– Подобные прецеденты были в истории, – поддержал его сэр Уильям.
– Да, были, но не хотите же вы, чтобы я стала убийцей? Не думаете ли вы, что я паду так низко, что прикажу умертвить Марию тайным образом?! – воскликнула Елизавета с неподдельным гневом.
– О, нет, ваше величество, мы и в мыслях этого не держали! – испуганно сказал сэр Уильям. – Мы знаем благородство и величие вашей души. Мы имели в виду другое: мы вспомнили о вашем отце…
– Который казнил мою мать? – Елизавета обожгла его взглядом. – Хороший пример вы привели! Но он неудачен, – леди Болейн не была королевой по рождению, он стала ею по воле короля. Он возвёл её на престол и он лишил её престола; король имел на это полное право, чтобы там ни говорили папа и католики! Я от всего сердца жалею мою несчастную мать, но Генрих мог по закону отнять у неё корону и жизнь; не забывайте, что леди Болейн предстала перед судом, который вынес ей приговор на законных основаниях.
– Основанием была государственная измена, – сказал сэр Френсис, пряча глаза за полуопущенными веками, – а за это полагается смерть.
– Леди Болейн была осуждена по закону, – повторила Елизавета, и голос её внезапно дрогнул.
– А если возникнут законные основания для предания суду Марии Шотландской? – спросил сэр Уильям.
– Они должны быть очень вескими, чтобы перетянуть на чаше весов правосудия святость её рождения и звания. Думаю, что никогда Мария не совершит столь ужасных проступков, – Елизавета поднялась и расправила платье: – Милорды, наш разговор закончен. Все остальные дела подождут до завтра. Прощайте, господа.
– Ваше величество, – поклонились они.
Когда за королевой закрылись двери, сэр Френсис тихо сказал:
– У меня всё готово. Нужен лишь подходящий случай.
– С Богом, – ответил сэр Уильям. – Пора кончать!
* * *
Джейн, фрейлина королевы, могла бы стать влиятельной персоной при дворе, если бы захотела этого. Придворные дамы и джентльмены добивались её расположения, зная о её близости к Елизавете. Вначале это повышенное внимание смущало Джейн, но потом она выработала защиту, приняв гордый и высокомерный вид, который позволял держать назойливых придворных на расстоянии. Её сразу же невзлюбили, зато перестали докучать; что же касается зависти и злословия, то Джейн сделалась их жертвой немедленно после того, как была приближена к королеве. Три вещи позволяли Джейн держаться независимо и не обращать внимания на недоброжелателей: служение Богу, служение Елизавете и любовь к Энтони. Всё это было таким чистым и возвышенным, что она больше парила в небесах, чем ходила по грешной земле.
– Милая Джейн, – говорил Энтони при очередной встрече, – вы ангел. Рядом с вами и я становлюсь чище: вы – моя наставница в душевном благородстве.
– Если бы вы обратились в истинную веру, у вас появились бы более возвышенные наставники. Я удивлена, Энтони, что вы, так любящий Спасителя, до сих пор остаётесь в вере, которая искажает его учение, – Джейн взяла Энтони за руку и посмотрела ему в глаза.
– Ах, ваш взгляд проникает мне в душу! – вскричал он. – Право же, жизнь не жалко отдать за один такой взгляд!
Энтони принялся целовать её пальцы. Джейн отдёрнула руку:
– Иногда вы меня пугаете, милорд: я знаю, что вы серьёзно относитесь к вере, но каждый раз вы сводите разговор к шутке.
– Какие шутки, моя дорогая Джейн? Мою любовь к вам вы называете шуткой?
– Поймите, Энтони, для меня очень важно ваше отношение к Господу. Что за семья будет у нас, если каждый из нас станет верить в Бога по-своему? Муж и жена должны вместе служить Богу на этой земле, – тогда и в загробной жизни они будут рядом. Мне странно, что вы не хотите этого понять, – грустно сказала Джейн.
– Не печальтесь, моя милая, со временем я приду к вашей вере, – каждый разговор с вами приближает меня к этому, – но пока я не готов, – Энтони взял её под локоть. – Пройдёмся по аллее парка, какая дивная погода нынче! Она напоминает итальянскую весну, когда Аполлон ласкает землю тёплыми лучами, а Флора покрывает её пышными цветами; люди веселы и смеются, почти из каждого окна слышны музыка и пение.
– Вы бывали в Италии?
– Да, по делам… Поглядите-ка, эта скульптура Минервы будто вылеплена с нашей королевы: те же черты лица, та же величавость! Как я завидую вам, что вы можете видеть её величество каждый день!
– Королева так одинока: ни мужа, ни детей, – вздохнула Джейн. – Её былой друг, граф Лестер не был ей опорой в жизни, её величеству всё приходилось решать и делать самой.
– Вы говорите о сэре Дадли? – спросил Энтони. – Да, это милый, но беспомощный человек. Зато его племянник молод и силён; королева может опереться на его плечо.
– К сожалению, сэр Роберт часто огорчает её величество, – ещё раз вздохнула Джейн.
– Да что вы? И в чём причина этого?
– Сэр Роберт слишком высокого мнения о себе. Он любит королеву, – но ему кажется, что она мало его ценит. Между ними случаются ссоры по этому поводу.
– Присядем на скамейку? – предложил Энтони. – Как жаль слышать такое, – они лишь недавно вместе, а уже разлад! Но мне кажется, вы преувеличиваете, Джейн, немножечко сочиняете.
– Сочиняю?! – воскликнула она с обидой. – Сегодня её величество вернулась из театра расстроенная. В театре она была с сэром Робертом, – значит, он огорчил её. Это тем более верно, что сэр Роберт не присутствовал на обеде, и её величество даже не спросила о нём.
– Беру свои слова обратно, похоже вы правы, – согласился Энтони. – Между прочим, я когда-то знавал сэра Роберта. Близки мы не были, но что-то вроде приятельских отношений существовало.
– Вы поражаете меня, милорд, – несмотря на вашу молодость, вы всех знаете, со всеми знакомы.
– Я очень общителен и мне интересны люди, – засмеялся Энтони. – Путешественники открывают новые страны, а я открываю для себя новых людей. Это так увлекательно, находить и открывать новых людей.
– Увы, мне это недоступно! – с сожалением сказала Джейн. – Я выросла затворницей под строгим надзором своего опекуна, которого вы считаете добрым человеком. Я почти ни с кем не зналась.
– Однако теперь у вас огромные возможности для знакомства, – заметил Энтони. – Вы могли бы завести десятки друзей, – не говоря уже о полезных связях.
– Нет, это не по мне. Я не верю в дружбу по расчёту.
– Расчёт – это фундамент, на котором держится мир; всё в мире строится на расчёте, – возразил Энтони. – Так заведено от Бога: он дал нам десять заповедей, чтобы мы соблюдали их – разве это не расчёт? Будете соблюдать заповеди, можете рассчитывать на Царствие Небесное; не будете – договор расторгается. Блестящий образец расчёта! А учение Спасителя, о котором вы упомянули, – что это, как не расчёт? Тоже случай договорных взаимных обязательств, – между Господом и человеком. Таким образом, расчёт идет от Бога и наш Бог – расчёт. Взгляните внимательно, милая леди, везде вы найдёте расчёт. По расчёту живут как наши католики, так и ваши протестанты, – в этом у них нет религиозных различий.
