Джейн продолжала стоять, потеряв дар речи от такого обращения.
Сэр Френсис, не обращая на неё внимания, вытащил откуда-то клочок бумаги, поднёс его к свече и, подслеповато щурясь, прочитал то, что там было написано.
– Так, – сказал он сам себе, – понятно.
Потом прибавил, подняв глаза на Джейн:
– Что вы стоите? Присаживайтесь. Разговор у нас с вами будет долгим.
– Спасибо, я постою, – отказалась Джейн.
– Ну как хотите… Вначале уточним кое-что. Вы из дворянской, протестантской семьи, рано потеряли родителей, вас воспитывал опекун. Всё правильно?
– Всё правильно.
– Ваш опекун придерживается католической веры, но вы протестантка, – так?
– Да.
– Странно, – сэр Френсис испытующе посмотрел на Джейн. – Как вам удалось сохранить религию ваших родителей? Неужели ваш опекун не оказывал на вас давление, не требовал переменить веру?
– Он пытался обратить меня в католичество, но не смог. Из-за этого у нас с ним постоянно возникали конфликты.
– Вот как? Похвально, что столь юная особа так привержена нашей религии, – сказал сэр Френсис безо всякого выражения. – А в доме вашего опекуна бывали представители известных католических фамилий?
– В его доме бывало много народа, я не задумывалась, кто к какой вере принадлежит.
– Как же так? Вы стойкая, убеждённая протестантка, – и не задумывались, что за люди собираются в доме вашего опекуна?
– Я жила своей жизнью.
– Интересно. Это большая редкость: человек, живущий своей жизнью, – особенно в наше время. Но вам удалось, тем не менее, войти в доверие к её величеству и стать фрейлиной королевы?
– В этом нет моей заслуги. Ко двору меня привез мой опекун, кто-то рассказал королеве о том, что я сирота. Её величество решила подыскать мне жениха, но после разговора со мною переменила своё решение и оставила меня при себе, – рассказала Джейн, отчего-то торопясь и волнуясь.
– Какое удачное стечение обстоятельств! Вас привезли ко двору, кто-то рассказал о вас королеве, её величество захотела устроить вашу судьбу, затем вы так хорошо поговорили с королевой, что она сделала вас фрейлиной. Вы родились под счастливой звездой, миледи, – взгляд сэра Френсиса стал колючим. – Но ваш опекун дал вам советы, как беседовать с её величеством?
– Нет, милорд. Он скоро уехал на континент и мы с тех пор не виделись.
– Он уехал до того, как вы стали фрейлиной, или после?
– Я не помню. Но какое это имеет значение? К чему этот разговор, милорд, я не понимаю? – с возмущением сказала Джейн.
– Хорошо, детали мы уточнили, – прервал её сэр Френсис. – Теперь скажите мне, в каких отношениях вы состоите с сэром Энтони? Вам известен, надеюсь, сэр Энтони?
– Почему я должна отвечать вам? Какое вам дело до этого? Почему вы допрашиваете меня? – на глазах Джейн выступили слёзы.
– Допрашиваю? – на лице сэра Френсиса промелькнула странная гримаса. – Господь с вами, миледи, разве это допрос? Мы просто беседуем с вами по-дружески. Не забывайте, что я начальник секретной королевской службы, а значит, ваш лучший друг. Да, не смотрите на меня так сердито, – я ваш лучший друг, потому что служба, которую я возглавляю, стоит на страже интересов людей, которые преданны королеве. Вы ведь преданны королеве, леди Джейн?
Она кивнула, глотая слёзы.
– Так нечего расстраиваться. Будьте со мной откровенны, и я смогу помочь вам, как никто другой. Не надо ничего от меня скрывать, – ну, не будете же вы скрывать от лекаря признаки вашей болезни: как ему лечить вас, если он не разберётся в том, чем вы болеете? Умолчание может привести в таком случае к самому неприятному исходу. Не бойтесь признаваться в своей скверне и отбросьте стыд – врач привык к рассказам о болезнях. Наша служба подобна человеколюбивой исцеляющей медицине, однако мы лечим болезни более страшные, чем запор или насморк – мы лечим болезни, которые могут поразить государство. От них вреда куда больше, чем от чумы или чахотки, ибо государственные болезни могут выкосить население страны без остатка… Поверьте, я слышал такие признания, что меня невозможно чем-либо удивить. Не стыдитесь меня, миледи, признайтесь во всём.
– Я не знаю, каких признаний вы от меня требуете, – сказала Джейн, утирая глаза платком.
– Я задал вам вопрос: что за отношения связывают вас с сэром Энтони?
– Я его невеста, – понуро ответила Джейн.
– Он сделал вам предложение? Когда назначена свадьба?
– Он будет просить моего опекуна назначить её, когда тот вернётся с континента.
– А пока сэр Энтони встречается с вами на правах жениха… О чём вы разговариваете с ним, – например, о чём сегодня говорили?
– Откуда вам известно, что мы сегодня встречались?
– Миледи, я начальник секретной королевской службы, сколько же можно повторять, – строго произнёс сэр Френсис. – Так о чём вы разговаривали с сэром Энтони?
– О разном. О погоде.
– О погоде? Это крайне важно. Прошу вас вспомнить каждое слово, которое было сказано вашим женихом, – сэр Френсис сделал какую-то пометку на клочке бумаге, что лежал перед ним на столе.
– Он говорил, что погода чудесная, – сказала Джейн, решив больше ничему не удивляться.
– Возможно, он употреблял какие-нибудь сравнения?
– Да, он сравнивал её с погодой в Италии.
– В Италии? Так я и думал, – довольно произнёс сэр Френсис и сделал вторую пометку на листке. – Замечательно, леди. Что он ещё говорил?
– О договоре между Богом и человеком, о расчёте, о душевной чёрствости некоторых людей.
– Прекрасно! – сэр Френсис в третий раз сделал пометку на листе. – С точки зрения какой религии рассуждал об этом ваш жених?
– Он рассуждал об этом с общей точки зрения, – с вызовом ответила Джейн. – Хотя сэр Энтони католик, но он ругал и протестантов, и католиков, нарушающих Божьи заповеди.
– Отлично! – сэр Френсис снова черкнул что-то в листке. – А не было ли разговоров, касающихся государственных дел или положения её величества?
– Нет, не было.
– Не было? – взгляд сэра Френсиса пронизывал Джейн насквозь.
– Не было.
– Вы уверены?
– Да, – твёрдо ответила она, не отводя глаз.
– Вспомните хорошенько. Может быть, всё-таки, были сказаны какие-то слова на этот счёт? Лгать грешно, юная леди, – разве вам неизвестно, что ложь иссушает душу?
Джейн смутилась.
– Насчёт её величества были слова, – призналась она. – Но это было не во вред ей, наоборот, сэр Энтони хотел образумить друга королевы, сэра Роберта, чтобы он не обижал её величество.
