Хотя Алина в суете рабочих будней почти уже забыла о расследовании загадочных убийств, какая-то смутная, едва уловимая мысль время от времени тенью мелькала на периферии сознания, беспокоя и заставляя возвращаться то к воспоминаниям о погоне по проходным дворам, то к растерзанному телу последней жертвы, то к обезглавленному трупу большого черного волка. На седьмой день, когда у нее выпала свободная минута, она заперла дверь в кабинет, открыла ящик стола, где в прозрачном пакете лежал тяжелый изогнутый нож, вынула его и положила перед собой. В мыслях мгновенно закружился хаос образов, звуков, слов, вспышек выстрелов, страха и запахов железа и крови. Алина вынула нож из пакета и прикоснулась кончиками пальцев к стали широкого клинка, все еще хранящего чуть заметные следы крови («Гронский, — вспомнила Алина. — Как он?»), провела по рукояти в виде фантастического и жуткого зверя, на боках которого тускло поблескивал вытертый металл. Алина смотрела на нож, отмечая все самые незначительные детали: изгиб клинка, несколько потемневших зазубрин на лезвии, чуть заметный скол на острие. У нее возникло и крепло ощущение, что в лихорадке первых дней расследования, за эмоциями, нахлынувшими на нее, когда она узнала раны, подобные тем, что были нанесены ее матери, за разговорами об алхимии и вампиризме, за погонями, опасностями и перестрелками от ее внимания что-то ускользнуло, что-то очевидное, но очень, очень важное. Что-то, что она должна была заметить сразу же после первых проведенных экспертиз, но теперь забыла и не может вспомнить, не может вытащить нужную информацию из своего сознания, как поврежденный файл из памяти компьютера. «Я могу сказать, что форма клинка, его вес и ряд ключевых характеристик полностью совпадают с описанием оружия, которое использовалось… Это орудие убийства». Алина помотала головой, прогоняя странное наваждение. В конце концов, она сама осматривала тело и несчастной Марины, и еще двух жертв и была практически уверена, что все убийства совершались при помощи именно этого оружия. Тогда почему снова мелькает навязчивой серой тенью мысль о том, что она упустила что-то важное?
Алина сняла трубку рабочего телефона, стоящего на столе, и трижды резко ударила по клавишам. В динамике раздались монотонные гудки.
— Лера? — сказала Алина, дождавшись ответа. — Лера, я забыла, уточни, пожалуйста: три недели назад мы подавали на гистологию срезы тканей по собачьим убийствам? Там образцы с трех тел должны быть, одно из нашей лаборатории, одно из морга и еще одно эксгумированное. Узнай и, если есть что-то, скажи мне сразу же.
Алина положила трубку, вздохнула, решительно убрала нож обратно в пакет, сунула его в ящик стола и вышла из кабинета. Она действительно не помнила, отдавала ли образцы срезов с тел на дополнительные исследования, и не была уверена, что, даже если и так, результаты помогут ей прогнать серую назойливую мысль-невидимку.
Но лучше что-то, чем вообще ничего.
Когда Алина уже почти спустилась в лабораторию, в кармане халата зазвонил телефон. Она остановилась на ступенях лестницы, машинально посмотрела на незнакомый номер, высветившийся на экране, и ответила:
— Да, я слушаю.
— Здравствуйте, Алина, — прозвучал знакомый низкий голос с чуть заметной хрипотцой. — Это Кардинал. Вам удобно сейчас говорить?
Алина остановилась. Ощущение было такое, как если бы позвонил персонаж из приснившегося накануне сна. Сердце забилось в груди тяжело и часто.
— Да. Вполне. Говорите.
— Алина, я хочу попросить вас о дружеской услуге, — мягко сказал Кардинал. — Не могли бы вы приехать ко мне поговорить? Есть важная тема для обсуждения, которая, я уверен, будет вам интересна.
Алина взялась за перила. Мимо прошли двое молодых интернов и звонко поздоровались с ней. Она рассеянно кивнула в ответ.
— Да, хорошо. Я приеду. Когда?
— Завтра в девять утра, — ответил Кардинал. — Не очень рано?
— В самый раз, — сказала Алина, подумав, что выезжать из дома придется минимум на полчаса раньше, чтобы пробраться через утренние пробки в центре.
— Договорились. Буду ждать вас с нетерпением, — сказал Кардинал и повесил трубку.
«Здравствуйте, Маша. Как Ваша бабочка?»
Ответ приходит через два глотка виски.
«Здравствуйте, Родион. Бабочка хорошо, сидит рядом со мной, передает Вам привет:)»
«Спасибо:) ей тоже привет от меня».
Пауза. Черно-белая девушка на фото смотрит мне в глаза умным и печальным взглядом.
«Вы ведь не врач?»
«Нет», — пишу я, секунду поколебавшись.
«Я так и поняла. А женщина, которая с Вами приходила?»
«Она врач. Самый настоящий».
«Ясно. Это я тоже поняла».
«Вы очень проницательны, Маша. Как Вы это поняли?»
«У Вас другой взгляд. Очень внимательный. Врачи тоже смотрят внимательно, но как будто только сверху, а Вы смотрите внутрь. И сразу на всего человека целиком. Если понимаете, о чем я».
«Понимаю. Спасибо:)»
«Не за что. Просто Вы спросили, а я ответила. А кто Вы?»
Я снова закуриваю. Мне очень не хочется врать этой девочке, но какую правду я ей скажу? Я похоронный агент? Приходил посмотреть на потенциального клиента? Немыслимо. Бывший наемник, выслеживающий средневекового некроманта, который делает то лекарство, что вы принимаете? Ничуть не лучше.
«Я писатель», — отвечаю я первое, что приходит в голову.
«Круто. А к нам зачем приезжали?»
«Собираю материал для книги на медицинскую тему. Попросил свою знакомую показать мне, как работают настоящие врачи, и вот оказался у вас в гостях».
«А где сейчас Ваша знакомая?»
«Не знаю. А почему Вы интересуетесь?»
«С ней все в порядке?»
Что за черт? Я рефлекторно тянусь к телефонной трубке, но потом все же спрашиваю на всякий случай:
«Думаю, да. Маша, а есть причины для беспокойства?»
«Она ведь работает в этой клинике… „Данко“, да?»
«Маша, теперь уже и я начинаю беспокоиться о ней из-за Ваших вопросов».
«Вот и мой папа тоже беспокоится. Я так поняла, там что-то случилось:(»
«Почему?»
«Вы же сами сказали, что я проницательная».
Пальцы быстро стучат по клавишам:
«Маша, женщина, с которой я приезжал к Вам, действительно очень хорошая моя знакомая и прекрасный врач. Кроме того, она замечательный человек. Я не видел ее уже несколько дней и буду признателен, если Вы скажете мне о причинах Вашего беспокойства».
На этот раз ответа нет так долго, что я успеваю выкурить сигарету и зажечь другую. Бутылка виски из сияющей янтарной башни медленно, но верно превращается в унылое сооружение из мутного стекла.
