– Я один. Ночь. Я посреди океана. Плыву в лодке, лежа на спине, и любуюсь звездным небом…
Появилось привычное ощущение, словно его слова потянулись ко мне, извиваясь и обволакивая, словно шелковистые нити паутины. Он действительно не врал – не то что глупые мальчишки. Его сон был правдивым. Но я не могла избавиться от смутного чувства, будто здесь что-то не так, да и само значение сна ускользало от меня.
– Небо усеяно звездами, – продолжал парень, – и вдруг я вижу, как они, одна за другой, начинают расти прямо у меня на глазах, становятся все больше и ярче. А затем гаснут и исчезают. Небо становится абсолютно черным.
Он замолчал, и я нерешительно прикусила губу, не понимаю, последует ли продолжение.
– Тогда я сел и закричал, – снова заговорил паренек, гораздо тише, почти шепотом, но заметно волнуясь. – А в ответ ни звука. Огляделся – лодка исчезла, а я остался в кромешной тьме.
Он взмахнул руками:
– Потом я проснулся.
Нити паутины оплели меня, и мне открылся истинный смысл сновидения, заставив содрогнуться и сжать кулаки. О нет! Только не это, только не сейчас, когда во мне еще так живы переживания после ночного кошмара. Я глубоко вздохнула, потерла пальцами виски, чтобы унять подступившую мигрень. Еще один глубокий вздох…
– Нехороший сон, – сказала я, возвращая ему доллар. Потому что так оно и было. Я увидела то, о чем рассказывать совсем не хотелось. Мне было очень жаль этого странного паренька. – Если ты не хочешь слушать о плохом, можешь забрать деньги.
С минуту он смотрел на меня очень пристально, и я подумала, что он возьмет деньги. Потом решила, что в любом случае отдам ему этот доллар и ни за что не скажу правду, пусть даже он будет просить. Но он сказал:
– Я должен узнать.
Едва он заговорил, все вдруг встало на свои места. Я поняла, что за смутная тревога тяготила меня. Сочувствия к парню как не бывало – я вспыхнула от гнева.
– Я ведь сказала: не надо врать!
Мальчишки снова захохотали. Я повернулась к ним и прошипела:
– Вы его надоумили? Наговорили, как это забавно – обманывать ведьму?
Но они лишь сильнее покатывались со смеху. Я развернулась и пошла прочь, дрожа от злости. Даже в глазах рябило от ярости!
– Подожди! – снова окрикнул меня парень. – Никакого вранья! Я и вправду видел этот сон.
– Тебе уже известно, что за ним скрывается, так ведь? – я говорила с ним жестко и уверенно, потому что совершенно точно знала, как все было.
Значение сна ему уже открыла другая ведьма в каком-то другом городе – вот почему его просьба была обычным фарсом. Ничем не лучше тех дурацких шуток, которыми развлекались портовые сопляки. Еще один плевок в сторону пошатнувшейся репутации нашей семьи.
– Зачем ты спрашивал меня, если и так все знаешь?
– Так ты можешь сказать или нет? – снова повторил он, будто не слыша моих обвинений.
Я дернула плечами и отвернулась.
– Пожалуйста! – не унимался он, преграждая мне путь. – Я столько слышал про твой дар, но мне надо быть уверенным, что это не выдумки. Я просто хотел испытать тебя, чтобы…
– Испытать?!
– Отлично! – загалдели мальчишки. – Проверь ее! Она говорит, что ведьма, а мы думаем – просто языком метет!
Они снова разразились смехом, а я уже просто закипала от гнева. Этот парень мне не верил! Он решил разоблачить меня, будто какую-то шарлатанку и лгунью. Меня лихорадило.
Я возненавидела его во сто крат больше, чем этих гадких мальчишек. Как же захотелось стать мужчиной, чтобы врезать ему как следует. Или настоящей ведьмой – прокляла бы от души. Увы, я не ведьма и не мужчина, но за себя постоять могу.
– Итак, тебе интересно, о чем твой сон? – я надменно приподняла брови. – Пожалуйста – все они мертвы.
Он вздрогнул, и я снова ощутила укол жалости, но уже набрала обороты.
– У тебя была семья. Мать, отец и три сестры. Но все они мертвы. И все твои кузины мертвы, и тети, и дяди, и все друзья. Всех, кого ты знал с детства, убили, а тела сбросили в море.
Он смотрел на меня в оцепенении, на его глаза навернулись слезы. Но я лишь вздернула подбородок и прошла мимо, бросив напоследок:
– И больше не приставай ко мне со своими снами!
На этот раз он уже не пытался меня задержать.
Глава 4
Все еще дрожа от обиды и сжимая в кулаке серебряный доллар, я быстро шла вдоль доков, почти бежала, не обращая внимания на вопросы моряков постарше. Я услышала, как один из них принялся отчитывать мальчишек за их насмешки и глупые выходки, требуя относиться к семье Роу поуважительнее, иначе сорванцам не поздоровится. После этих слов мне стало чуточку легче, но все равно не давала покоя мысль: зачем парень с татуировкой устроил мне эту проверку? Его ужасный сон встревожил меня не меньше, чем мой собственный. По-прежнему пугала опасность, что меня убьют, а я, словно у матери в ловушке, не могу ни сбежать, ни стать ведьмой.
Я остановилась возле груды пустых бочек, чтобы перевести дух и немного успокоиться. Мне до сих пор казалось, что перед глазами плывут цветные пятна, а каждый глоток воздуха обжигает легкие. «Дыши, дыши глубже», – велела я себе.
Надо, ой как надо послать бабушке письмо – она подскажет, что делать дальше. Значит, без Томми Томпсона не обойтись. Я посмотрела вверх, туда, где толпились люди, выискивая среди них знакомое веснушчатое лицо. Нашла его в самом конце доков. Он стоял возле счетной конторы, облокотившись о дверь, и болтал с каким-то светловолосым парнишкой.
Увидев меня, Томми Томпсон улыбнулся, а когда я подошла поближе, крикнул:
– Доброе утро, Эвери!
Я слабо кивнула в ответ.
Что сказать о Томми? Прежде всего, он был моим деловым партнером – находил для меня клиентов, которым не терпелось узнать свое будущее. За это ему причитались комиссионные – двадцать центов с каждого доллара. Кроме того, на всем острове он, пожалуй, единственный, кого я могла бы назвать своим другом. Вот уже пять лет, с тех пор как ему исполнилось двенадцать, он работал в счетной конторе в доках. В этом сером приземистом здании вернувшиеся из плавания капитаны собирались, чтобы подсчитать остатки товара и подбить выручку.
Наверное, только Томми Томпсон не мечтал покинуть родительский дом и отправиться в плавание – остальные парни морем просто бредили. Поначалу это и расположило меня к нему. А еще он был веселым, находчивым и обаятельным. Меня не отпускало ощущение, что дружба с девочкой-ведьмой ему льстит – это придавало Томми вес и возвышало в глазах товарищей. Ведь мы жили в мире, где парня начинали считать мужчиной только после того, как он возвращался из плавания. И уж конечно я видела, что Томми во мне привлекала не только магия, но решила, что лучше придерживаться деловых отношений.
