– Давай на траве посидим, – допив, предложил он.
Они сели под дерево на колкую траву, и Маруся подолом юбки вытерла горящее лицо.
– Вы молодец, Джон, – похвалил Гриша и обнял её одной рукой. – Ваше умение лазать под заборами достойно кисти самого лучшего карикатуриста в мире!
– Гриш! – Маруся укоризненно посмотрела на него. – Ну что ты всё дразнишься!? Ну, знаю, что я размазня и тетёха! Не умею быстро бегать, скакать через козла и брать препятствия! И что теперь?!
– Никакая ты не тетёха, – сказал он удивлённо. – Я совсем не то имел в виду.
– Да! Не то! Мне школьная физкультура всю жизнь отравила! Вот всю жизнь! Может, я совсем другая была бы, если б не физкультура!
– Маня, при чём тут школьная физкультура, я не понял?
– Да при том, что это одни страдания! Прыгать не могу, в волейбол не умею! Ну, неловкая я! И нечего на меня смотреть! На козле этом я всю жизнь застревала, а другие девчонки знаешь как перепархивали?.. Мне физкультурник орал: «Александрова, что вы на него лезете, как куль с мякиной?!» И все смеялись. И ты вот тоже смеёшься!..
– Я не смеюсь, – он как будто всерьёз растерялся. – Ты ничего не поняла. Наоборот, я хотел сказать, что ты очень ловкая. И собранная. И хладнокровная! Ты же не стала орать и не побежала сдаваться, когда эти приехали, на «газике»! Ты в окно выскочила. Выпорхнула, – поправился он и улыбнулся. Маруся посмотрела, не смеётся ли всё же, но он и впрямь не смеялся. – А потом бежала! Нет, ты летела как стрела!..
Маруся улыбнулась.
– А про карикатуриста я просто так сказал. Нет, ну правда, всё это, наверное, было очень смешно! Как мы с тобой подслушивали, а потом понеслись…
– Благодарю вас, Шерлок, – кивнула Маруся.
Она помолчали.
– Очень хочется есть, – пожаловался Гриша, сорвал травинку и стал её жевать.
– Я тебе яйцо варила, – спохватилась Маруся. – Вкрутую, как ты любишь. И забыла про него. Хорошо бы тётя его выключила, а то оно, наверное, давно на потолке. Вот кулёма и есть кулёма!..
– Марусь, ты мне надоела. Ты вроде идиотическими припадками никогда не страдала.
– Это не идиотические припадки, – объяснила она серьёзно, – а комплексы. Медицинский термин.
– Я считаю, что комплексы и есть идиотизм.
– Повезло тебе. Ты – человек без комплексов!
– Я как-то никогда об этом не задумывался.
– Повезло тебе ещё раз!..
Они помолчали. Солнце светило, где-то трактор гудел, стучал мяч, мальчишки вопили восторженно: «Е-есть!», и радио пело длинную песню.
– Пойдём на речку, – вдруг предложил Гриша. – Последние дни такая теплынь стоит, потом дожди зарядят. Как пить дать.
Маруся, ни секунды не думая, потёрлась щекой о его плечо. Плечо было твёрдым, и от футболки приятно пахло – одеколоном и немного потом. Гриша пристроил подбородок ей на макушку, и они некоторое время сидели молча и неподвижно.
…Разве можно двигаться и разговаривать, когда твоя щека лежит у него на плече, а его подбородок упирается в твою макушку?.. Двигаться и разговаривать в таких случаях – преступление. Вам так не кажется?..
Они сидели довольно долго, а потом он отстранился. Маруся вздохнула.
– На речку, – быстро сказал он. – Только по дороге зайдём ещё в одно место, ладно?
– В какое место?
– К Наталье, у которой, по слухам, имеется телефон Валерикиной жены.
– Зачем?
– Мы попросим номер и поговорим с его женой. Может, это она приезжала вчера?
Маруся была согласна на всё, идти куда угодно и делать что угодно.
В конце концов, они ведь собрались на речку! В первый раз с тех пор, как они плавали вместе на тигре по имени Васька. Он очень быстро прохудился и потом всё время сдувался.
Они пошли по дороге обратно в сторону Валерикиного дома, возле которого так и стоял «газик», – видимо, егорьевские сыщики продолжали расследование.
Наталья, похожая на маленькую кудлатую болонку, вешала во дворе своего дома бельё.
– Здравствуйте, Наталья! – прокричал из-за низкого штакетника Гриша. – Бог в помощь!
Маруся на него взглянула, фыркнула и покрутила головой.
Женщина оглянулась.
– А мы к вам!
– У меня давно всё готово, – неожиданно ответила Наталья. – Сейчас только бельё довешаю!
Гриша с Марусей ничего не поняли.
Наталья пристроила на верёвку последнюю наволочку.
– Парень, как тебя, Гриша, да? Тащи вон ту рогулину!
Она показала, какую именно «рогулину» тащить. К яблоне на самом деле была прислонена суковатая палка. Гриша принёс её.
– Ну, подцепляй, подцепляй!
– Что… подцеплять?
– Ах ты, что за молодёжь бестолковая! Видишь, бельё почти по земле полощется! Верёвку подцепляй рогулиной! Дай, я сама!
Она ловко зацепила суком бельевую верёвку, утвердила палку на земле, полотенца и наволочки вознеслись вверх, как на флагштоке.
– Ну вот, внизу-то пылища, а так хорошо! А теперь пошли!
В доме Наталья скрылась за какой-то занавеской, чем-то там пошуровала и выволокла огромный медный таз.
– Вот! – сказала она, любуясь на таз. – Для райских яблок самое лучшее дело. А Лида сначала сироп из антоновки варит?
Маруся призналась, что не знает.
– Ну, говорю же, бестолковые! В медном тазу сироп ни за что не потемнеет – это главное, когда из райских яблок варишь. Лида меня ещё утром попросила, сказала, парня пришлёт.
– Наташа, – отважилась Маруся, – а у вас нет телефона жены Валерика? Как её зовут?
Наташа вдруг как будто испугалась. Глаза у неё забегали, словно у маленькой девочки, уличённой во вранье.
– Какой телефон? Зачем телефон? – пробормотала она, схватила какое-то полотенчико и стала смахивать пыль с комода.
– Жены Валерика, – пояснила Маруся. – Она редко приезжает, а вы же тут по соседству с ними живёте, наверняка у вас телефон есть!
Наташа ничего не ответила, продолжала вытирать пыль. Гриша снизу вверх кивнул Марусе, это означало – он что-то замышляет.
– Я у вас воды попью, – сказал он. – Жарко невозможно.
И вышел на кухню.
– Мы думали, ей нужно позвонить, жене, – оправдываясь, заговорила Маруся. – Вдруг она ещё не знает, что случилось…
– Нечего ей звонить! – вдруг резко сказала Наташа, перед носом у Маруси встряхнула полотенце и забросила его себе на плечо. – Только человека баламутить! Да и наверняка ей сто раз позвонили! Без нас!
– Вы не подумайте, что я не в своё дело лезу, – пробормотала Маруся, – я просто так… Мы с тётей Лидой подумали…
