– Что нам теперь делать? – пропищала Беатрис, эхом повторяя слова Лавлейса. – Что же нам делать?
Жюли вжалась спиной в дверь. Саймон собственными глазами однажды видел, как она отрезала голову очень большому демону очень маленьким ножом, но сейчас девушка выглядела так, словно умрет от ужаса, если кто-то попросит ее подержать ребенка.
– Я знаю, что делать, – сказал Саймон.
Надо найти Магнуса, подумал он. Маг с Алеком уже приехали и точно не спят. К тому же все равно надо было поговорить с Алеком. Магнус исцелил Саймона, избавил его от демонической амнезии. Магнус живет на этом свете уже несколько веков. Он – самый взрослый из всех, кого знал Саймон. А ребенок магов, подкинутый в цитадель Сумеречных охотников, – это проблема, которую не решить без помощи взрослых.
Саймон уже развернулся, чтобы направиться на поиски Магнуса, но тут до него донесся обеспокоенный голос Джорджа:
– Может, сделать ему искусственное дыхание?
Саймон замер.
– Зачем? Не надо. Он и так дышит!
Все сгрудились вокруг Джорджа и уставились на крошечный сверток. Ребенок снова помахал кулачком. Если он движется, значит, дышит, подумал Саймон. О том, ребенок может оказаться зомби, думать не хотелось.
– А может, ему грелку подложить, чтобы не замерз? – не унимался Джордж.
Саймон глубоко вздохнул.
– Джордж, не сходи с ума. Этот ребенок синий не потому, что ему холодно или не хватает воздуха. Младенцы простецов такими синими не бывают. Этот ребенок синий, потому что он маг, как наша Катарина.
– Не совсем как мисс Лосс, – высоким от волнения голосом возразила Беатрис. – Мисс Лосс скорее небесно-синего цвета, а этот ребенок – цвета морской волны.
– Смотрю, ты хорошо в этом разбираешься, – решил Джордж. – Значит, ты и будешь его держать.
– Нет! – взвизгнула Беатрис.
Девушки синхронно вскинули руки и попятились от ребенка.
– Стойте все, где стоите, – скомандовал Саймон так спокойно, как только мог.
Жюли приободрилась.
– О-о-о, Саймон, отличная идея.
Он бегом пересек вестибюль и припустил вверх лестнице. Если бы сейчас он попался на глаза преподавателю физподготовки, тот сильно бы удивился. Скарсбери еще ни разу не удавалось придать Саймону такое ускорение.
Саймон слыхал, что Магнусу с Алеком отвели «роскошные апартаменты» под самой крышей. Говорили, там даже отдельная кухня имелась. Так или иначе, Саймону оставалось лишь подниматься все выше и выше, надеясь, что рано или поздно он доберется до цели.
Так и случилось. Подойдя к двери, Саймон прислушался. Изнутри доносилось какое-то бормотание и скрип, и Саймон, недолго думая, рывком распахнул дверь.
И второй раз за день замер, не в силах сделать дальше ни шагу.
Алек с Магнусом были прикрыты простыней, но Саймону вполне хватило и того, что он увидел. Он увидел белые, испещренные рунами плечи Алека и распущенные черные волосы Магнуса, разметавшиеся по подушке. Он увидел, как замер Алек. Потом тот медленно повернул голову и уставился на Саймона полным абсолютного ужаса взглядом.
Золотые кошачьи глаза мага сверкнули из-за бледного плеча Лайтвуда. Он спросил – кажется, едва сдерживая смех:
– Чем мы можем тебе помочь?
– О господи, – выдохнул Саймон. – Ни фига себе. Мне… прошу прощения.
– Исчезни, пожалуйста. – Голос Алека был напряжен и сдержан, как натянутая струна.
– Да, конечно. – Саймон осекся. – Ох, нет… Я не могу.
– Еще и как можешь! – возразил Алек.
– Кто-то подбросил ребенка на крыльцо Академии, и я думаю, что этот ребенок маг! – выпалил Саймон.
– С чего ты решил, что ребенок – маг? – поинтересовался Магнус. Он единственный из всех троих не растерял хладнокровия.
– Потому что он цвета морской волны.
– Довольно убедительное доказательство, – согласился маг. – Не оставишь нас на секунду, чтобы мы оделись?
– Да! Конечно! Еще раз прошу прощения.
– Может, уйдешь уже? – попросил Алек.
Саймон с облегчением закрыл дверь.
Через некоторое время Магнус выплыл из апартаментов, облаченный в облегающий черный костюм и мерцающую золотом мантию. Волосы его все еще были спутаны, но придираться к прическе своего вероятного спасителя Саймон не собирался.
– Простите, пожалуйста, – снова пробормотал он.
Магнус лениво махнул рукой.
– Твое лицо в двери – не самое лучшее зрелище за сегодняшний день, но такое иногда случается. Правда, Алеку подобное в новинку, так что ему понадобится еще несколько минут. Показывай, где ребенок.
– Пойдемте.
Саймон понесся по лестницам с такой скоростью, словно от этого зависела его жизнь, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Живописная картина на крыльце, впрочем, оставалась прежней: перепуганные зрители в лице Беатрис и Жюли и исполнитель главной роли в лице Джорджа, не менее перепуганный и неуклюже прижимающий к груди желтый сверток. Из-под одеяльца теперь доносилось жалобное хныканье.
– Где тебя носило столько времени? – прошипела Беатрис.
Жюли, кажется, все еще трясло, но она все-таки смогла выдавить:
– Здравствуйте, Магнус.
– Здравствуйте еще раз, Жюли, – пробормотал маг. Он и здесь оказался единственным спокойным человеком из всех. – Дайте я возьму ребенка.
– Ох, спасибо, – выдохнул Джордж. – Не то чтобы я не любил детей. Просто я понятия не имею, что с ними нужно делать.
Лавлейс, кажется, все-таки успел подружиться с ребенком за то время, пока Саймон носился вверх-вниз по лестницам. Джордж нежно смотрел на малыша, чуть сжимая сверток, а передавая его Магнусу, замешкался и едва не уронил ребенка на каменный пол.
– Ради Ангела! – воскликнула Жюли.
Магнус успел перехватить сверток и теперь держал его, осторожно поддерживая малышу головку. Он явно умел обращаться с новорожденными куда лучше, чем Джордж: видимо, магу в жизни не раз приходилось держать на руках младенцев.
Магнус стянул с малыша одеяльце – на руке мага сверкнули перстни, – и Саймон затаил дыхание. Взгляд Магнуса ласково скользил по ребенку: невероятно крошечные ручки и ножки, широкие глаза на маленьком лице, кудряшки на голове – темно-синие, почти черные. Хныканье стало чуть громче – ребенок явно был недоволен, и Магнус вернул одеяльце на место.
– Это мальчик, – сообщил он.
– Мальчик? – восхитился Джордж.
– Насколько я могу судить, ему около восьми месяцев, – продолжал Магнус. – Видимо, кто-то растил его, пока не понял, что больше не может. И, полагаю, он попросил кого-то из простецов, обучающихся в Академии, принести сюда этого нежеланного ребенка. Решил, что это лучшее место для него.
