— Ну и что с того, что сверхновая? Система-то большая! Пятая, например, планета вполне могла уцелеть! — Таня явно не желала признавать очевидного.
— Увы, сверхновая — это серьезно. Планеты, возможно, сохранились в виде сгустков раскаленного вещества, но их поверхность полностью выжжена, а твердь скорее всего расплавлена на многие километры вглубь… Но перейдем ко второй планетной системе… Кстати, Таня, может быть, ваш друг, чоруг, объяснял: отчего обе планетные системы имеют совершенно одинаковые формулы?
— В смысле?
— Ну, в обеих системах — по шесть планет. И ладно бы, но: первые планеты систем располагают двумя спутниками, а шестые — тремя. Больше спутников нет — что, кстати, редкость. Но и на этом совпадения не заканчиваются! Массы соответствующих по номерам планет и спутников приблизительно равны. То есть, как говорят пилоты-навигаторы, системы имеют подобные гравитационные лоции. А это уже большая-пребольшая редкость! Честно говоря, у меня голова кругом пошла, когда я это обнаружил… Разве такое может быть совпадением?!
— А это и не совпадение, — сказала Таня. — Более того: иначе и быть не могло.
Вслед за чем она поведала мне весьма неожиданные подробности своей космической одиссеи, отдельно остановившись на посиделках с чоругом по имени Эль-Сид на борту планетолета «Жгучий ветерок». Ведь во время первого нашего разговора, на Вечере Легкого Пара, она в основном сосредоточилась на бегстве с Вешней, героизме их пилота (забыл фамилию) и тяготах космической заброшенности. А вот о куче удивительных и необычайных предметов, которую они там, на планетолете «Счастливый», назвали Коллекцией, Таня мне рассказывала совсем скупо.
Так я узнал о «меоне», «дятле» и «хвоще». И о том, что «хвощ», по мнению Эль-Сида, служил овеществленной формулой планетной системы, которая и была взята по Таниной просьбе в качестве ключа поиска по чоругским базам астрографических данных.
— Ага, — сказал я, — теперь понятно. Кстати, вполне нормально, что у чоругов устаревшая информация насчет ЗН-7513. Звезда взорвалась по космическим меркам совсем недавно. На Земле вспышку сверхновой можно будет зафиксировать инструментальными средствами только через тысячу девятьсот лет. А чтобы излучение достигло ближайшей обитаемой планеты чоругов, потребуется вдвое больший срок…
— Саша, я уже смирилась с мыслью, что про ЗН-7513 можно забыть, — грустно сказала Таня. — Но почему напротив второй планетной системы написано: «В Астрографическом Реестре не значится»?
Я тяжело вздохнул и ответил:
— Таня, тут мы подходим к самому неудобному моменту. Перед нами тот случай, когда отрицательный результат вообще не является результатом. С одной стороны, данные по второй планетной системе могут оказаться еще более устаревшими, чем по первой. Скажем, система реально существовала, но мы, Великораса, в отличие от чоругов ее уже в добром здравии не застали. Не застали даже и в виде газопылевой туманности, которая остается после взрыва сверхновой. Только не спрашивайте меня, как это возможно, я сам не знаю… С другой стороны, система, может быть, реально существует и числится в нашем Астрографическом Реестре. Но предложенные чоругами координаты могли безнадежно устареть, из-за чего невозможно идентифицировать систему ни с одним из известных нам астрообъектов. Вы знаете, что такое галактический дрейф?
— Да. Мне кое-что рассказывал Нарзоев, пилот нашего планетолета.
— Здорово. — Я и вправду считал, что это здорово. Вряд ли на Земле сыщется столь уж много археологов, пусть даже ксено-археологов, которые знают, что такое галактический дрейф. — Ну то есть вы понимаете, Таня, что если чоруги снимали данные о планетной системе, скажем, тысячу лет назад и параметры движения звезды относительно ядра Галактики оценили неправильно, то мы при пересчете их координат в наши получаем некую точку пространства, в которой к настоящему моменту ничего нет? По крайней мере по нашим данным?
— Да, это более-менее понятно. Но скажите, Саша, а почему нельзя предположить самое простое? Что планетная система в указанном месте все-таки есть, а наши составители Реестра ее попросту проморгали?
— Таня, я правда очень не хочу вас расстраивать… Но звезды, наличествующие в нашем рукаве Галактики, учтены в Реестре с относительной плотностью девяносто шесть — девяносто восемь процентов. Говоря проще, теоретически на каждую сотню звезд приходятся только две — четыре неучтенные. Ведь Реестр пополнялся: экспедициями Главдальразведки — раз; за счет обмена данными с Конкордией — два; при помощи астрономических наблюдений — три. Тысячи оптических и радиотелескопов в десятках колоний Великорасы смотрят и слушают, сравнивают, перепроверяют и интерпретируют наблюдения. Должно возникнуть совершенно невероятное сочетание условий, чтобы все наши обсерватории проморгали звезду, тем более такую представительную, как предлагают чоруги!
— А в чем ее представительность?
— Ну, если верить формуле системы, это довольно жирная звезда. Восемь с половиной масс Солнца…
— Может быть, она чем-то закрыта от наблюдений из освоенной нами части пространства? — предположила Таня. И, выказав неплохие познания в астрономии, предположила: — Скажем, плотной пылевой туманностью? Или звездным скоплением в сочетании с туманностью, как обычно и бывает?
— Вероятность этого мала, но, конечно, какая-то есть… Но вот чего я не понимаю: исходя из предложенных чоругами координат, наша загадочная планетная система находится в ближнем приграничье Конкордии. От Объединенных Наций это, правда, весьма далеко, зато до конкордианской колонии Тэрта — рукой подать, восемьдесят парсеков. Я не верю в то, что на Тэрте нет хотя бы одной хорошей обсерватории. В радиусе примерно сто — двести парсеков хорошая обсерватория за несколько десятков лет работы в состоянии обнаружить и изучить, пожалуй, вообще все астрообъекты. Не прямыми, так косвенными методами! И вот не могу я себе представить причин, по которым Конкордия стала бы скрывать от нас данные о банальнейшей планетной системе… Есть же старая договоренность по обмену астрономической информацией! Мы — им, они — нам, до войны это была нормальная практика…
— А может, система была не такая уж банальная? С их, конкордианской, точки зрения?
При этих словах Тани во мне шевельнулось смутное чувство… Где-то, с кем-то, при неких совершенно неуместных обстоятельствах я уже обсуждал…
Что обсуждал? Чоругов? Нет, не чоругов…
Обсуждал Реестр… Всплывала не так давно тема обмена данными в области астрономии и астрографии…
Ну, всплывала… И что?
С кем я говорил? С Колькой? Меркуловым? Тылтынем?
Черт, я не мог ухватить воспоминание за кончик хвоста, чтобы вытащить его на поверхность, чтобы рассмотреть как следует! Оно ускользало от меня, как вьюн, как угорь!
И я, дубина, махнув рукой, ответил:
— Да нет, ну что в ней такого небанального? Даже если там когда-то водились джипсы, клонам-то откуда об этом знать? А формула системы… Да, она не вполне стандартна, но в конечном итоге ничего выдающегося! Вот висела бы там дюжина черных дыр, этакое Тяжелое Ожерелье номер два… Кстати, Тяжелое Ожерелье в свое время именно клоны открыли. И сразу же нашим рассказали, пригласили к совместным исследованиям. У нас же были очень хорошие, по-настоящему добрососедские отношения. Конкордианцы и в наших военных академиях учились. Табунами целыми по коридорам бегали…
