– О, нет, мадам! Это прекрасно! – воскликнула фрейлина. – Ваш наряд восхитителен; он подобран с таким вкусом, он вам так идёт.
– Благодарю, моя добрая Бесс, – улыбнулась Мария. – Помоги мне, пожалуйста, убрать волосы под шляпу… А вы ступайте, – прибавила она, обращаясь к служанкам, – и займитесь пока вышивкой. Я начала рисунок с деревьями и животными, – сделайте для него канву.
– Я любила Дарнли, – продолжала Мария, когда служанки ушли, – но не прошло и двух месяцев после свадьбы, как он стал пренебрегать мною. Ему доставляло удовольствие рассуждать в моём присутствии о глупости и никчёмности женщин; однажды за ужином он при гостях прочитал трактат о дурных свойствах женщин и при этом поглядывал на меня: «Среди имеющихся у женщин дурных свойств – девять причитаются им по праву. Во-первых, женщина по природе своей причиняет себе вред; во-вторых, женщина весьма скупа; в-третьих, хотения их всегда внезапны; в-четвертых, сами чаяния их устремлены к дурному; в-пятых, они притворщицы. Опять же женщины известны своим вероломством, и поэтому женщина не может быть признана свидетелем при составлении завещания. Опять же женщина всегда делает обратное тому, что ей наказано сделать. Опять же женщины охотно всем рассказывают и пересказывают свои же собственные брань и стыд. Опять же они лукавы и хитры. Блаженный Августин говорил, что женщина – это животное, не имеющее ни двора, ни хлева; она мстительна, в ней вскармливается зло и начинаются все ссоры и все разногласия, от нее пролегает дорога ко всяческому беззаконию».
Кто-то из гостей возразил, что если женщина так дурна, то почему Христос после своего воскресения явился женщинам? Дарнли ответил, что Христос явился женщинам, потому что знал об их болтливости, а ему надо было поскорее возвестить всем о своём воскресении.
Я не выдержала и напомнила Дарнли изречения отцов церкви: «Женщина выше мужчины, а именно, – материально: Адам был создан из глины, а Ева – из ребра Адама, то есть из человеческой плоти, а не из грязи. Из-за места: Адам был создан вне рая, а Ева в раю. Из-за зачатия: женщина зачала Бога, а мужчина этого не мог. Из-за явления: Христос после смерти явился женщине, а именно – Магдалине. Из-за вознесения: женщина воспарила над хором ангелов, а именно – благодатная Мария… Женщина – это не бесполезное повторение мужчины, а зачарованное место, где осуществляется живая связь человека и Бога. Исчезни она, и мужчины останутся одни, чужестранцы в ледяном пустынном мире. Женщина – сама земля, вознесенная к вершинам жизни, земля, ставшая ощутимой и радостной; а без нее земля для человека нема и мертва. Господь добр, ибо даровал мужчинам женщину. Возблагодарим Господа за то, что он сотворил женщину». Выслушав это, Дарнли фыркнул и ушёл из-за стола…
Когда я была на сносях, он был равнодушен к моим мучениям и говорил, что подобно тому, как грушевое дерево принадлежит владельцу груш, женщина есть собственность мужчины, коему она приносит детей.
Где мне было искать утешения? Я был так одинока среди надменных лордов, которые думали исключительно о собственных интересах, плели интриги и доносили друг на друга. Вскоре к нашему двору приехал молодой итальянец, получивший образование в Падуе и искавший себе достойного места. Он был честен, умен, прямодушен, и, надо признаться, очень недурен собой. Риччи понравился мне, я сделала его своим секретарём; с ним я отдыхала душой, он искренне сочувствовал мне, – и как-то незаметно мы сделались очень близки.
Дарнли пришёл в бешенство, когда узнал об этом. Он был болезненно ревнив и не мог перенести, чтобы кто-то «оскорбил его честь», как он выражался. Не забывай, Бесс, что он считал меня своей вещью, а вещь не может обладать чувствами – её удел всецело принадлежать своему хозяину. Ничем не ограничивая свою свободу, Дарнли не желал признать за мною этого права хотя бы в малой части.
Развязка была ужасной, – боже мой, эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами! – Мария вытерла внезапно выступившие слезы. – Дарнли вместе со своими приспешниками ворвался ко мне в комнату, когда там был Риччи. Они набросились на бедного юношу, как стая волков; они с таким остервенением кромсали, били и кололи его, что не могли остановиться даже тогда, когда он уже не подавал признаков жизни.
Здесь же, на месте убийства, Дарнли потребовал от меня значительных уступок в управлении страной: он хотел стать полновластным правителем, оттеснив меня в сторону. Не знаю как, но я нашла в себе силы отказать ему во всём; он ничего не добился от меня и ушёл, скрежеща зубами, осыпая меня проклятьями и желая мне всяческого зла.
Если до этого момента у меня оставалось привязанность к нему как к мужу, то теперь в моей душе жила лишь ненависть. Грубый, жестокий и тщеславный, бездарный помощник в делах, человек, который не любил меня и которого я не любила, – что я ещё могла чувствовать к нему?… Но я не убивала его, – нет, нет, Бог свидетель! – перекрестилась Мария. – Если меня можно в чём-то упрекнуть, то в бездействии: я ждала, пока Дарнли сам подготовит свою гибель. Ждать пришлось недолго: в результате его политики меньше чем через год все шотландские лорды молили Господа, чтобы он избавил их от моего мужа. Кто-то составил против него заговор, – обычная вещь в Шотландии, – и его убили.
В убийстве наши лорды, – а вслед за ними и чернь, – обвинили меня. Глупцы, если бы я замыслила убийство, я бы сделала это так, чтобы на меня не пали подозрения, – с презрением заметила Мария. – Ну, подумай сама, Бесс, зачем мне надо было вызывать Дарнли на встречу в дом, в котором его в ту же ночь взорвали? Устроить такую ловушку – значило заведомо дать повод для обвинений против меня, что в нашей мятежной стране было чревато тяжелыми последствиями. Я действительно встречалась с Дарнли накануне его гибели, но исключительно для того чтобы поговорить о судьбе нашего маленького сына Якова. Уехав из дворца после убийства Риччи, мой муж не желал видеть сына, – хуже того, он интриговал против него, восхотев объявить себя моим наследником вместо Якова. Я пыталась образумить Дарнли, – вот и вся моя вина; могла ли я предугадать, что злоумышленникам станет известно о нашей встрече и они захотят воспользоваться ею для расправы над моим мужем? Скажу тебе больше, – узнав о гибели Дарнли, я проплакала целый день. Казалось бы, что мне его жалеть, он причинил мне так много зла, – а вот, проплакала!.. Как верно говорил древний мудрец: «Быть женщиной – это что-то настолько странное, настолько смешанное и сложное, что ни одно определение не может этого выразить, а если употребить все те многочисленные определения, которые хочется употребить, они будут настолько противоречивы, что выдержать это под силу лишь женщине». Пусть Господь простит Дарнли и дарует ему Царствие Небесное, а я давно всё простила!.. Ну, как шляпка? Не свалится? – спросила она Бесс.
– Нет, мадам. Я закрепила её шпильками.
– Отлично, – Мария постояла перед зеркалом и поправила ленту на шляпе. – Что же, можно ехать… Да, шотландскую корону я потеряла, как потеряла французскую, – и снова причиной была смерть моего мужа. Нашим лордам дай лишь повод взбунтовать народ и поднять его против королевской власти – они своего не упустят. Шотландия восстала против меня через месяц после гибели Дарнли; я была всеми покинута, – в отчаянии я вышла замуж за графа Ботвелла. Он один поддержал меня в трудную минуту, не предал, когда все другие разбежались. Но, увы, будучи очень благородным человеком, граф не обладал никакими другими достоинствами. Войско, которое он собрал, разбежалось при первой же встрече с противником, а еще через месяц нас выгнали из последнего пристанища в Шотландии. Я отрекалась от престола в пользу сына, которого с тех пор не видела, – Мария не смогла сдержать тяжкого вздоха. – Граф Ботвелл был изгнан из страны и тоже навсегда исчез из моей жизни. У меня осталась корона Англии, на которую я имею больше прав, чем незаконнорожденная Елизавета, но именно поэтому моя кузина дала мне здесь убежище: ей спокойнее, когда я нахожусь в её власти и под наблюдением. Вот я и томлюсь в этом старом замке, и неизвестно, что ждёт меня впереди.
