Также в состав гарнизона входили отдельные части, такие как 426-й легкий артиллерийский дивизион (без одной батареи) под командованием гауптмана Мартина Йоекса, 854-й легкий резервный зенитный дивизион (минус две батареи) и уже упоминавшиеся 318-й дивизионный офис снабжения, 651-я ремонтно-телефонная рота, 697-й штаб связи особого назначения, 41-я полицейская рота связи, 990-я транспортная колонна. Численность этих подразделений не известна, но вряд ли слишком внушительна. Отдельно стоит упомянуть немецких железнодорожников, численностью около 300 человек, обслуживающих станционное хозяйство в Ковеле, которые не являлись военнослужащими и даже во время боев продолжали ходить в своей синей служебной униформе (поверх которой иногда надевали камуфляжные куртки). Таким образом, с учетом всех этих подразделений, а также отставших от своих частей солдат, гражданских служб и тому подобного общая численность немецкого гарнизона в Ковеле, по нашим оценкам, составляла около 5000 человек. Интересно, что, по советским данным, ковельский гарнизон насчитывал от 8500
{61} до 10 000 человек
{62}, что, конечно же, и близко не соответствовало действительности.
При этом в большинстве своем солдаты и офицеры гарнизона мало подходили для участия в активных боевых действиях, так как, являясь или совсем неопытными призывниками, либо солдатами старших возрастных категорий. В массе своей боевого опыта они не имели, а их военная подготовка была крайне слабой. В частности, ландесшутцен батальоны (Landesschutzen-Battaillon) были охранными частями, предназначенными для службы в тылу, но уж никак не на передовой линии фронта. В основном их укомплектовывали личным составом в возрасте 35—45 лет (а то и выше), который по каким-то причинам был негоден для фронтовой службы. Фактически эти батальоны больше напоминали ополченческие части, чем подразделения регулярной армии, и имели соответствующую подготовку и вооружение. Под стать им были полицейские (хотя и получившие некоторый боевой опыт в февральских боях), снабженцы и остальные. Из фронтовых частей в Ковеле можно назвать:
— 17-й кавалерийский полк СС (сильно потрепанный предыдущими боями);
— части 213-й охранной дивизии (с некоторой натяжкой, но все же);
— 662-й саперный батальон, которым командовал (с 1 августа 1941 года (!)) майор Рудольф Гайсслер, кавалер Германского креста в золоте (награжден 3 июня 1942 года) и Рыцарского креста (награжден 7 декабря 1943 года). Однако по численности личного состава этот батальон фактически равнялся одной усиленной роте;
— 50-й саперный батальон (этот батальон ранее входил в состав расформированной весной 1943 года 22-й танковой дивизии), по численности — одна крайне слабая рота, поэтому ему были подчинены железнодорожники;
— два сводных «именных» батальона (названные по именам командиров), сформированные, скорее всего, из солдат, отставших от своих частей и молодых призывников;
— артиллерийские части, фактически состоявшие из одной-двух батарей, не больше.
Заметим также, что в ходе последовавшей осады разделение частей и подразделений стало чисто номинальным и нередки были случаи формирования сводных рот, куда сводились все имеющиеся под рукой солдаты, невзирая на род войск и принадлежность.
Во всех частях остро не хватало младших командиров. Тем не менее, несмотря на все трудности, как доложил Раймпелль, моральный дух солдат был хороший, и «они смело идут в бой».
При всем при этом гарнизон не имел тяжелого вооружения и противотанковых орудий. Артиллерийский парк 426-го легкого артиллерийского дивизиона состоял из одной батареи с шестью орудиями. Также в наличии в Ковеле было одно грозное 88-мм зенитное орудие, которое можно было использовать как для стрельбы по самолетам, так и по танкам. Основным средством борьбы с танками являлся «Панцерфауст»
[24]
, однако солдаты только-только начали обучаться обращению с этим оружием. Кроме этого, в городе было восемь легких 20-мм зениток, обеспечивавших противовоздушную оборону станции
{63}.
Отдельно стоит сказать о бронепоезде № 10. Этот бронепоезд имел на вооружении четыре 75-мм полевые пушки и одну 20-мм зенитку
{64}. В январе 1944 года он находился в Сарнах, а затем отступил к Ковелю. 16 марта бронепоезд был задействован в неудачном бою возле станции Мацеев (об этом речь будет идти ниже), после чего вернулся в Ковель.
Весь немецкий командный состав в Ковеле согревала мысль, что в город вот-вот прибудут части боевой группы дивизии СС «Викинг» — полк СС «Германия». Правда, Раймпелль был крайне разочарован, когда узнал, что «викинги» представляют собой лишь пехотную группу, не имеющую танков и тяжелого вооружения, однако это все же было лучше, чем ничего. Гилле даже отправился на вокзал, чтобы лично встретить своих людей. Однако эшелон так и не пришел (об этом речь будет идти ниже). Таким образом, все силы дивизии СС «Викинг» в Ковеле состояли из ее командира, начальника оперативного отдела, офицера для поручений штаба и пилота связного «Шторьха». Поэтому утверждения советской стороны о том, что в Ковеле была окружена танковая дивизия СС «Викинг», не имеют под собой никаких оснований
{65}.
Гауптштурмфюрер СС Вестфаль описал свои впечатления от первого дня пребывания в Ковеле: «Уже к вечеру мы свыклись с мыслью, что находимся в городе, который вот-вот будет окружен. Поступающие от частей в Ковеле отчеты показывали, что русские наступают со всех сторон. Уже были определены четыре русские стрелковые дивизии — 76-я, 143-я, 184-я и 320-я»
{66}. Здесь стоит обратить внимание, что из этих дивизий только 76-я и 143-я действительно входили в состав 47-й армии, 184-я числилась в резерве 2-го Белорусского фронта, а 320-я стрелковая дивизия в состав фронта вообще не входила (правда, возможно, здесь имеет место ошибка, опечатка или даже описка в самом исходнике, а в виду имелась 328-я стрелковая дивизия). Поэтому к использованию этих данных Вестфаля следует подходить осторожно.
В 22: 50 16 марта штаб 4-й танковой армии по радио отправил в Ковель приказ, по которому группенфюрер СС Генрих Гилле назначался командующим обороной Ковеля. В 00: 42 17 марта Раймпелль подтвердил получение приказа. Затем, в 01: 30 пришла радиограмма из штаба группы армий «Юг» за подписью командующего фельдмаршала Эриха фон Манштейна, в которой он напоминал Гилле о «крепостном» приказе Гитлера № 11, в соответствии с которым группенфюрер СС был теперь обязан действовать
{67}. Ведь, как мы помним, согласно упоминавшейся выше директиве, немецкое верховное командование объявило Ковель «крепостью». Таким образом, Гилле стал комендантом «крепости» Ковель, непосредственно ответственным за оборону города. Поэтому прежняя боевая группа «фон дем Бах» теперь стала именоваться боевая группа «Гилле».
