– Ты ведь придумаешь что-нибудь? – спросил он, глядя на Таню блестевшими от слёз глазами.
Таня понятия не имела, что можно придумать, но ответила «да». Она не могла сейчас ответить по-другому. Она почесала в затылке, встала, походила по комнате и зажгла на столе лампу. Под лампой среди вороха рисунков и блокнотов лежала карта города, которую папа купил вчера для Тани в газетном киоске. Таня развернула карту и положила на пол перед Ежом.
– Где следы кончились, можешь показать?
Ёж понюхал карту и затопал сначала к одному её краю, потом к другому, низко опустив голову и разглядывая улицы. Потом остановился и ткнул носом:
– Тут.
Таня наклонилась над картой. Нос Ежа указывал на улицу Почтовую.
– Я знаю это место, – сказала Таня. – Мы туда на почту ходили письмо бабушке отправлять, а ещё там зоомагазин, где я тебе червяков покупала.
Ёж уныло кивнул. Он не очень понимал, как это поможет найти Сову.
– Её ведь не могли отправить по почте в другую страну? – спросил он Таню.
Таня неуверенно покачала головой. Вряд ли. Хотя вдруг?
– Надо туда пойти и проверить, – решила она.
– Пап, можно я пойду погуляю?
Таня стояла на пороге гостиной в куртке. В кармане куртки сидел Ёж. Мама дремала на диване, выронив из рук спицы и недовязанную шапку. Папа старательно приклеивал бампер к фанерной машинке.
– Что? – спросил он рассеянно.
– Погуляю, – повторила Таня.
Бампер отвалился. Папа громко вздохнул и поднял глаза на Таню. Потом оглянулся и посмотрел в окно. За окном в чёрном небе висела луна.
– Таня, ночь уже, – сказал папа. – Тебе спать пора.
– Ну, па-ап, – протянула Таня. – Ну, немно-ожечко.
– Никаких «немножечко», – замотал головой папа. – И ты ведь знаешь, что я не люблю, когда кто-то ноет.
Таня выпрямилась, сдвинула брови и чётко и решительно произнесла:
– Папа, у меня важное дело! На Почтовой улице!
Папа посмотрел на Таню, Таня посмотрела на папу. Минуту они смотрели друг на друга, потом папа сказал:
– Хорошо. Но мы пойдём вместе. И только на двадцать минут. А потом – сразу в кровать!
– Ура! – подпрыгнула Таня.
Они разбудили маму и предупредили, что идут гулять, чтобы она не волновалась. Папа надел пальто, и они вышли в темноту.
Почтовая улица уже спала. Спали дома, детские площадки, телефонные будки, помойные баки и автобусная остановка. Таня подошла к спящему зданию почты и приложила ухо к двери. Ёж высунул голову из Таниного кармана и тоже потянулся ухом к двери. На почте было тихо.
Танин папа стоял поодаль, подняв воротник пальто, и ёжился от холода. Таня прошла вдоль фасада почты, то и дело прикладывая ухо к окнам и даже стенам, а потом вернулась к двери и заглянула в замочную скважину. В скважине было темно. Таня разочарованно отошла от двери.
– Пап, если бы ты украл сову, что бы ты с ней сделал? – спросила Таня.
Папа удивлённо посмотрел на Таню.
– А зачем мне красть сову? – спросил он.
– Просто представь, – попросила Таня. – Ты вор и украл сову.
– Воры обычно продают краденое, чтобы получить деньги, – сказал папа. – Следовательно, я бы эту сову продал кому-нибудь.
– Кому? – спросила Таня.
Папа пожал плечами.
– Тому, кому нужна сова.
– А кому она нужна?
– Таня! – воскликнул папа. – Что за вопросы у тебя странные. Спать давно пора, между прочим. Ещё пять минут, и домой.
– Нет, но кому нужна… – снова заговорила Таня.
– Тому, кто хочет держать дома сов! – нетерпеливо оборвал её папа. – Одни держат дома собак, кошек, хомяков, другие – попугаев и канареек, а есть, наверное, и такие, кто хочет держать сов.
И как раз в тот момент, когда он это сказал, Таня посмотрела на другую сторону улицы – туда, где был зоомагазин, – и увидела тускло освещённую витрину, в которой были выставлены клетки для попугаев, домики для кошек, матрасы для собак и пирамида банок с собачьим кормом. Таня зашагала прямиком к этой витрине, и ворчащий папа последовал за ней.
Подойдя к зоомагазину, Таня оглядела его дверь и увидела, что над дверью находится узкое вытянутое окошко, и что оно приоткрыто.
– Папа, посади меня, пожалуйста, на плечи.
– Что? – удивился папа.
– Пожалуйста! – схватила Таня папу за руки. – Это очень важно!
Папа сдался, поднял Таню и с кряхтением посадил её себе на плечи.
– Подойди к двери поближе, – сказала Таня.
– У тебя осталось три минуты, – предупредил папа и подошёл к двери.
– Ещё ближе, – попросила Таня.
Папа подошёл ближе.
– Ещё!
Папа подошёл вплотную и прислонился к двери. Узкое окошко оказалось совсем близко от Тани, она вытянула шею и вся превратилась в слух. Ёж, который выглядывал из кармана, тоже затаил дыхание.
– Папа, не пыхти, – шёпотом попросила Таня.
Таня и Ёж слушали изо всех сил. И они услышали. Слабый звук шёл откуда-то из глубины тёмного зоомагазина и вытекал на улицу через приоткрытое окошко над дверью: «У-у-х. У-у-х». Печальное и протяжное «ух».
– Всё, Таня, время вышло, – сказал папа. – Идём спать.
Он спустил Таню с плеч на землю, и Таня, к его изумлению, кинулась домой со всех ног. Папа бросился вдогонку.
– Скорей! – кричала Таня, летя по улице быстрее ветра.
– Это… у… тебя… игра… такая? – выдыхал папа свой вопрос по частям, пытаясь догнать её.
Добежав до дома, Таня вынула Ежа из кармана куртки, посадила его на землю и сказала:
– Беги за Выдрой и Котом, встречаемся в полночь!
Ёж мигом исчез в темноте. Когда подбежал папа, Таня уже стучала в дверь, и мама уже шла им открывать.
Кошачий поступок и клетка в кладовке
Наступила полночь. Короткая стрелка на часах подошла к двенадцати, и длинная стрелка тоже подошла к двенадцати. Мама и папа давно спали, а Таня, чтобы не уснуть, стояла столбом у окна в своей комнате и грызла орехи. На карниз бесшумной пятнистой ракетой взлетел Дикий Кот, и Таня бросилась открывать. Вслед за Котом на карниз взобрались Выдра и Ёж. Все были взволнованы и серьёзны. Дело-то нешуточное – Сову держат в зоомагазине и вот-вот кому-то продадут. «Она будет сидеть в клетке всю жизнь, – горестно думал Ёж, – и я её никогда больше не увижу». Слёзы подступали к глазам Ежа, но он держался и не позволял им выливаться наружу.
