Тайтингиль вынудил своего все же обретенного союзника поклясться более не бесчинствовать. Витиеватые инопланетные клятвы логично переросли в мемуары. Теперь звездный воитель вспоминал свои бои, а Тайтингиль слушал и время от времени спрашивал — с толком, явно понимая, о чем речь и в чем состоит нюанс описываемой кампании; иногда с терминами, чем доводил своего оруженосца до белого каления.
Потом они дошли до такой степени проспиртованности, что запели «Черного ворона» все вместе — и безо всякого караоке, — слова нисходили в мозг прямо из небесных сфер Эалы. У эльфа был приятнейший низкий голос, музыкальный Котик поймал с ним хорошую терцию и очень старался, а Мастер Войны бессовестно лажал и щедро сдабривал печальную и торжественную мелодию экспрессивными ругательствами на неизвестных языках.
Вроде бы была и сауна.
Последнее, что помнил Котик, — что он горячо тыкался куда-то в Тайтингиля, вдыхая запах липы и песка, солнца и стали, и говорил, что корыстная инопланетная жаба вернулась неспроста. Неспроста. Неспроста-а-а…
И вот теперь Котов лежал носом вниз на чем-то твердом и ему было плохо.
Плотные шторы со светонепроницаемой подкладкой были задернуты, в воздухе витал явный чад кутежа. Комната была разгромлена, пол усеян бутылками — тысяча местных чертей, они что, вчера ходили за добавкой?! Водки у него дома не водилось отродясь… или — да, да! — Хачарян занес им половину ящика, а с какой стати?..
Эльф в своем кимоно царственно спал, закинув бесконечные ноги на подлокотник дивана и заложив руки под голову; волосы струились сверкающими золотыми реками, восстановив драгоценный блеск. Котик покоился поперек эльфа, мордой в его пах, слегка скрытый тонким слоем шелка.
Орк с трудом собрал спортивную фигуру воедино и попробовал приподняться, разжав истово обнимающие бедра витязя лапы.
Замок слабо клацнул, и через порог переступили легкие каблуки.
Первое, что увидела Ирма, был Мастер Войны — свежий, как утренняя роза, в ослепительно-алых одеждах. Волосы его лежали идеально, и черные волны спадали ниже пояса, создавая поразительный контраст. Толстая золотая цепь на шее усиливала эффект красно-черной гаммы.
Мастер выплыл из Котиковой кухни, держа на растопыренных пальцах поднос с тремя ароматно пахнущими чашечками кофе.
— Т-ты… — ахнула женщина.
— Я. — Инопланетянин кротко смежил ресницы.
— Я так надеялась…
— Я вернулся.
— Нечего сказать, счастье привалило. Боже, Котик, т-ты… Тайтингиль! Боже!
— Н-не тревожься, Иррма, н-нет, Иррма, н-не… — муркал Котов рефлекторно.
Ирма стояла неподвижно, сжимая клатч, как боевую гранату. Щеки ее побледнели.
— Вы пили. Вы. Пи-ли. Мужланы. Я там! А вы тут… второй раз. Это. Котов! Еще какой-то нелюдь гелик у вас во дворе поперек подъезда поставил, — беспомощно сказала Ирма, не сводя взгляда с просыпающегося Тайтингиля.
Мастер Войны шевельнул тонкой бровкой:
— Геликоптер?
— «Гелендваген»! Машину! — прошептала Ирма, не веря своим глазам.
Тайтингиль. Котик. Мастер Войны!
— Нелюдь? Что за расизм, Ирма. И вокруг тебя я вообще не видел… людей. — Он ответил, как всегда, жестко. Но утих. — Я переставлю.
— Т-ты… Ты?! — выдохнула женщина, сжимая кулаки. В туфлях было мокро — из-за «гелендвагена», перегородившего весь двор и оставившего только водные подступы к подъезду.
— Я, — согласился Мастер Войны. — Кофе? Этот напиток запрещен во всей галактике, но…
Ирма мотнула головой, прошипев что-то про красные халаты, отравителей, Цезаря Борджиа и разврат, и чуть попятилась из притона; слышно было, как с грохотом рушатся ее воздушные замки.
Тайтингиль вдруг рывком вскочил, стряхнув Котика окончательно и без паузы переходя от тяжелого алкогольного сна в вертикальное положение, так же резко достиг окна, отдернул — почти сорвал — шторы, распахнул створки. И замер.
Вокруг него словно билось яростное сияние, и плечи больше не казались понурыми.
— Вот это, — сказал Мастер, не сводя глаз с этого сияния. Зрачки опасно сузились в черные нитки. — Белое, желтое. Вот оно.
Тайтингиль медленно обернулся, серо-стальные глаза встретились с недвижными белесыми.
— Не оно, Мастер. Я. Это я, — сказал эльф. — Ты видишь?
— Вижу, — протянул инопланетянин, замерший, сжавшийся, напряженный, как перед прыжком, перед решающим ударом. — Неровное, неспокойное поле. Белое и желтое, как этот металл. — Он обозначил движением тонкого пальца крутой золотой виток на шее. — Не знаю слова.
— Золотой, — подсказала Ирма, во все глаза глядящая на Тайтингиля, который и впрямь — сиял.
— Золотой, — медленно проговорил Мастер.
— Золотой! — восторженно ахнул Котов, сжимая руки на голой груди.
Сияние, которое было сейчас видимо явно и ярко — всем, а не только инопланетянину, — снова всколыхнуло эмоции в душе Ирмы. Архангел, ее мужчина был — архангел! Объятый холодным и острым златым свечением, он стоял посреди комнаты, отрисованный резкими лучами солнца, и смотрел. На нее, на всех; смотрел вперед, в одному ему ведомое будущее — и не видел преград. Архангел. Но Ирма уже знала, как бывают теплы его руки — с ней…
— Я готов идти к звездам теперь, — сказал Тайтингиль.
— К звездам… — протянул Мастер Войны. Он расслабился и опять сделался плавен и невозмутим. Подошел к тумбочке, сгреб документы и, не без определенной демонстративности, пистолет, попрятал все по складкам своих алых одежд. — Ты не пойдешь к звездам на том, что тут есть… союзник. Я видел ваш транспорт, вы с трудом способны выйти на орбиту собственной планеты. Я должен подумать. Подумать…
Котик напыжился.
— Мы к Марсу, между прочим, космический зонд направили!
Инопланетянин мазнул по нему взглядом.
— К Марсу? Что это? Я не знаю. Надень штаны…
И пошел прочь, позвякивая ключами от «гелендвагена», неслышно растворившись за нехлопнувшей дверью.
Орк аж задохнулся от такой наглости. Вот ведь жаба инопланетная, все припомнил! Штаны, вы только подумайте! Но он и правда стоял перед честным народом в одних домашних шортах, которые наглядно демонстрировали его старания в тренажерном зале, и…
— Тайтингиль, я поеду, пожалуй, — сказал Котов. — Надо мотоцикл Вадиму вернуть, он же с ума сойдет, и извиниться хоть как-то…
Орк вышел и вернулся через три минуты — одетый в яркие спортивки и черное поло, в модных очках с синим переливом, закрывающих погрустневшие после бессонной ночи глазоньки. Огляделся, снял со стены маску — ту самую, из которой Ирма вышибла мелкого демона, и пихнул ее в рюкзачок.
— Он давно ее хотел, — сообщил в пространство. — Вадим хотел маску, просил подарить или даже купить собирался. Ирма, захлопнешь дверь потом, — и покинул дом.
