Эгин потянулся и с удовольствием отметил, что ощущает недюжинный подъем сил. Чтобы не разбудить остальных, он ловко, словно кот, вскочил на ноги и стал пробираться к выходу, чтобы справить малую нужду, а заодно и растолкать караульных. Все-таки это нехорошо – спать с мечами наголо. Можно ведь, в конце-концов, порезаться!
Следуя отработанному утреннему ритуалу, Эгин прополоскал рот и привел в порядок волосы, вспоминая, как бы между делом, что за странный сон привиделся ему минувшей ночью. Редкий случай – ему удалось запомнить его во всех подробностях.
Очень необычный сон, в самом деле! Может быть, вещий. Отчего бы и не привидеться вещему сну в такую суровую годину? А если вещий, то что предвещает? Если он в руку, то кому?
Небрежно скользя по волнам собственных праздных рассуждений, Эгин вышел на балкон, дабы вобрать в легкие бодрящую предрассветную свежесть. Настроение у него было отличным. Он упер руки в серый парапет балкона и осмотрел двор, где среди полуразрушенных построек и свежих земляных куч, оставленных «ручным» шардевкатраном, еще парили стайки холодных капелек, которые с минуты на минуту превратятся в росу. Солнце уже начинало свое медленное восхождение где-то за краем горизонта, но его, увы, было не видать, ибо окна общественной «спальни» выходили строго на север. «Не видать», – заключил Эгин и опустил взгляд, который вдруг, ненароком, зацепился за горстку зеленых виноградин, разбросанных по парапету. И не то чтобы совсем разбросанных, а скорее разложенных в определенном порядке чьей-то неленивой рукой.
«Овель», – вслух прочитал Эгин по-варански.
ГЛАВА 23. ШАРДЕВКАТРАН
Двадцать Седьмой день месяца Алидам
x 1 x
Да, судя по всему, кроме них, Детей Пчелы в горах и соглядатая-южанина, на Медовом Берегу действительно не осталось ни одного человека. День снова обещал быть солнечным и, хотя ради безопасности они избрали путь через заросшие холмы, обрамляющие дорогу от поместья Багида Вакка до Ваи, они не увидели ни одной живой души, ни одного мертвого, но оживленного магией Переделанного тела. Потому что живых душ на службе у хозяина Серого Холма больше не состояло, а костерукие сейчас наверняка все как один попрятались от солнца в подвалах вайских домов.
Они были на месте за полтора часа до полудня.
Невысокий холм, густо заросший ежевикой и низкорослыми южными дубками, стоящий на самой границе болот. На юго-западе видно море и мертвая Вая, на улицах которой повсюду возвышаются кучи свежей земли, на западе – обширный кусок безлюдного тракта, строго на юге – тоже море и низкий заболоченный берег, поросший желтеющим к осени тростником.
Горцы во главе со Снахом, растянувшись цепочкой, затаились в кустарнике на южных скатах холма, а Эгин, Лагха, Сорго, Лорма и Авелир (который, к огромному удивлению Эгина, уже мог самостоятельно ходить, хотя его прежде оливково-темный лик к утру стал пепельно-серым, мертвенным) засели на самой макушке холма, где громоздились несколько огромных замшелых валунов, занесенных туда безвестной прихотью природы.
– Так, – сказал гнорр в полный голос, ибо был единственным из них, кто несмотря ни на что ощущал себя полновластным хозяином Медового Берега. – Я чувствую шардевкатрана. Он в ста шагах к северу. Дальше ему ползти нельзя, иначе он вернется в логово и погибнет вместе с остальными. Заводи его под болото, Сорго.
– Слушаюсь, милостивый гиазир гнорр! – молодцевато гаркнул Сорго.
Эгин подумал, что Сорго, похоже, окончательно сбрендил после знакомства с гнорром. Попросится еще в эрм-саванны, а когда ему откажут – набьется к Лагхе преподавать каллиграфию.
Сорго воткнул свою музыкальную палку в землю и сыграл на ней несколько нот.
Спустя несколько коротких колоколов он осведомился:
– Ну что там, милостивый гиазир гнорр?
– Нет, Сорго, не совсем так, – сказал Лагха почти ласково; на самом деле он с трудом сдерживал гнев. – Шардевкатран поворачивает на запад. А нам нужно – на восток.
– А разве восток не там? – Сорго ткнул пальцем в направлении Ужицы.
– Нет, там запад, – поспешно ввернул Эгин, опережая ярящегося гнорра.
Сорго вздохнул и сыграл те же ноты, но в обратной последовательности.
– Хорошо, – кивнул гнорр. – Я скажу, когда его нужно будет остановить.
– К нам гости, – процедил Авелир, который внимательно изучал в дальноглядную трубу юго-восточный предел моря.
Труба принадлежала арруму Опоры Вещей Эгину. Трубу эту Эгин вчера к своей превеликой радости обнаружил в Сером Холме, куда она, насколько он мог понять, попала в качестве трофея южанина после нападения костеруких на Ваю.
– Тернаунский? – осведомился Лагха, затаив дыхание.
– Вот в кораблях я толком не разбираюсь, – к огромному удивлению Эгина признался Авелир, передавая трубу Лагхе.
Пока гнорр опознавал иноземцев, Эгин невооруженным глазом следил за домом градоуправителя, где еще каких-то четыре недели назад спокойно пил сельх с Есмаром и скучал в размышлениях над загадочным делом об убийстве рах-саванна Гларта. Насколько понимал Эгин, именно здесь и нигде больше должен был обосноваться южанин. Хотя бы уже потому, что в доме есть прекрасная наблюдательная вышка. И единственный на весь Медовый Берег, не считая дома Багида Вакка, добротный каменный фундамент, в котором есть подвалы, где можно спрятать от солнца хоть сотню костеруких.
Эгин не ошибся. Не прошло и пяти коротких колоколов, когда жук-южанин показался из своей норки. Открылась крохотная, игрушечная на таком расстоянии дверь, и из дома вышел человек в блестящих доспехах и шлеме, на котором красной черточкой выделялся гребень из крашеного конского волоса. Расстояние не позволяло определить истинное качество доспехов, но Эгин не сомневался в том, что южанин облачился в этот судьбоносный день во все лучшее. И если костерукие, конечно, не могли оценить по достоинству роскошь его убранства, то вот начальство южанина, маячащее сейчас на горизонте… Впрочем, это может быть еще Свод Равновесия или аютцы, – подумал Эгин, более всего уповая на первое.
– Да. Это «черепахи» южан, – удовлетворенно ухмыльнулся Лагха, опуская трубу.
Эгин не понимал, чему так радуется гнорр.
– Сколько их? – спросил он озабоченно.
– Все, аррум. Совершенно все, сколько их там существует под Солнцем Предвечным.
x 2 x
Южанин уже успел вскарабкаться на наблюдательную вышку, убедиться в том, что «черепахи» на подходе, слезть вниз, а их шардевкатран все еще топтался на краю болот.
– Шардевкатран какой-то ленивый попался, – заметил гнорр, покусывая губу. – Слушай, Сорго, он, кажется, не хочет лезть под болота, а толком принудить ты его, похоже, не умеешь. Прикажи ему подкопаться под холм, прямо под нас.
– А мы не провалимся? – опасливо осведомилась Лорма. Это были первые слова, которые дочь Хены произнесла после выхода из Серого Холма.
