– Осень скоро, – сказал он, немного погодя. – По ночам уже лапы мёрзнут.
– И пузо желтеет? – спросил с дерева Кот.
– Что ты болтаешь, – недовольно отозвался Ёж.
– Да вон же! – сказал с дерева Кот.
Ёж открыл один глаз и посмотрел на свой живот. Он и в самом деле был жёлтый.
– Скоро пожухнет и опадёт, – сообщил с дерева Кот.
Ёж открыл второй глаз и провёл лапой по животу. На лапе осталась жёлтая пыльца.
– Да это я в цветах валялся! – воскликнул Ёж. – Шутник ушастый!
Кот насмешливо фыркнул. Таня подтянулась, ухватилась руками за ветку, расцепила ноги и спрыгнула с дерева.
– Что ты сказал? – спросила она, подходя к лежащему Ежу.
– Шутник ушастый, – недоумённо повторил Ёж. – Это я про Кота…
– Да нет, – махнула рукой Таня. – В самом начале?
Ёж наморщил лоб, вспоминая, но Таня уже ответила за него:
– Ты сказал, что осень скоро.
Она посмотрела вокруг. Утром, когда она, как всегда, пришла на берег ручья, всё было прежним – летним и тёплым. Вода, трава, листья на деревьях, солнце в небе. Но теперь Таня почувствовала, что сказанное вслух слово «осень» всё изменило: вода стала холодной, трава – уставшей, листва – печальной, а солнце – серьёзным, как становится серьёзным человек или зверь накануне холодных и трудных времён.
– Мяу, подумаешь, – беспечно мяукнул Кот, мягко спрыгивая с дерева.
Он ловко поймал лапой зазевавшегося мотылька и тут же его выпустил, пока бедняга не успел как следует перепугаться.
– Пережили прошлую осень, переживём и эту, – уверенно сказал Кот.
– Да, но эта осень совсем не такая, как прошлая, – возразила Таня. – Этой осенью я иду в школу.
Из ручья вынырнула Выдра, вышла на берег и села перед Таней, вытряхивая из ушей воду.
– Что-то недослышала, – пробормотала Выдра. – Куда-куда ты идёшь?
– Человеческие дети уходят в школу рано утром с огромными рюкзаками книжек и тетрадок, – рассказывал Кот. – А вечером приходят обратно и приносят свои рюкзаки, в которых лежат книжки и тетрадки.
– Они их носят туда-сюда? – с сомнением спросила Выдра. – Нелогично. Если бы они их унесли в школу и там оставили, как Ёж оставляет в своей норе червяков про запас, тогда понятно. Ты уверен, что всё так и есть?
Кот с обидой фыркнул. Таня сидела молча с Ежом на коленях и что-то обдумывала. Ёж с беспокойством посматривал на неё, понимая, что думы у неё серьёзные.
– Я немножко жил среди людей и знаю о них буквально всё! – гордо заявил Дикий Кот. – Они носят в школу рюкзаки с книжками, а ещё – бутерброды и яблоки.
– И тоже приносят обратно? – уточнила Выдра.
– Нет, – помотал головой Кот. – Не приносят.
Наступило молчание.
– В школе есть учитель, – сказала Таня.
– Учитель? – переспросил Ёж.
– Это вроде как я, – пояснила Выдра. – Я всё лето учила Таню нырять в ручье. Так что я учитель.
– О, в школе учат нырять! – обрадовался Ёж.
– Там учат писать, читать и считать, – сказала Таня.
Снова наступило молчание.
– Но ты умеешь писать, – возразил Ёж. – Ты написала плакаты «Осторожно, пешеходы и велосипедисты, здесь ходят ежи!» и развесила их по парку. И с тех пор меня больше ни разу не сбивали велосипедом.
– И ты написала письмо Деду Морозу, – вспомнил Кот.
– И читать ты тоже можешь, – добавила Выдра. – Да и считать тоже. По крайней мере, до двадцати, пользуясь пальцами на руках и ногах.
Таня растопырила пальцы на руках и пошевелила пальцами босых ног. Действительно, с их помощью можно посчитать что угодно – например, сколько кусков хлеба надо пожарить на завтрак, если мама и папа съедают обычно по три куска, а Таня два. Или сколько рыб осталось у Выдры на ужин, если она поймала пятнадцать, а потом угостила четырьмя Дикого Кота.
– Но если бы Выдра поймала сто рыб, а Кот съел из них тридцать девять, то я бы уже не могла сосчитать это на пальцах, – сказала Таня.
– Да я бы лопнул от тридцати девяти рыб! – воскликнул Кот.
– Нет, я не про то, – ответила Таня. – Я хочу сказать, что в школе учат чему-то ещё, а не только считать на пальцах и писать плакаты. Может быть, я смогу написать целую книгу, когда поучусь немного в школе?
Все задумались.
– А почему папа с мамой не могут тебя научить, как посчитать сто рыб и написать книгу? – спросил Ёж.
Таня вздохнула:
– Папа на работе пропадает, а мама с Васей.
– Тоже пропадает? – спросила Выдра.
– А что такое работа? – спросил Ёж.
– Это где-то далеко, и туда можно попасть только в ботинках, – ответил за Таню Кот.
– И там пропадают? – уточнил Ёж.
Таня вздохнула ещё раз. Её плечи почему-то стали тяжёлыми, как будто на каждое плечо положили по толстой книге, а в голову заполз туман.
– Пойду я обедать, – сказала она невесело, ссадила Ежа на траву и поднялась на ноги. – До вечера.
Друзья смотрели ей вслед, когда она уходила, а потом переглянулись обеспокоенно, и Выдра сказала:
– Люди всегда всё страшно запутывают. Почему они такие?
– Ну, какие есть, – развёл лапами Кот.
– Давайте Таню распутаем, – сказал Ёж.
Кошачий хвост и туманный горн
– Фофофифе! – позвал Ёж. – Фа фофофь!
Его голос глухо доносился из глубины иголок. Свёрнутый в колючий клубок Ёж катался по поляне, и катал его Танин младший брат Вася. Вася ползал на животе по траве, гудел и пищал от восторга, и толкал Ежа то одной рукой, то другой, ничуть не боясь иголок. Сперва Ёж терпел, надеясь, что этот человеческий ребёнок рано или поздно уколется и оставит его в покое, но Вася не обращал внимания на уколы ежиных игл. Он катал и катал колючий мяч, и у Ежа кружилась голова.
Дикий Кот попробовал Васю отвлечь: встал перед ним, вздыбил шерсть на хребте, распушил хвост. И тут же получил пальцем в глаз – Вася попытался потрогать эти сияющие зелёные пуговицы и нечаянно угодил пальцем прямо Коту в зрачок.
– Ай! – сжался Кот.
Он отвернулся от Васи, потирая задетый глаз, и в ту же секунду завыл от негодования – детёныш ухватил его за хвост! Зато Ёж в безопасности: как только Вася его отпустил, он развернулся и поспешил прочь, семеня коротенькими ножками.
