Герфегест, разумеется, мог и сам помочь Хармане, но он уступил это необременительное право Артагевду. Хозяин Гамелинов все больше и больше проникался к нему дружеской симпатией – он не страшился доверить ему самое важное из того, что имел, – Харману.
Но была и еще одна причина. Взгляд, брошенный Герфегестом на удивительные плиты дорожки, неожиданно всколыхнул его душу. Обнажил краешек некоего воспоминания, которое, разумеется, сохранилось где-то в глубинах его памяти, но все еще не обнаружило себя полностью.
Где он видел такие плиты? Во сне, что ли?
– Однако я уже успел выучить дорогу к Озеру Перевоплощений. Всего за каких-то две недели, – улыбнулся Артагевд.
Хозяин Лорчей, казалось, совершенно не интересовался разговором. Может быть, просто не знал, что такое «перевоплощение»?
– Я слышала об этой диковине, – оживленно отозвалась Хармана. – Но ни мне, ни Стагевду не удалось отыскать его, когда мы были здесь вместе.
– Отыскать в таких местах именно то, что хочешь, – это почти то же самое, что пытаться определить, где север, очутившись в чреве у кашалота, – философически заметил Артагевд. – Я не искал его, – печально добавил он. – И, может быть, поэтому нашел.
Сознание Герфегеста заволоклось облаком смутного воспоминания. Озеро Перевоплощений. Не так давно он что-то слышал о нем от Ганфалы. Когда?
Следуя по зеленой дорожке, они поднимались куда-то вверх, лагерь оставался позади, исчезая за скальным хаосом, зато теперь был отлично виден северный бастион крепости. «Озеро. На таком маленьком острове… да это не озеро, должно быть, а скорее лужа какая-то!» – недоумевал Герфегест.
Дорожка круто взяла вниз и неожиданно для всех, исключая, быть может, Артагевда, прошла через миниатюрный туннель и вынырнула в объятиях серых скал. И, о чудо, их взорам открылась волшебная картина!
Хармана не смогла сдержать возгласа удивления, Торвент хмыкнул. И лишь один Перрин оставался невозмутим и безучастен. Может быть, он вообще не знал, что такое «удивление»?
Крохотное озеро. Филигранно, вычурно изрезанный берег. Причудливой формы острова. На них – трава, цветы, кустики. По берегам цветут оранжевым и лиловым крокусы, красуются азалии, улыбаются розовые маргаритки. Топорщатся листиками карликовые мирты и сосенки. Чудо!
Герфегест уже видел это чудо однажды. Теперь, когда он следовал за Торвентом и Артагевдом по берегу Озера Перевоплощений, по плитам зеленого греоверда, он наконец вспомнил, что гулял здесь в обществе Надзирающего над Равновесием.
Когда его плоть слилась с плотью Киммерин, когда аромат воскурений и камлания карлика Горхлы заставили его сознание покинуть тело – там, близ капища. Тогда Ганфала, явившийся ему в будоражащем рассудок видении, которое и было в тот миг самой реальностью, говорил с ним на берегу Озера Перевоплощений.
Ганфала водил его за нос. Он бросал фигурки для нарка на эти самые крохотные острова. Ганфала давил на него, как мастер на недоумка ученика. Тогда Рыбий Пастырь не побрезговал ничем для того, чтобы склонить Герфегеста на свою сторону. Даже заклятием Конгетларов.
Вместе с воспоминанием о заклятии Конгетларов в виски Герфегеста хлынула чудовищная, обжигающая боль. Впрочем, она исчезла так же быстро, как появилась. Но вот воспоминание о том разговоре с Ганфалой как будто стало еще более ярким. Словно бы оно вообще перестало быть воспоминанием!
Он не слышал, как Артагевд рассказывает Хармане о том, сколь много сходства между островами, которыми, словно пятнами бок оленя, было усеяно Озеро Перевоплощений. Он не слышал, как Торвент разглашает грошовую тайну – невнятный фрагмент из канона искусства та-лан, где говорилось о Дагаате, Озере Перевоплощений, и их месте в круговороте мироздания. В тот момент с ним было лишь заклятие Конгетларов. В тот момент боль ушедшего рода восстала в сердце Герфегеста.
И тогда Герфегест понял, что никогда не станет Гамелином.
Он поднял глаза к небу в надежде, что солнечный свет развеет наваждение теней, овладевших его рассудком. Но неба не было. Озеро Перевоплощений скрывалось под громадным стеклянным куполом. Будто бы зимняя оранжерея любвеобильной императрицы Сеннин.
7
Они остановились. Хармана сняла с пояса гребень и начала расчесывать свои серебристо-пепельные косы. Как и все, что делала Хармана, это выглядело пронзительно эстетично. Артагевд, глотая, порция за порцией, свое не находящее выхода обожание, украдкой поглядывал на свою госпожу. Торвент, присев на корточки у берега, с весьма ученым видом попробовал пальцем воду.
Перрин вынул из ножен клинок и, придирчиво осмотрев его, вложил обратно. Зачем? Скорее по привычке.
– Так я и думал, – заключил Торвент, рассматривая ноготь своего указательного пальца, на котором блестела жирная серая капля. Вода в Озере в несколько раз тяжелее Густой Воды. Да это и не вода, собственно говоря, а квинтэссенция материи, чьи свойства – текучесть и изменчивость – известны каждому.
Хармана положила руку на плечо Торвенту, побуждая его говорить. Его Величество, судя по всему, знал об Озере Перевоплощений никак не меньше Артагевда.
– Озеро Перевоплощений не имеет любимчиков. Оно не знает ни дурного, ни доброго. Воды его не могут сопротивляться злой воле, не могут, однако, и потворствовать ей. Озеро Перевоплощений – это всего лишь замок. Ключом же является Семя Ветра. – Торвент подмигнул Герфегесту, справедливо полагая, что именно ему больше других будет интересно продолжение разговора, начатого на борту корабля Пелнов и все еще не законченного. – Семя Ветра, брошенное рукой Ганфалы, извратит мир Синего Алустрала. Если же оно будет брошено твоей рукой, госпожа Хармана, в Синем Алустрале воцарится великое благо. Ненадолго, разумеется. Ибо нет ничего в этом мире, что имеет власть продолжаться долго.
– А Сиятельный князь Шет окс Лагин, – вмешался Артагевд, – для чего ему Семя Ветра?
– Семя Ветра? Да ему плевать на Семя Ветра. Ему плевать на Синий Алустрал. Ему, как и тому герверитскому царьку до него, нужно только одно: чтобы Хуммер пробудился! – неожиданно для всех рявкнул Перрин, Хозяин Дома Лорчей.
«Быть может, среди всех Сильнейших Дома Лорчей не сыщется и трех грамотеев, способных дочесть до середины трактат о тонкостях игры в нарк, – подумал Герфегест. – Но это ничуть не мешает им быть самым просвещенным Домом Синего Алустрала, ибо они просвещены в главном!»
8
– Скажи мне, Торвент, – спросила Хармана, заглядывая в глаза престолонаследника, – а что будет с Сармонтазарой, если Ганфале или Шету окс Лагину удастся-таки бросить Семя Ветра в воды Озера Перевоплощений?
Торвент довольно долго не отвечал – он вслушивался в жужжание невидимого шмеля, внезапно зазвеневшее где-то неподалеку. Самого шмеля, однако, и в помине не было.
«Шуточки из Пояса Усопших», – заметил Герфегест, который тоже не торопился высказываться. Сармонтазара, сколь бы далекой она теперь ни была, все-таки виделась ему вторым домом, приютившим его на долгие годы. Вершить ее судьбу, пусть даже в сослагательном ключе, ему не хватало храбрости.
