Что же произошло там, на выходе из Старого Порта Калладир? Герфегест с замиранием оглянулся, страшась увидеть набегающий вал Густой Воды. Но сзади не было ничего. Ничего, кроме непроницаемой стены посверкивающего золотистыми искорками тумана…
9
Изрядно потрепанный корабль замер, уткнувшись носом в мертвого кашалота. На боку властелина глубин, среди многочисленных круглых ран, оставленных щупальцами каракатиц, едва заметно темнели в наступающих сумерках два лебединых силуэта – тавро морских конюшен Гамелинов.
– Конечно, это Гамелины. Кто же еще? Вот сволочной народ! Вот исчадия! Да когда же это все кончится, мама моя дорогая?! – плаксиво возопил Двалара. Он вынул насквозь мокрый крендель, уселся на палубу и принялся чавкать его соленой мякотью.
Герфегест проигнорировал тираду Двалары. Зачем обсуждать очевидное? Бессильная, не находящая пока себе применения ненависть к Гамелинам выросла в его душе до размеров прямо-таки нечеловеческих.
Гамелины были настолько ненавистны ему, что даже обсуждать их подлость было уже неинтересно. Единственное, чего ему хотелось, – это мстить. Но пока они были вне досягаемости… В общем, пока его заботило совсем другое.
– Ты видел Золотую Цепь? – спросил Герфегест.
– Угу, – откликнулся Двалара с набитым ртом.
– Она сожрала Густую Воду и ушла прочь. И мне нечего к этому добавить, – тихо откликнулась Киммерин. С ее волос капала вода.
Густая Вода пришла из Пустот,
Сожрала людей, сожрала скот.
Цепь Золотая положена здесь.
Калладир – ешь, остальное – нет, —
продекламировал Горхла с таким гордым видом, будто бы это он был разорителем Калладира и устроителем Золотой Цепи.
Только теперь Герфегест мог позволить себе поддаться той нечеловеческой усталости, груз которой он почувствовал на себе, как только его нога ступила на палубу «морской колесницы». Ему вдруг стали совершенно безразличны перипетии минувшего кошмара. Сейчас, когда смертельная опасность миновала, его интересовало только ближайшее будущее.
– И что мы делаем теперь? – спросил он, скептически оглядывая осиротевшее «воротило».
– Теперь мы ставим мачту и поднимаем парус. Как мореходы древности, – буркнул Горхла.
Они оставили мир суши за спиной и устремились на запад от Пояса Усопших, на запад от Старого Порта Калладир – туда, где в оправе синих вод покоится зеленая жемчужина Свен-Илиарма, где воздвигся Рем Великолепный, где Ганфала, Надзирающий над Равновесием, лелеет надежду на появление Последнего из Конгетларов.
Часть вторая
Рыбий пастырь
Глава 5
Хранящие верность
1
Герфегест поднялся на палубу и, вбирая полной грудью соленый морской воздух, прикрыл глаза. Много, очень много дней прошло с тех пор, как он точно так же стоял на палубе «морской колесницы». Тогда за спиной растворялся в жуткой неизвестности Калладир, а впереди его ждала встреча со столицей Синего Алустрала. И встреча с Ремом Великолепным, Ремом Двувратным, Ремом Моревладетельным наконец состоялась. Кровавая встреча, окрашенная пурпуром пожаров…
– Ты слышишь меня, Рожденный в Наг-Туоле?
…Лишенная каракатиц, их «морская колесница» прибыла в Рем с роковым опозданием на четыре дня. Опоздание могло бы быть и большим, если бы их парус с голубым полумесяцем не полнился щедрым ветром из Пояса Усопших. Но и четырех дней хватило Гамелинам, чтобы бросить на чашу весов достаточно стали и темного знания.
Герфегест и его спутники попали в Рем Великолепный, когда над ним уже сгустились свинцовые тучи войны. Они встретились с Ганфалой. Герфегест еще не успел ответить на приветствие Ганфалы, а на рейде столицы уже показались сотни кораблей под знаменами благородных Домов Алустрала. Лебеди Гамелинов, Ледяные Цепи Лорчей, Туры Эльм-Оров появились сразу у обоих Морских Ворот Столицы – на западе и на востоке.
По указанию императора Лана Красного Панциря в столице и на холмах вокруг нее стояла его личная гвардия, а вместе с ней – армия Дома Хевров. Рем был превосходно укреплен, и ни Ганфала, ни император не сомневались в том, что им удастся продержаться в столице до подхода с юга верного флота Ганантахониоров и Орнумхониоров.
На стенах Рема бдительная стража уже сорвала холщовые покрывала с метательных машин и первые стрелы с горящей паклей уже воткнулись в палубы приблизившихся к Рему кораблей мятежников, когда в императорском дворце было получено страшное известие. Сухопутное войско Гамелинов, тайно высадившись в землях Хевров, подошло к Каналу. Его должны были защищать люди Хевров. Но Три Немые Головы – герб Хевров – безучастно взирали со щитов на проходящие мимо отряды Гамелинов, и слитный боевой клич «Смерть Империи!» потрясал воздух.
Хевры изменили своему властелину полным недеянием. Они не отважились преступить через слова клятвы и открыто выступить против Лана Красного Панциря, но попрали ее, отдав в руки Гамелинам Канал – мягкое подбрюшье столицы. Рем был обречен.
Потом…
– Открой глаза, Рожденный в Наг-Туоле!
…Потом их осталось совсем немного – Герфегест, Ганфала, Лан Красный Панцирь, Двалара, Горхла, Киммерин. И около сотни бойцов из разных Домов Алустрала.
Эти воины служили Империи по заветам предков и даже теперь, когда их кровные родственники изменили вассальной клятве, остались верны своему властелину. Среди них был даже один Гамелин – угрюмый, молчаливый гигант с алебардой, от которого Герфегест услышал только одно слово.
Они рубились на сходнях «Голубого Полумесяца» с пестрой ордой мятежников. Гавани Рема обмелели в тот день от тысяч трупов в тяжелых железных панцирях.
Они рубились на палубе, когда к «Голубому Полумесяцу», разбивая в щепу форштевни о четыре яруса весел, подвалили две полуторные галеры Лорчей. В борта впились железные «кошки» и корабль наводнили обнаженные люди. Лорчи не носили доспехов – Лорчи вверяли свою жизнь широким мечам, Меду Поэзии и веселящим душу воскурениям.
Они рубились и их становилось все меньше. И рогатый посох Ганфалы не знал устали. И легендарный красный панцирь императора Лана окрасился в тот день вдвойне…
Герфегест открыл глаза и увидел Ганфалу, но прежде чем ответить ему, он мысленно дописал свою хронику до конца.
…Император погиб, погиб верный Гамелин-молчальник, прошептав на прощание только одно слово – «Хармана», погибли почти все. Но «Голубой Полумесяц» все-таки пробился в открытое море и преследователи остались ни с чем.
2
Рыбий Пастырь стоял перед Герфегестом с белоснежной чайкой на плече. Чайка тупо смотрела в пустоту и не шевелилась – чучело чучелом. Рыбий Пастырь, Птичий Пастырь…
– Тебя не было здесь со мной, ты был где-то в прошлом, – сказал Ганфала. В его голосе Герфегесту послышался укор.
