За дверью — просторный холл. Свет, стекло, дорогие статуэтки. Холл перетекает в зал.
Эльф спокойно вошел.
— Стало быть, тебе принадлежит не весь дворец, а лишь эти покои?
— Ну ты нахал, — рассмеялась Ирма, убирая из прихожей сумку с документами, деньгами и ключами — быстро, во встроенный сейф внутри шкафа. Дверь заперта изнутри — гость не выйдет, если что, а этаж аж двадцать второй. — Двухъярусная квартира, двести метров, и ты еще выпендриваешься? Бар в гостиной. Я в спальню, быстренько в душ и закажу ужин. Ты суши будешь?
— Я не голоден пока. Ты живешь одна?
— Да. То есть нет. Дочка уехала к подруге, в другой город, будет через пару дней. Хочешь, выпей. И эту… кольчугу свою снимай. Тай-тингиль… Ну и имечко!
— Ты верно запомнила.
— С иностранцами работаю, пришлось насобачиться! Та-ай. — Ирма выпела красиво, гортанно, но ее гость снова нахмурился.
— У моего народа не принято усекать имена, хозяйка.
Ах, какой!
Ирма хмыкнула и рысью помчалась в ванную комнату.
Едва она пустила воду — автоматически включилась релаксирующая музыка, — как открылась входная дверь.
Тайтингиль, только начавший осматривать покои гостеприимной девы, развернулся на звук.
Глава 2
ПОХОТЬ
В дом ввалилась тоненькая девушка, до талии засыпанная блестящими белыми волосами. Она тянула за собой небольшую тележку, яркую, розовую, на колесиках. Одежда была такой же, как и у всех тутошних дев: грудь едва прикрыта тонкой тканью, с бедер одежда едва ли не сползает, пупок виден и украшен ярким камешком, играющим в свете чудных, не мерцающих светильников. А лицо… Лицо такое же, что и у Ирмы, только покруглей.
Вот она, дочь.
— Ма-а… — Девушка затихла, глядя на эльфа.
Он поклонился.
— Мое имя Тайтингиль, дева, я витязь Нолдорина.
— Что?.. А мама где?
— Освежается с дороги, — показал рукой в сторону ванной комнаты.
— А вы на кастинг, для рекламной кампании?
— Не понимаю твою речь.
Тайтингиль улыбнулся — и понял, что в этом доме ему будет спокойно. И еще — ощутил, как устал в доспехе за этот день, показавшийся бесконечным. Отошел к дивану, куда ранее положил плащ и меч, снял пояс с кинжалом, бросил сверху, стянул кольчугу и повел плечами.
— Алина. Алинка. Я вообще-то на минуту… блин, бли-ин!
— Чем ты огорчена? — не понял он.
— Огорчена? Да я в шоке вообще! Видите? — Девушка раздраженно предъявила прядь волос.
Он прищурился, оглядывая, но с ответом не спешил. Волосы — белые, как у эльфов Закатных Дубрав, жителей Тенистого леса, торчали непослушной соломкой.
— Стилистка, дура, пережгла! Что теперь с ними делать? А мы на пенную вечеринку едем, — пояснила девушка.
Он улыбнулся. Девочки, дети одинаковы во всех мирах и у всех народов.
— Так сплети их в убор.
— Плести? Я не умею плести… а выгляжу как идиотка! Все перепутается, будет как пакля, ламинирование не успею сделать…
Снова посыпались непонятные слова, много слов. Тайтингиль подумал — миг. Странный дом, странные люди. Пенная вечеринка — что это? Другой мир… Юная дева. Юная, но уже такая, как все тут, одетая вычурно и откровенно.
Он бросил взгляд на дрожащие от обиды губы и глаза, в которых блестели слезы.
Не такая. Нет, не такая, как все. Просто хочет казаться взрослее. Как случается у детей.
— Я сплету тебе, — сказал, скрывая улыбку.
Девочка уставилась на него, недоумевая:
— А вы умеете?
Тайтингиль перебросил волосы со спины вперед. Ниже пояса, заметно ниже. Когда он был наг — трепещущее златое пламя закрывало ягодицы.
Конечно же он умел: и косицу на затылке, и пару у висков; из трех, из четырех прядей. Чтобы не мешались в бою, не путались в скачке, и на всякий другой случай, и военный и мирный. Правда, иной раз это занимало едва ли не полдня.
— Охренеть, — изумилась девушка, оценив золотой каскад. — Ага, сейчас дам резинки. Вы классный!
Витязь помял в руках тонкие разноцветные петельки, которые растягивались и уменьшались безо всякой магии, видно сделанные из дивного материала; примерился к тонким белым прядям.
Косы — дело повседневное, невеликой мудрости. Надо же, дева — и не умеет плести кос. Что за мир? Он вспомнил дев-воительниц своего народа. Сражались в бою и утишали боль ран после; а потом садились в круг, и пели, и свивали прядь к пряди в причудливые венцы.
Женщины, которые сражались наравне с мужчинами. Потому что Эала более не давала им потомства. Долгие сотни лет.
Эльфы гасли в кровопролитных боях и отправлялись в Чертоги Забвения, а сила великого и многочисленного некогда народа словно растворялась в бесконечных летах, дарованных ему Создателем Всего.
Девочка ерзала, не переставая щебетать, и пыталась указать ему, как именно плести.
— Вы заберите все, вот отсюда, отсюда…
Все забрать — ну ладно, все заберем.
Ирма, намытая и надушенная, в роскошном халате вышла из ванной и остолбенела.
Дар речи вернулся через пять минут, не меньше.
— Алинка!
— Да, мам, привет! Мы пораньше приехали, Макс забрал на машине, а сейчас еще дотусуемся. Я утром буду, часов в пять… или к Наташке поедем. Дай денег, мою карточку заблокировали.
— Денег? — рассеянно пролепетала Ирма.
Тайтингиль… Он нависал над ее дочерью, сидящей на стуле, длинные сильные пальцы бегали по прядям волос. Ирма опешила еще больше, глядя, как ловко ложатся тонкие косички, складываясь в узор.
— Ах да, денег…
Ушла в другую комнату, вернулась с купюрами.
— Какая ты добрая, ма, — сказала Алина. — Я так понимаю, мне лучше к Наташке валить, да? Этот твой новый ничего так. Если он не того. Не этого.
— Алина!
— А чего? Он же стилист, нет? Ай! — Крепкие пальцы витязя взяли ее за ухо и ощутимо потрепали. — Ай! С ума сошел!
— Негоже говорить о госте так, словно его тут нет, — отчитал ее Тайтингиль, — особенно о госте, который помогает тебе. Хотя и не должен.
— Отпусти! — выкрикнули обе, и Алинка, и Ирма.
Эльф отпустил ухо, и девчонка вскочила. Видно, хотела раскричаться… но увидела себя в отражении зеркальной полки.
— Охренеть!
— Алина!
— Ты сама все время ругаешься… Ты смотри, как у него получилось. А что это за плетение?
Тайтингиль потянул пальцы, сцепив руки в замок, и отошел к подоконнику. Юная дева пахла бесконной повозкой, сложными, сбивающими с толку ароматами. Тонкие ключицы и заостренная, почти неприкрытая небольшая грудь. Опять много всего чуждого, яркого, раздражающего, сбивающего с толку.
