – протянула Агния, не отрывая взгляд от ладанки. – Значит, Сиротин все же нашел ее, эту свою могилу… надо же, а ему никто не верил, никто не принимал его всерьез…
Когда Агния произнесла эти слова, до нее дошла их двусмысленность. Сиротин нашел могилу викинга, и вместе с ней он нашел свою собственную могилу, свою собственную смерть.
Только теперь, когда она увидела найденный Сиротиным артефакт, когда почувствовала исходящее от этой ладанки ощущение подлинности, ощущение глубокой древности, она поверила, что чудаковатый археолог, к которому никто не относился всерьез, действительно оказался прав и нашел могилу викинга…
Агния снова прикоснулась к ладанке и снова почувствовала исходящее от нее живое тепло. Казалось, это было тепло живой, ласковой человеческой руки.
Первый раз Агния отдернула руку от неожиданности, но на этот раз преодолела испуг и задержала руку, чтобы продлить это удивительное ощущение.
– Ну, что ты можешь о ней сказать? – спросила Аня, когда молчание затянулось.
Агния с неохотой убрала руку, склонилась над ладанкой и начала внимательно разглядывать ее.
– Почему на ней изображены рыбы?
– Рыба по-гречески ИХТИС, – это древний акроним, то есть монограмма имени Иисуса Христа, состоящая из первых букв слов: Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель, то есть выраженное в краткой, лаконичной форме исповедание христианской веры, – заговорила Агния, не отрывая глаз от ладанки. – Кроме того, рыба сама по себе – очень важный евангельский символ: ты наверняка знаешь, что первые апостолы были рыбаками, Христос насытил народ в пустыне хлебом и рыбами, рыбу включала трапеза Христа с учениками на Тивериадском озере после его Воскресения.
Аня внимательно слушала, перед глазами ее стоял умирающий Сиротин, который, хрипя и задыхаясь, просил ее сохранить ладанку и отдать ее только правильному человеку. Что ж, Агния, несомненно, тот самый человек.
– Впрочем, как ты видишь, здесь изображена не одна рыба, а две, к тому же повернутые головами в разные стороны, – продолжала Агния. – Я не помню точно, но когда-то читала, что такое изображение рыб использовалось в каких-то особых случаях и имело самостоятельное символическое значение. Нужно полистать литературу на эту тему, а еще лучше – поговорить с хорошим специалистом по христианской символике…
Агния что-то записала на листке бумаги и продолжила:
– Ниже рыб – ты видишь – изображен якорь. Это тоже очень важный символ раннего христианства, символ надежды на спасение в вере и на вечную жизнь. Апостол Павел говорил в одном из своих посланий, что надежда – это опора души в христианстве, как якорь – опора корабля в бушующем море.
Для ранних христиан такие символы, как рыба или якорь, были особенно важны. Раннее христианство не знало икон, изображения человеческих лиц считалось греховным, и все росписи того времени носили символический характер, то есть имели какой-то скрытый смысл, понятный только единоверцам.
В первые века, ты знаешь, христианство было под запретом, власти преследовали приверженцев новой веры…
– Ну да, львов ими кормили, – вспомнила Аня.
– Ну да. Так вот, поэтому ранние христиане скрывали свою веру и узнавали единоверцев по таким символам – рыба, изображенная на кольце или вышитая на одежде, застежка в форме якоря.
– Интересно…
– Позже христианство стало главной религией, скрывать свою принадлежность к нему больше не было необходимости, но древние символы еще долго сохраняли свое значение.
Так что рыбы и якорь на этой ладанке говорят нам о том, что ее владелец, несомненно, был христианином и что ладанка изготовлена во времена раннего Средневековья. Впрочем, о том же говорит и техника обработки серебра. Вот как она попала к тому викингу, это большой вопрос…
– А что обозначают эти буквы по кругу?
Агния внимательно осмотрела буквы, выбитые по внешнему краю ладанки вокруг центральных символов.
– Я могу только сказать, что эти буквы – греческие, но что они значат – не понимаю. Опять-таки нужно найти специалиста по греческому языку или воспользоваться специальной литературой. Может быть, это зашифрованное обозначение имени найденного вами викинга или его девиза. Может быть, какое-то символическое послание. Но точно сказать пока не могу.
– А еще в этой ладанке что-то есть! – выпалила Аня. – Там внутри что-то тяжелое!
Агния с интересом взглянула на серебряную вещицу, подняла ее и осторожно встряхнула.
Внутри ладанки что-то перекатилось, с мягким звоном ударившись о серебряную стенку.
– Да, ты права… – протянула Агния, поднеся ладанку к уху. – Там что-то есть…
При этом она снова почувствовала необыкновенное волнение, словно услышала не мертвый металлический звон, а голос живого существа, голос, обращенный к ней из глубины веков.
Это напомнило ей волнение, которое она испытала уже трижды, когда нашла три драгоценных камня, по легенде принадлежавших некогда апостолу Петру…
Агния отбросила эту мысль, попытавшись сосредоточиться на сегодняшних заботах.
– Как ее открыть? – деловито спросила Аня.
Агния оглядела ладанку со всех сторон, но не нашла ни замка, ни защелки, не нашла даже самой узкой щели, которая показала бы место, где ладанка может открываться.
Тем не менее она каким-то образом открывалась. Во всяком случае, она была полой внутри, судя по весу и по тому, как внутри ее что-то тяжело перекатывалось.
Агния перевернула ладанку, внимательно оглядела ее донышко, поднесла к свету – но ничего не увидела.
Ладанка хранила свою тайну и не хотела ее раскрывать.
– Ты можешь оставить ее у меня? – спросила Агния. – Я хотела бы показать ее знакомому ювелиру. Может быть, он сможет открыть эту ладанку.
Аня как-то внутренне напряглась. Видно было, что просьба Агнии ей неприятна.
– Ну, если не хочешь – не надо…
– Да нет, что ты, – Аня сделала над собой видимое усилие и осторожно придвинула ладанку подруге. – Не знаю, что это на меня нашло… Оставь, конечно! Только прошу тебя, береги ее… у тебя ведь есть в доме надежное место?
– Есть. – Агния вспомнила о дедовом тайнике, в котором сейчас хранились три драгоценных камня.
Те самые камни, о которых она только что вспомнила, взяв в руки ладанку.
Проводив подругу, Агния села в дедовом кабинете за стол и включила старинную настольную лампу. В ярком свете ладанка сияла тусклым благородным светом. Теперь, кроме букв, были видны еще полустертые от старости черточки и крючочки.
