– Что вы имеете в виду? – не поняла Джейн.
– Что? То же, что и вы – осень на пороге, – беспечно проговорил Энтони. – Вы любите осень, моя дорогая?
– Я больше люблю лето.
– А я люблю осень. Какая необыкновенная пора – какие краски, какие запахи; как легко дышится и как хорошо думается! Осень пышнее лета, даже пышнее весны, но важнее всего, что это время итогов и время новых свершений; осень – самое волшебное время года.
– И это все перемены, на которые вы надеетесь?
– О, милая моя Джейн! Вам кажется, что этого мало? – рассмеялся Энтони. – Ладно, а если я скажу вам, что через неделю-другую ваш опекун приедет из-за границы? Эта новость более значительная? Ведь тогда я смогу, наконец, попросить вашей руки.
– Мой опекун вернётся? Вы не ошибаетесь? – с сомнением переспросила Джейн. – На днях её величество спрашивала о нём и дала ему нелестную характеристику. Что ему делать в Англии, в таком случае?
– Елизавета спрашивала о вашем опекуне? – насторожился Энтони. – Она сама спросила или вы дали ей повод?
– Какая разница. По-моему, я заговорила о нём, – просто так, к слову, – а её величество сказала, что он ей никогда не нравился и она старалась держать его подальше от двора.
– Понятно, – кивнул Энтони. – А скажите, Джейн, сэр Френсис больше не говорил с вами? После того как вы имели с ним неприятную беседу в подвале, он больше не говорил с вами?
– Славу богу, нет. Если бы он еще раз позволил себе так говорить со мной, я пожаловалась бы королеве, – волнуясь, сказала она. – Мне до сих пор противно вспоминать про это.
– Да, сэр Френсис страшный человек, – согласился Энтони. – Но боюсь, Елизавета вам не поможет: он её верный пёс, которого она недолюбливает за свирепость, однако ценит за преданность и сообразительность. Не обманывайте себя, Джейн, она скорее выдаст вас сэру Френсису, чем защитит от него.
– Вы несправедливы к её величеству, Энтони. У неё чувствительное сердце, поверьте мне! Как она переживала после ссоры с сэром Робертом, – спасибо, что вам удалось образумить его. Он стал внимательнее относиться к её величеству.
– Вот как? Значит, мои убеждения подействовали на него. Сейчас они живут в мире?
– Не совсем. Иногда между ними пробегает чёрная кошка, но в целом всё неплохо.
– Вы рассуждаете, как старая дама, прожившая полвека в браке, – улыбнулся Энтони. – Но возможно, сэр Френсис также говорил с сэром Робертом? Возможно, сэр Роберт принял к сведению его слова?
– Если бы сэр Френсис дерзнул говорить с сэром Робертом на эту тему без ведома её величества, сэру Френсису не поздоровилось бы. Одно дело, когда вы, по-дружески, беседовали с сэром Робертом, а другое дело – сэр Френсис. Нет, не он не посмел бы, не сомневайтесь, – уверенно сказала Джейн.
– О, вы хорошо стали разбираться в хитросплетениях придворных отношений! Не обижайтесь, это комплимент, – в конце концов, вы фрейлина королевы и должны понимать, какие порядки существуют во дворце. А скажите мне ещё, Джейн, не упоминала ли Елизавета про королеву Марию? Не было ли каких-нибудь намёков или вопросов о ней?
– Почему вы спрашиваете об этом? – Джейн недоумённо посмотрела на Энтони.
– Из милосердия и сострадания, – ответил он со вздохом. – Известно ли вам, что Марии плохо живётся на положении не то пленницы, не то незваной гостьи? Не забывайте, что она королева, самая настоящая королева, – каково же ей вот уже двадцать лет угасать в богом забытом замке? Случайно я раздобыл её стихи, вот послушайте:
Чем стала я, зачем ещё дышу?
Я тело без души, я тень былого.
Носимая по воле вихря злого,
У жизни только смерти я прошу.
Мое упованье, Господь всеблагой!
Даруй мне свободу, будь кроток со мной.
Терзаясь в неволе, слабея от боли,
Я в мыслях с тобой.
Упав на колени, сквозь слёзы и стоны
Тебя о свободе молю, всеблагой.
– Очень трогательно, мне жаль Марию, – но что поделать? Господь устроил так, что наша правительница – Елизавета. Мы не можем ничего изменить, нам остаётся только молиться о бедной Марии, – сказала Джейн.
– А если можем изменить? – теперь уже Энтони внимательно смотрел на Джейн.
– Что изменить? Я опять вас не понимаю, – растерянно произнесла она.
– Снимаю шляпу перед королевой Елизаветой, – ей удалось вырастить целое поколение людей, которые считают, что порядки в нашей стране незыблемы и установлены Богом! Однако давайте поговорим о нас. Дорогая Джейн, скажите мне по совести, вы могли бы простить любимого человека, если бы он совершил поступок, двойственный с точки зрения морали?
– Как это – двойственный? Разве мораль может быть двойственной? – удивилась Джейн.
– Почему нет? Возьмите Ветхий Завет и Новый: в Ветхом написано о воздаянии за грехи уже в этой жизни – «око за око и зуб за зуб» – причем, на тех, кто почитает Господа и служит ему, возложена прямая обязанность покарать нечестивцев; в Новом призывается к всеобщему прощению – «любите врагов ваших… подставь левую щеку, если тебя ударили по правой» – там говорится, что только Бог имеет право на воздаяние и отмщенье. Как узнать, что за мораль подходит к определённым обстоятельствам – взять ли нам в руки карающий меч или дождаться Божьего суда над преступником?
– О чём вы, Энтони? Вы сегодня решили загадывать мне загадки?
– Послушайте, моя милая Джейн, если бы вы точно знали, что некий человек является тираном, палачом, убийцей, что он принёс огромное горе людям и принесёт ещё большее, что его надо остановить для спасения тысячей жизней, – вы одобрили бы убийство этого человека?
– Нет, не одобрила бы, – твёрдо ответила Джейн.
– Но почему? Ведь сохраняя ему жизнь, вы умножите число его жертв.
– Разве для того чтобы прекратить убийства, надо убивать? Можно сделать так, чтобы убийца никогда не смог убить, тогда и убийства прекратятся.
– И как это сделать? – усмехнулся Энтони.
– Как?… Я не знаю… Наверно, все добрые люди должны объединится против злых людей, и не давать им совершать преступления. Добрых людей больше, чем злых, и они сильнее их, потому что добро сильнее зла.
– А пока мы будем ждать объединения добрых людей для борьбы со злом, смерть будет продолжать своё победное шествие; слёзы и кровь будут литься по-прежнему. Нет, моя дорогая Джейн, кто-то должен остановить зло уже сейчас, кто-то должен взять карающий меч и нанести удар возмездия, кто-то должен спасти невинные души, положив свою душу за них! – вскричал Энтони.
– Вы меня пугаете, – сказала Джейн. – Что вы задумали?
– Любимая моя, – Энтони не удержался и поцеловал её, – обещайте мне, что вы не будете строго судить меня, чтобы вы обо мне не узнали. О, если бы мир был устроен иначе, наше счастье было бы так близко, так возможно! Но мир жесток, и если нам не суждено быть рядом, вспомним, что есть мир совершеннее нашего:
