Несмотря на то, что он получил полные сведения о дворе принцессы, сэр Джон с любопытством вглядывался в его жизнь. Первое впечатление было, действительно, неблагоприятное. В воротах дремали два солдата: один из них лениво приоткрыл левый глаз, бросил циклопический взгляд на сэра Джона и тут же стал дремать дальше; второй солдат даже не проснулся. В обширном дворе было грязно, повсюду валялись какие-то тряпки, в цветниках расхаживали курицы; служанка, вышедшая из дома, высыпала мусор прямо на клумбу; дворовый мальчишка справлял малую нужду перед мраморной статуей Афродиты.
Сэр Джон прошёл в центральные двери дома, и никто его не остановил. Перед лестницей он встретил, наконец, офицера охраны, который поинтересовался его именем и спросил, зачем он прибыл. Узнав, что сэр Джон приехал с разрешения королевы, офицер потерял интерес к посетителю и скороговоркой рассказал, как пройти в покои Елизаветы.
Сэр Джон скоро заблудился в запутанных коридорах, он попал на половину фрейлин. Навстречу ему выбежали две растрёпанные девушки, чуть не сбив его с ног.
– О, какой славный джентльмен! Не молод, но ещё хоть куда! – выпалили они вместо извинения и с хохотом побежали дальше. Сэр Джон изумлённо посмотрел им вслед.
Наугад открыв какую-то дверь, он оказался в длинной анфиладе комнат. Пройдя две или три из них, он услышал странные звуки, доносившиеся из-за широкой портьеры. Сэр Джон остановился и навострил уши: сомневаться не приходилось – там занимались любовью, мужские вздохи перемежевались с женскими стонами и короткими страстными восклицаниями. Стараясь ступать бесшумно, он вернулся назад и продолжил поиски покоев принцессы.
В конце концов, он перехватил какого-то лакея, который отвёл его к Елизавете; сэр Джон пришёл вовремя – она собиралась выйти в сад, её сопровождала группа молодых дам и кавалеров.
* * *
Когда сэр Джон видел принцессу в последний раз, она была худощавым неказистым подростком; теперь её формы несколько округлились, но Елизавета была по-прежнему угловата. Ее лицо покрывал толстый слой пудры и румян (чтобы скрыть бледность, которая, видимо, с годами не уменьшилась, – решил сэр Джон). Ранее густые волосы поредели (ещё два-три года, и ей придётся носить парик, – с сожалением подумал он).
С некоторым удивлением сэр Джон посмотрел на аляповатый наряд принцессы: очень широкая, по нынешней моде, юбка ярко-бордового цвета плохо сочеталась с красно-коричневым корсетом и тёмно-вишнёвым плащом с большим меховым капюшоном – и уж совсем не к месту была розовая нижняя рубашка, выглядывающая из-под корсета. Тупоносые туфли на высоком каблуке были тоже розовыми с какими-то странными помпонами спереди. От головы до ног Елизавета была увешена драгоценностям: они были закреплены в её волосах, на корсете, юбке и даже на туфлях. На шее принцессы было тяжёлое ожерелье, на пальцах – огромные перстни.
– Ваше высочество, – склонился перед ней сэр Джон, – я прибыл, чтобы засвидетельствовать вам своё почтение и возобновить, если вы того пожелаете, наше знакомство. Когда-то я имел честь быть представленным вам, меня зовут…
– Сэр Джон, – тут же вспомнила его Елизавета. – Как же, мы с вами провели немало весёлых часов! Вы всё ещё играете в мяч? – спросила принцесса.
– Куда мне, ваше высочество, я ведь уже старик, – ответил со вздохом сэр Джон. – Время бежит быстро, и его нельзя остановить. Зато вам оно пошло на пользу: вы так похорошели за эти годы. Я думаю, лучшие женихи из королевских домов Европы мечтают о том, чтобы пойти с вами под венец.
– Я не собираюсь замуж, милорд, – засмеялась Елизавета. – Пример моей матери не внушает оптимизма насчёт брачных отношений. И не надо мне льстить: как мне помнится, вы всегда отличались тем, что говорили правду, даже если она звучала цинично. Оставайтесь верны себе, сэр Джон, в этом ваше преимущество.
– Как прикажете, миледи. Приятно видеть, что и ваш характер не изменился, – он почтительно поцеловал ей руку.
– Я рада, что вы опять при моем дворе, – сказала Елизавета. – Надеюсь, ваши неприятности закончились?
– Неприятности? Пожалуй, их не было, миледи, – возразил сэр Джон. – Разве можно назвать неприятностью безбедное житье на лоне природы? Я был всеми забыт, а значит, меня никто не тревожил. Древние философы посчитали бы это счастьем.
– Зачем же, в таком случае, вы возвратились в шумную и беспокойную столицу? Неужели суета Лондона привлекает вас? – спросила Елизавета, поддерживая шуточный тон беседы, но её глаза остро впились в сэра Джона.
– Право, не знаю, – пожал он плечами. – Наверное, человек такое существо, которое не может жить в покое. Зачем он оставляет тихий берег и устремляется в бурное море? Ладно, если его манит прибыль, но когда её нет? Почему нас привлекают опасные путешествия и сладостно волнует смертельный риск? Я не знаю… Такими нас, видно, создал Бог.
– Опасные приключения? При моём дворе? Вы снова мне льстите, милорд, – улыбнулась Елизавета. – Это самое спокойное место во всей Англии, – тихий берег, как вы говорите. Если вы ищите приключений, вы ошиблись адресом.
– Я выражаюсь фигурально, миледи. Впрочем, мы говорили о шумной и непредсказуемой лондонской жизни. Я вернулся в Лондон, однако знакомых у меня в столице осталось мало, а при дворе её величества королевы Марии их вообще нет. Куда же мне было податься, как не к вам? Примите старика по нашему давнему знакомству и по своей безмерной доброте, ваше высочество, – склонился сэр Джон перед Елизаветой. – Её величество королева Мария не возражает против этого, – прибавил он, распрямившись.
– Вы видели королеву? – Елизавета бросила на него всё тот же острый взгляд.
– Нет, миледи. Кто я, чтобы удостоится аудиенции её величества? За меня попросили мои приятели, которых мне удалось разыскать и которые очень уважают вас, – сэр Джон с расстановкой проговорил последнюю фразу.
Елизавета искоса глянула на свою свиту.
– Конечно, я приму вас, милорд. Воля королевы – закон для всех её подданных. К тому же, мне самой приятно видеть вас. Можете бывать у меня запросто, на правах старого друга, – сказала Елизавета. – Но пусть вас не обманывают его седины, – обратилась она к своим придворным. – Сэр Джон – известный обольститель. Бойтесь его, дамы… Надеюсь, вы не будете злоупотреблять моим доверием, – повернулась Елизавета к сэру Джону. – Я стараюсь поддерживать при своём дворе высокую нравственность.
– Я это заметил, ваше высочество, – с полной серьёзностью произнёс сэр Джон.
Елизавета усмехнулась.
– Я рада, что вы не изменились, – повторила она. – Пойдёмте с нами в сад. Заезжие лицедеи обещают показать нам пантомиму. Посмотрим вместе.
* * *
Принцесса Елизавета любила театральные представления, поэтому в её саду была оборудована постоянная площадка для них. Деревянные, крашенные под мрамор колонны стояли полукругом на широкой лужайке; перед ними был сооружён дощатый настил для сцены и насыпаны три земляных вала, один над другим, наподобие скамей в амфитеатре. Во время представлений около колонн устанавливали декорации, за которыми актёры переодевались и ждали своего выхода; придворные усаживались на устланные коврами земляные скамьи, для принцессы ставили кресло. Со всех сторон площадку окружали высокие заросли можжевельника, создавая плотную зелёную стену; вечером зажигали факелы, в их мерцающем свете игра актёров делалась особенно выразительной.
