– Вы имеете в виду «Лигу освобождения алгонкинов»? – спросил Кеннеди напрямую.
– «Либерейторы» – пустышка. Бабочка-однодневка. Возникли – и канули в небытие. Сейчас у Серджио другие идеи. Одни достаточно безобидные – назначил сам себя главкомом некоего «Индейского генерального штаба», пишет статьи, разбирая альтернативный ход сражений у Совиного ручья и при Скво-Вайтинге – при котором эти битвы завершаются успехом краснокожих. Другие начинания, на мой взгляд, не столь безобидные.
– Например? – насторожился Кеннеди.
– Например, его проект «индиан-туров». Нет, я не против, когда к нам приезжают действительно увлеченные этим делом люди, такие же, как и мы, – из Канады, Мексики, из Европы и даже из России… Мы всегда рады их принять. Как говорится: у большого костра всем места хватит. Но делать из этого коммерцию, тащить сюда со всего света богатых придурков, желающих лишь забить косячок под тотемом да потрахаться в вигваме… На Совете племен я был против. Но Серджио всех заболтал…
При словах «забить косячок» Кайзерманн подозрительно потянул носом воздух. Он готов был поклясться, что отнюдь не табак тлеет в длинной, украшенной перьями трубке, которую сейчас старательно раскуривал один из «краснокожих».
Одинокий Медведь продолжал:
– Одного у Переса не отнимешь – энергии у него хватит на десятерых. Воплощение проекта уже началось. И первая группа – кто бы вы подумали? Арабы! Богатые арабы из Эмиратов! Да какое они вообще имеют отношение к индейской культуре?!
«Да уж, – подумал Кеннеди, – мы с носителями индейской культуры контактировали куда активнее и плотнее – почти до полного их исчезновения. А теперь такие вот Одинокие Медведи рядятся в перья и играют в жизнь уничтоженных их прадедами людей… Пусть уж будут арабы, те хоть ни в чем перед индейцами не виноваты».
– Расскажи про аэродром, – негромко попросила Элис.
– Тоже придумка Переса, – поморщился Медведь. – Милях в трех с небольшим отсюда находится старая бетонка. Не знаю, кто и зачем ее проложил, но восемь лет назад, когда здесь возникла «Индейская территория», дорога была уже заброшена, хотя и оставалась в неплохом состоянии. Стараниями нашего Серджио полторы мили бетонки подремонтировали, расширили – и превратили во взлетно-посадочную полосу. Зачем, спрашивается? По его версии – срочно эвакуировать заболевших и получивших травмы, быстро и без проблем доставлять кое-какие припасы… Наши предки прекрасно обходились без каких-либо самолетов, даже без телег, используя лишь волокуши, и…
Тут Одинокий Медведь увидел столь явное изумление на лицах Кеннеди и Кайзерманна, что сбился с мысли и вынужден был пояснить:
– Я имею в виду предков по духу, не по крови. Хотя я усыновлен племенем могавков.
– Когда начал функционировать этот лесной аэродром? – быстро спросил Кеннеди.
– Чуть больше года назад.
– Сертификацию в Федеральной комиссии по воздушным перевозкам он проходил?
– Не знаю. Едва ли… Серджио не собирался принимать здесь рейсовые лайнеры. Никто из чужих об аэродроме не знает. И вы бы не узнали, не будь вы другом Рыжей Куницы.
Кеннеди обменялся взглядами с Кайзерманном и Элис. Это был след. Горячий след, чуть не обжигающий. Объяснения Переса насчет подвоза припасов и эвакуации тяжелобольных – полный бред. Вполне достаточно лесной поляны, способной принять вертолет. Можно было бы подумать о контрабандном канале в недалекую Канаду – любителей погреть руки на беспошлинных сигаретах и виски всегда хватает. Хотя тогда стоило бы затевать строительство ближе к границе. Но самое-то главное – взлетно-посадочная полоса длиной в полторы мили! Что же за самолеты собрался тут принимать и отправлять Серджио Перес? Стратегические бомбардировщики?!
Медведь продолжал свои сетования:
– Какие тут были леса… Никого чужих. А теперь пожалуйста – через этот аэродром пойдут косяком закупившие «индиан-тур» иностранцы… Все, пропало заповедное местечко…
Кеннеди спросил:
– Когда прибывают арабы?
– Они уже прибыли. Четыре дня назад. Не то десять, не то двенадцать человек.
– Ты ничего мне про это не говорил! – возмутилась Элис.
– Черт побери… – растерянно протянул Кеннеди.
– Himmelherrgott!! – высказал свое мнение Кайзерманн. Подумал и добавил: – Scweinmuttergottes!
«Неужели Молчаливый Пол угодил в десятку? – лихорадочно думал Кеннеди. – А почему бы и нет? Даже стоящие часы дважды в сутки показывают точное время, даже клинический идиот может высказать правильную догадку…»
Собственно, версию об арабских террористах они не приняли всерьез именно потому, что она прозвучала из уст Эмнуэльсона. Да еще потому, что на арабов последнее время сваливали все неприятности Америки – достаточно вспомнить истерию с возбудителем сибирской язвы в почтовых конвертах. Там все объяснилось куда проще – конверты с порошком рассылал уволенный со службы сотрудник центра вирусологии, принадлежавшего армии США…
Кеннеди встал. Посмотрел на часы. Посмотрел на солнце – садящееся, проглядывающее уже сквозь кроны деревьев. Сказал Кайзерманну и Элис:
– Три с лишним мили по лесу – часа полтора, а то и больше. Если они готовятся к ночному вылету – есть шанс прихватить с поличным. Но выходить надо немедленно. И стоит подумать о подкреплении. Боюсь, эти двенадцать туристов не совсем туристы… Шериф, где ваша рация?
– В машине, Der Teufel, – доложил Кайзерманн. – Только у нас не ФБР, и моя рация действует лишь в Трэйк-Бич и окрестностях. А дальняя связь – при необходимости – идет через ретранслятор на крыше «Олд Саймона». Проще говоря, отсюда нас никто не услышит.
– Scweinmuttergottes, – констатировал Кеннеди, взглянув на мобильный телефон. Его «моторола» в этом лесу годилась лишь для того, чтобы сыграть в «тетрис» – и не более того.
После короткой проверки выяснилось, что мобильники, подключенные к другим операторам сотовой связи, тоже оказались вне зоны приема.
– Как вы связываетесь с кем-либо при нужде? – спросил Кеннеди у Одинокого Медведя.
– Зажигаем сигнальный костер, – ответил тот с долей издевки. – Или посылаем гонца. Привыкайте, привыкайте… Не всегда в жизни можно достать из кармана мобильник и спокойно ждать, пока служба спасения поменяет вам подгузники. Наши предки…
Кеннеди резко перебил его:
– Покажете дорогу к аэродрому? Или вы тоже выступаете за бомбежки бледнолицых собак, до тех пор пока остатки их не уберутся за Соленую Воду?
Медведь ответил после паузы, медленно и торжественно:
– Я, сахем Одинокий Медведь, живу в мире, где бомб нет. Не придуманы. Когда рушились и горели ваши вавилонские башни – я смеялся. Потому что дым от сожженных за триста лет индейских жилищ куда гуще. Когда вы сходили с ума от страха перед белым порошком в конвертах – я смеялся. Потому что вы первыми придумали дарить индейцам зараженные оспой одеяла. Ваши бумеранги возвращаются к вам. Но у меня есть свои долги – долги крови. Перес-Винхаята усыновлен чейенами. Могавки, к которым я принадлежу, их исконные враги. И не раз выступали против алгонкинских собак плечом к плечу с бледнолицыми братьями. Мы – я и четверо моих сыновей – откопаем томагавк и встанем на тропу войны вместе с вами. Я, сахем Одинокий Медведь, сказал.
