Горхла нервно прошелся взад-вперед по палубе. Хрустнул сцепленными в замок пальцами. Пристально поглядел на Герфегеста.
– Каракатицы чем-то сильно испуганы, – сказал он севшим голосом. – И похоже, если только мы побыстрее не уберемся отсюда, мы встретимся с тем, что пробудило в них страх, лицом к лицу. Достань Семя Ветра, Рожденный в Наг-Туоле.
Герфегест молча стащил через голову свинцовую миндалину на платиновой цепочке.
Провернув половинки миндалины, как некогда показал Горхла, извлек Семя. Он уже давно не видел его. С того самого дня, как погибла Тайен.
Горхла бережно, двумя пальцами взял Семя, как оценщик драгоценных камней берет редкий черный алмаз. Прищурив глаз, Горхла внимательно изучил серую сущность.
– Ты умеешь извлекать из него пользу? – спросил Горхла у Герфегеста.
– Нет. Только Тайен умела.
– Тайен – понятно, Тайен – совсем другое дело… – загадочно пробормотал Горхла. – Ну да ладно. Может, и у нас получится. Ты мне позволишь его съесть?
Герфегест посмотрел на Горхлу, как на умалишенного.
– Съесть?
Горхла не ответил. Семя Ветра уже исчезло у него во рту.
4
Герфегест с трудом приходил в себя. Он определенно полулежал. Что-то твердое давило ему в затылок. Он определенно был жив. И даже был в состоянии припомнить кое-какие недавние события.
Перед глазами, расплываясь радужными пятнами, колыхалось лицо Киммерин. Очень болела шея и нос.
– Кя-хра-нус Си-ахр-и-а-хревой Ахр… – прохрипел Герфегест.
Он хотел сказать: «Клянусь Синевой Алустрала, я прикончу этого недомерка». Но получилось не очень-то, поэтому он почел за лучшее замолчать.
Киммерин протянула ему круглый кувшин с узким горлышком. Герфегест потянулся за ним и, к стыду своему, у него ничего не вышло. Пальцы ухватили пустоту в двух пядях от кувшина.
Киммерин, насколько он мог разглядеть, усмехнулась и, ласково поддержав его голову, поднесла кувшин к самым его губам.
Он сделал несколько жадных глотков. Две струйки жгучей жидкости безвозвратно убежали по его подбородку, но что-то все-таки попало в рот и растеклось по телу бурным горячим потоком.
Очень похоже на варанский гортело. Но куда крепче, да вдобавок настояно на красном перце. Из небытия в памяти Герфегеста воскресло слово «сельх». Да, правильно, в Алустрале это называется «сельх».
Питье простолюдинов и наемных воинов. Благородные Дома не пьют сельх. Семь Благородных Домов Алустрала пьют кровь из сердец своих врагов и нектар из уст своих возлюбленных. Значит, в трюмных кувшинах был не только виноградный сок.
Вопреки предрассудкам Семи Благородных Домов Алустрала, сельх оказал на Герфегеста благотворное воздействие. Кусочки разбитого витража вновь собрались вместе и он вспомнил.
Семя Ветра исчезает во рту Горхлы. Он, Герфегест, разъяренный таким бессовестным поступком Горхлы, бьет его… Нет, похоже, Горхла уклоняется и…
Дальше память отказывалась помнить, но, предприняв несколько осторожных попыток шевельнуть головой вправо-влево, Герфегест догадался, что Горхла применил к нему «мягкий» вариант удара «барабан Его Величества». Причем сделал это столь профессионально и выверено, что даже его, Идущего Путем Ветра, натренированное тело не смогло ничего противопоставить вредоносному намерению карлика.
– Я убью вашего проклятого Горхлу, – проворчал Герфегест вполне серьезно. Целительное вмешательство сельха вернуло ему голос, но от «барабана» по-прежнему шумело в ушах.
Киммерин сделала предостерегающий жест рукой.
– Не спеши, милый. Во-первых, Горхла, если захочет, убьет тебя быстрее. Во-вторых, он сделал главное – каракатицы вернулись.
В подтверждение слов Киммерин прямо на ноги Герфегеста шлепнулось скользкое, покрытое внушительными присосками щупальце толщиной в туловище десятилетнего ребенка. Герфегест, вздрогнув, поджал ноги.
Киммерин рассмеялась.
– Не бойся. Это руки Сеннин. Так зовут предводительницу наших морских лошадок.
Герфегест, вымученно улыбнувшись удачному имени (императрица Сеннин славилась неимоверной длиной рук и более чем неимоверной алчностью; алкала она отнюдь не крови – мужчин), неуверенно поднялся на ноги.
Зрелище, открывшееся его неспешно просветляющемуся взору, можно было найти по-своему трогательным.
Над бортом нависала уродливая голова с крепким загнутым клювом. В стороны от клюва расходились двенадцать длиннейших щупалец. Большинство из них льнуло к Горхле, стоявшему к каракатице вплотную.
Горхла нежно поглаживал Сеннин по мокрой коже, на которой Герфегест разглядел тавро в виде полумесяца, обращенного рогами кверху. Два глаза каракатицы, прилепленные в том месте головы, которые Герфегест крайне условно мог назвать щеками, не выражали ничего осмысленного. Да и не должны были выражать.
Горхла прошептал Сеннин что-то ласковое, в последний раз одобрительно похлопал ее по клюву и, поднеся к губам флейту, извлек из тростниковой плоти низкий гудящий звук.
Сеннин нехотя подобрала щупальца и исчезла за срезом фальшборта.
Только теперь Герфегест обратил внимание на ярмо, плотно обхватывающее ее заголовье в том месте, где у каракатицы была широкая кожистая складка, отдаленно напоминающая воротник. От ярма тянулись канаты к «воротилу». Еще четыре пары канатов слегка шевелились. Герфегест с затаенным восторженным ужасом представил себе тридцатилоктевые тела их «лошадок», которые сейчас безмолвно ворочаются где-то в толще воды.
Горхла обернулся. Герфегест исподлобья посмотрел на него, не зная, что сказать и стоит ли говорить что-либо. Может, вообще извиниться?
– Иначе было нельзя, – бесстрастно сообщил карлик, приближаясь к Герфегесту. – Иначе мы бы остались здесь, а даже лишние полчаса в Калладире станут роковыми. Мы могли проиграть все.
– Мы и так проиграли все, – парировал Герфегест. – Считай, что мир уже сокрушен. Потому что теперь на пути у Гамелинов не стоит Семя Ветра.
– Бла-бла-бла, бла-бла, – задорно перекривлял Герфегеста Горхла и сплюнул на ладонь Семя Ветра. Целое и невредимое.
5
Горхла вновь встал у «воротила» и тихонько заиграл на флейте.
Киммерин заняла место помощника справа от него, Двалара уселся на палубу слева. Герфегест, чувствующий себя несколько неловко после инцидента с мордобитием, удалился на корму.
Гавань Калладира была велика. Прежде чем стать Старым Портом, Калладир именовался Первым Портом, и через него шла оживленная торговля Алустрала с Сармонтазарой. И было это не так уж давно. Каких-то шесть веков назад, до Первого Вздоха Хуммера.
Влекомая пятеркой мощных каракатиц, «морская колесница» споро отошла на пол-лиги от пристани.
