Флинн схватил конверт, но открывать его не стал.
– Письма можно подделать, да и техника фотомонтажа сейчас хорошо развита.
– Это правда, – сказала Эдди, но выражение ее лица сказало Флинну, что она не сомневается в подлинности содержимого конверта.
– Что еще он сказал?
– Он сказал, что наткнулся на эти письма и фото в комнате Рози после ее исчезновения и забрал их с собой, чтобы ни ты, ни твоя мать не смогли их найти. – Она сглотнула. – Флинн, ты поместил своего отца на слишком высокий пьедестал. Мне кажется, что ты сам этого не осознаешь. Почему ты это делаешь? Потому что в последний раз ты чувствовал себя по-настоящему защищенным, когда был жив твой отец? Я, конечно, понимаю, что умерших близких нужно чтить…
– Ну да, ты отлично разбираешься в подобных вещах, черт побери, – горько усмехнулся Флинн, встав со стула. – Ты так почитаешь свою умершую школьную подругу, что поместила ее на пьедестал.
Эдди тоже поднялась:
– Я этого и не отрицаю. Я не знала, как еще можно справиться со своим горем, но ты показал мне, как этот способ тормозит личностное развитие. Ты помог мне понять, что я была в шаге от совершения большой ошибки. Я осознала ее и уже начала работать над собой. Тебе осталось сделать то же самое. Твой отец вряд ли хотел бы, чтобы ты испортил себе жизнь, зациклившись на прошлых обидах.
– Ты не была с ним знакома и не вправе утверждать, чего он хотел бы, а чего нет.
Яростно сверкнув глазами, Эдди подошла к нему:
– Душевные травмы, полученные нами в детстве, оставляют после себя болезненные шрамы. Я здесь для того, чтобы сказать тебе, что ты взрослый мужчина, создавший на пустом месте мощную финансовую империю. Никто и ничто не сможет лишить тебя твоих достижений, Флинн. Пришло время признать этот факт. Пришло время перестать гоняться за демонами прошлого и обратить свой взор в будущее.
Флинну хотелось убежать или что-нибудь разбить. Вместо этого он подошел к окну, распахнул его и с такой силой вцепился в край рамы, что костяшки пальцев побелели. В лицо ему ударил порыв ледяного ветра, но это не потушило огонь ярости, бушующий у него в крови.
Эти поддельные письма и фотографии всего лишь последняя попытка господина Мюллера спастись. Флинн не сомневался, что, только сокрушив его, сможет избавиться от демонов прошлого.
Захлопнув окно, он повернулся лицом к Эдди:
– Ты собиралась сообщить мне две вещи. Какая вторая?
Она гордо расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза:
– Как ты сам уже заметил, я не гожусь на роль подчиненной. Надеюсь, ты сможешь меня понять.
Внутри у Флинна все замерло. Почему-то ему захотелось попросить ее остановиться.
– Что ты имеешь в виду? – сухо спросил он вместо этого, чувствуя, как между ними вырастает стена.
– Я не стану продавать тебе Лорна-Лиз, Флинн. Период обдумывания, обозначенный в договоре, еще не закончился, и я намерена отказаться от нашей сделки.
Ее слова подействовали на него как удар под дых. Его колени задрожали, и ему пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы сохранить равновесие. Он нашел место, которое захотел сделать своим домом, и почти сразу его потерял.
Они провели почти два дня в Альпах, и все это время она планировала отменить сделку?
– Чем больше я думала о том, что мне пришлось бы выполнять чьи-то распоряжения относительно Лорна-Лиз, тем сильнее нарастало мое внутреннее сопротивление. – Она положила ладонь себе на грудь: – Это мой дом, и я его люблю. Я хочу определять, что в нем менять и кто будет в нем жить, а кто нет.
Очевидно, она не хочет, чтобы он там жил.
Флинн сложил руки на груди:
– Ты делаешь это потому, что не одобряешь моих намерений относительно Мюллера. Если ты думаешь, что сможешь таким образом отговорить меня от мести, ты заблуждаешься.
– К черту Мюллера! – грубо бросила она. – И ты тоже катись ко всем чертям, Флинн! Я делаю это ради себя. Я хочу распоряжаться в своем родном доме. Хочу сама быть себе хозяйкой. Хочу жить там, где я выросла и где жила Робби. Хочу заниматься тем, к чему у меня есть способности. Хочу скакать на лошади по полям и лугам в конце трудового дня и знать, что мои родители гордились бы тем, что я пошла по их стопам.
– А как же твои горячо любимые соседи? Им нужна эта сделка?
– Банк даст мне заем, чтобы выкупить их фермы.
– Ты уже успела навести справки?
– Боже мой, Флинн, тебе повсюду мерещатся заговоры. Я проконсультировалась с банком еще до твоего появления в Лорна-Лиз.
– Но если ты расторгнешь наш договор, у тебя не будет средств на модернизацию.
Что-то в ее взгляде сказало ему, что он ее разочаровал.
– Я прекрасно это знаю и намерена много работать. Со временем у меня все получится. Я в это верю и хочу поблагодарить тебя, Флинн. Ты мне помог…
– Не нужна мне твоя благодарность. Мне следовало понять, что с тобой будут одни проблемы, еще в тот момент, когда ты жаловалась на жизнь своему быку.
Судя по ее резкому вдоху, ее задели его слова.
– Ты все слышал? – Ее глаза расширились от удивления и смущения.
В ответ он лишь поднял одну бровь.
Эдди тяжело сглотнула.
– Ты предложил мне поехать в Мюнхен из жалости? – Она уставилась на него так, словно видела его впервые. – Я тебя совсем не понимаю.
Он грубо рассмеялся:
– Неужели? Ты прикинулась несчастной страдалицей и вынудила меня взять тебя с собой. Я полностью оплатил все твои расходы на перелет и проживание, а ты в ответ вставляла мне палки в колеса и в конце концов отменила сделку, которая была так важна для меня. Должно быть, сейчас ты смеешься за моей спиной.
Эдди побледнела:
– Это неправда.
Он отвернулся, словно ему все это было безразлично, хотя на самом деле он чувствовал себя преданным.
– Думаю, для всех будет лучше, если ты первым же рейсом вернешься в Австралию.
– Я знаю, ты сейчас на меня злишься, Флинн, но мы с тобой друзья. Мне жаль, что так вышло. Если я могу что-нибудь для тебя сделать… То есть я хочу сказать, что буду продолжать работать твоей помощницей столько, сколько тебе будет нужно, и…
– Не утруждайся. Я найду себе кого-нибудь более компетентного. Как я уже сказал, тебе пора возвращаться домой.
– Ну, если ты действительно этого хочешь, – произнесла Эдди.
Флинн продолжал стоять к ней спиной, несмотря на то что что-то в ее голосе взволновало его до глубины души.
– Да, я хочу именно этого! – прорычал он.
Щелчок захлопнувшейся двери сказал ему, что она ушла из его номера и из его жизни.
