— Понимаю.
— Не смей, Тайтингиль, витязь Нолдорина… — выговорил Мастер Войны. — Не смей склоняться перед ящером.
Эльф не слышал его. Не слушал.
— Отдай мне благодать, положенную тебе, — пришипел дракон. — Пусть я с-с-смогу погибнуть и уйти в Чертоги Забвения, чтобы жить там вечно и беззаботно, как живете вы, эльфы. Ты останешься со с-с-своим бессмертием здесь и будешь знать, что, если погибнешь, — свет просто померкнет для тебя и не будет никакого нового пробуж-ж-ждения. Отдай мне то, что ты считаешь проклятием, а я — даром.
— Э, э, — подал голос Евсеич, — а Пашка не много просит-то?
— Кот-ту, — скрипнул зубами звездный воитель. — Что он просит от него? Он просит — жизнь? Скажи ему, Кот-ту, сейчас, это плохая сделка. Ящер обманет.
Дракон оскалился, взвивая хвост, как хлыст.
— Не смей вмешиваться, чужак! Ты с-с-создание иного мира, тут нет твоей влас-с-сти, никому не нужны твои с-с-оветы!
Котяра молчал, подрагивая. Ему сделалось нехорошо. Он очень хотел бы сказать, что нет, эльф не отдает дракону свою жизнь взамен на освобождение корабля, но…
Он не знал.
— Нет, я не отдаю жизнь, — произнес Тайтингиль. — Я отдаю свою благодать. Отдаю тебе, Альгваринпаэллир, Багрянец Небес. Ты получишь ее немедленно, как только будет повержена Цемра.
— И это значит… — ахнул Котик.
— Это значит, что мне больше не будет пути в Чертоги Забвения. Я останусь бессмертен, но, если будет судьба, я дальше не буду перерожден. Умру навсегда. А до тех пор — помогай мне, — сказал Тайтингиль, и голос его звенел златом и сталью.
Дракон плотно сложил крылья, прижав их к телу, и, пропахав когтями глубокие колеи в трясине и мхах, нырнул в бочаг.
Несколько минут спустя корабль чуть вздрогнул, потом еще раз, вода на миг вскипела вокруг него — и корабль оказался на твердой поверхности. Темный, приземистый, острый силуэт, похожий на распластанного хищного ската.
Мастер Войны, не растрачивая напрасно слов, юркнул к нему.
Дракон с рычанием заступил ему путь; из пасти вырвался плотный клуб дыма.
— Что, чужак, ты с-с-с-частлив теперь? Я сделал тебя с-с-счастливым, с-с-с-склонись же теперь ты предо мной…
Инопланетянин замер.
— С-с-склонись пред моей мощью. На колени.
Мастер Войны стоял недвижно, но эльф видел, как густеет черным гневом воздух вокруг него.
— Довольно, — выговорил Тайтингиль, выходя вперед. — Достаточно, Альгваринпаэллир, Багрянец Небес. Мы все благодарны тебе. Все. Мастер Войны, ты же благодарен?
— Я да… — Тот хрипнул недружелюбно. — Я… да…
— Закончим на этом.
Древний змей рыкнул еще и отодвинулся; хрупкая алая фигурка подшагнула к монолитному борту, который не был металлическим — что-то, напоминающее стекло или полупрозрачный камень.
— Он на сигналке или что? — озаботился Юрка. — Ключи-то есть?
Мастер Войны поднял руку — алая ткань волной сбежала по запястью — и коснулся гладкой поверхности кончиками пальцев. Начал говорить — удивительно плавно, почти распевно, сначала по-своему, а потом неожиданно перешел на русский.
— Скучала, хорошая… И я скучал.
— Господи, — в тишине проговорила Маруська. — Он же как с бабой с ней…
— А что ему еще остается? — ехидно заметил Котик, но поймал на себе осуждающий взгляд эльфа и осекся.
Мастер Войны провел ладонью по борту, и в нем белым прямоугольником обозначился проем двери, зашипела пневматика, и фрагмент корпуса поехал в сторону.
— Вы гости мои, — торжественно молвил звездный воитель. — Войдите.
Внутри было до боли скучно — ни тебе экранов, ни механизмов, просто белая комната. Мужики, надеявшиеся что-нибудь свинтить на память, заметно пригорюнились.
Мастер Войны повел рукой, и из центра комнаты, прямо из пола выросло и разложилось в диагональ пологое белое кресло.
— Автоматика, — уважительно заметил Василич.
Мастер Войны устроился на пилотском месте: алое, черное растеклось по белому.
— Я очень скучал, — проговорил он и положил ладони на выдвинувшиеся из подлокотников ручки.
Сразу же стены сделались мониторами, дающими полный круговой обзор, и корабль стартовал резко и круто, как вспорхнувший сокол. Внизу замелькали сосны, камни, зеркальца болот, вмиг ставшие малюсенькими. Мужики с воплями повалились мешками, Котик мягко приземлился Марусе аккурат в холмы; Тайтингиль крепко расставил ноги и удержался на месте.
Оставшийся на земле дракон медленно поднял тяжелую красно-золотую голову.
— Могу освободить тебя от клятвы, — сказал звездный воитель. — Сейчас.
И выкрутил ручки, закладывая корабль в лихой вираж.
И нахмурился.
Что-то было неладно.
Он осторожно выровнял корабль и направил его на посадку.
— Что случилось? — негромко спросил эльф.
— Пока не могу понять. Та… наша противница, она сильна. Не сильнее боевой мощи йертайан, иначе оставила бы меня без корабля, — отозвался инопланетянин. — Сломала, до чего добралась. Нужно смотреть.
Он приземлился плавно, мужики со стоном расползались из кучи-малы, сверху которой, как вишенка, оказалась Маруся.
— Что станешь делать? — спросил Тайтингиль.
— Стану смотреть, что сломано.
Мастер Войны подошел к погасшей, снова белой ровной панели, коснулся пальцами. Квадратный сегмент отъехал, тонкая рука нырнула во тьму и появилась с крупной квадратной бутылью, наполненной прозрачным.
— И праздновать.
В напитке, который инопланетянин назвал «слезой панцирника», было градусов двести. Триста. Он коварно легко пился и через миг расцветал изнутри, вонзая шипы опьянения в мозг и расползаясь по телу. Мужики, привычные к самогону, техническому спирту и прочей экзотике, в момент обмякли и расплылись. Котик сомлел и как-то незаметно оказался у Маруси в охапке, та наглаживала его, где только желала.
— Полюбила я тебя, чудак городской, — жарко шептала она. — Ждать тебя теперь стану. Любить тебя стану.
— Пом-м-огите… — слабо мявкнул орк. — Я н-не могу больше…
— А что тебе еще остается? — злопамятно ощерился Мастер Войны.
От алкоголя на его бледных щеках вспыхнули восковые пятна, губы нервно сжимали сигарету. Он сидел и глядел на покореженную темную деталь размером с два кулака, лежащую на алом атласе подола.
— Испортилась. Нужно делать новую. Иначе корабль неуправляема. Можем лететь так, — он показал рукой, — прямо. — Не маневрировать. Не… ускоряться.
— Ты сможешь сделать? — спросил Тайтингиль.
