Двумя годами позже, во время партизанской кампании в Боливии, Че совершил ряд элементарных ошибок, непростительных для прославленного командира партизанского отряда. Он разделил своих людей и… позволил обоим подразделениям безнадежно затеряться в джунглях без еды, пресной воды, средств связи и медикаментов. Полуголодные, оборванные, они бродили кругами – часто в каком-то километре друг от друга, – не имея возможности связаться (Гевара не озаботился приобретением хотя бы самых завалящих раций времен Второй мировой) и, по-видимому, не умея даже воспользоваться компасом. Весь этот фарс продолжался в течение шести месяцев, пока боливийские солдаты не положили ему конец.
Профессор Ариэль Дорфман, преподаватель Сорбонны и университета Дьюка, в одном из номеров журнала «Тайм» утверждал, что партизанская кампания Че отличалась неистовой смелостью и виртуозным мастерством. Однако, прежде чем писать этот панегирик, профессор Дорфман мог бы связаться с бывшим соратником Гевары Хубером Матосом, ныне живущим в Майами. Тогда бы он узнал, что, планируя совместную атаку на силы Батисты в 1958 году, Гевара простосердечно признавался Матосу, что не имеет ни малейшего понятия о военной стратегии. Между собой коммунисты чаще всего бывали честны – в конце концов, именно они придумали термин «полезный идиот»…
Некоторые биографы Че Гевары принимают ложь, выдаваемую им из официальных и влиятельных источников, за чистую монету – и передают ее дальше, даже не пытаясь критически осмыслить. Из двух самых объемных и популярных биографий Че одна была написана журналистом «Ньюсуик» и «Нью-Йорк таймс», бывшим членом Мексиканской коммунистической партии, который с умилением вспоминал о том, как увешивал стены в комнате университетского общежития плакатами с изображением Гевары. Другую корреспондент «Нью-Йоркера» написал, находясь на Кубе под покровительством Фиделя Кастро, а в качестве первейшего и надежнейшего источника выступала Алейда Гевара, дочь Че и высокопоставленный член Кубинской коммунистической партии.
Дневники Че Гевары были изданы кубинским отделом пропаганды. Предисловие к ним писал сам Фидель Кастро. Несмотря на это, биографы Че и тенденциозные СМИ не могут на них надышаться, словно это невесть какое сокровище вроде знаменитых Свитков Мертвого моря. О том, что в этих гаванских изданиях факты о выдающемся уме и героизме Че могут быть, мягко говоря, несколько приукрашены, они не допускают и мысли. Однако у людей, которые знали Гевару лично, есть иная версия событий – зачастую коренным образом отличающаяся от общепринятой. Дело в том, что озвучить ее они смогли лишь недавно – живя в эмиграции и не опасаясь больше репрессий со стороны режима Кастро. В нормальной ситуации очевидцам событий, в которых принимал участие «герой и символ XX века» (по версии влиятельного журнала «Тайм»), пришлось бы отмахиваться от журналистов, биографов и сценаристов бейсбольной битой. Вместо этого на протяжении сорока лет последние старательно избегали упоминания о существовании этих бесценных источников информации. Еще бы, ведь тогда им пришлось бы кардинально пересматривать красивую историю о непримиримом борце за справедливость, взлелеянную их совместными усилиями при участии самого искусного манипулятора столетия – Фиделя Кастро…
Немалая заслуга в феномене «жизни после смерти» Гевары принадлежит, конечно, знаменитой фотографии. Следует признать, Че прекрасно исполнил свою роль, позируя в марте 1960 года для фотографа Альберто Корды. Чего стоит один только суровый, устремленный вдаль взгляд… Мало кто знает, что, когда этот снимок должен был впервые появиться на страницах официальной кубинской газеты «Революсьон», в последний момент его заменили фотографией Кастро, беседующего с двумя своими преданными поклонниками-интеллектуалами – Жан-Полем Сартром и Симоной де Бовуар. Причина была элементарна: в то время образ Че мог попросту затмить собой образ «великого вождя кубинской революции», а этого Фидель – всегда прекрасно сознававший силу воздействия изображения на умы обывателей – просто не мог допустить.
По прошествии семи лет после того, как Корда столь удачно щелкнул затвором, когда Че благополучно почил в бозе и уже не мог представлять популярности «великого вождя» никакой угрозы, Фидель Кастро ловко отряхнул пыль с фотографии и залепил изображениями Гевары всю Кубу. Журналисты из разных стран заглотили наживку, что называется, вместе с крючком. Результат? Снимок превратился в символ, узнаваемый повсеместно, и стал самым растиражированным изображением в истории мировой фотографии.
Как сказали бы бывшие соратники Кастро – Фидель хвалит только мертвых.
Популярность Че Гевары и сейчас продолжает играть на руку режиму братьев Кастро. Однако заслуживает ли этот человек такого поклонения? Пусть каждый читатель ответит на этот вопрос для себя. Возможно, рассказы очевидцев помогут ему взглянуть на «партизана-героя» по-иному. В этой книге читатель найдет лишь необходимый минимум общеизвестных фактов, связывающих повествование воедино. Все остальное – это воспоминания людей, переживших революционный ад, а также малоизвестная либо вовсе старательно замалчиваемая официальными биографами информация. А без нее образ Че Гевары получается несколько однобоким, не так ли? Итак, постараемся восполнить эти пробелы, так тщательно вымаранные пропагандой.
На пути к революции: первые шаги. Порочное зачатие
Нет, Эрнесто Гевара не родился в берете с золотой звездой. Он не держал в руках карабин вместо погремушки. И первыми его словами были вовсе не «родина или смерть». Однако не следует забывать, что именно события детства и ранней юности накладывают наибольший отпечаток на всю дальнейшую жизнь человека. Каким же было детство Че, если он стал тем, кем стал?..
Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна – именно так полностью звали человека, позднее прославившегося под коротким, как щелчок затвора, прозвищем «Че» – родился в 1928 году в Росарио, одном из крупнейших городов Аргентины. Предки Эрнесто по отцу – род Гевара Линч – жили в Аргентине на протяжении последних двенадцати поколений. В стране эмигрантов, большинство из которых прибыло на ее земли лишь недавно, этот срок был достаточно долгим, чтобы происхождение семьи считалось аристократическим. Мать Эрнесто также принадлежала к знатному семейству, имевшему давние испанские корни и обширные земельные владения, что в Аргентине, несомненно, означало богатство.
По отцу Эрнесто унаследовал испанскую и ирландскую кровь. Его прадед, Патрик Линч, бежал из Британии в Испанию, а позже в Аргентину, где во второй половине XVIII века занял пост губернатора Рио-де-ла-Плата и вскоре превратился в одного из самых богатых людей всей Южной Америки. Среди предков Че по испанской ветви наличествовал даже сам вице-король Новой Испании – дон Педро Кастро-и-Фигероа (правда, его правление в середине XVIII века длилось всего год и пять дней). У него был сын Хоакин, сбежавший в Луизиану вместе с женой. Потомки Хоакина очутились в эпицентре золотой лихорадки в Сан-Франциско (один их них, к примеру, разводил крупный рогатый скот и продавал мясо искателям золота), а их правнуки, в свою очередь, столетием позже осели в Аргентине.
Много позже, говоря о беспокойной натуре Че Гевары, его отец – Эрнесто Гевара Линч – с гордостью заявлял: «В первую очередь нужно помнить о том, что в венах моего сына текла кровь ирландских мятежников и испанских конкистадоров». Однако пафос тут был вовсе не уместен, ведь сам Че отзывался о своих предках весьма пренебрежительно, утверждая, что те были «великими аргентинскими олигархами-скотоводами».
