Консультант АТД А.И. Грузинский.
Подпись… Дата».
– Не понял. – Я поднял глаза на мичмана Хоменко. – Что за птица такая: «консультант»?
– Эээ… видите ли… Андрей Ильич Грузинский – лицо в высшей степени компетентное, но гражданское… Пришлось для него особую должность учредить.
И тут я вспомнил! Грузинский – это же инженер, которого командировали к нам от концерна-производителя вместе с первой партией «Дюрандалей»!
Вот занятно! Остался все-таки…
Ладно, я безмерно рад за Грузинского, но как прикажете воевать на такой развалюхе, которая из космоса в атмосферу войти не может?
Оказалось: нехороший вопрос, несвоевременный.
Спустя час нас собрали на инструктаж. Рассказали кое-что веселое.
А еще через час «Три Святителя» отбыли в район ожидания на задворках планетной системы С-801, где скрытно сосредоточивалась оперативная группа «Шторм».
Так началось для нас генеральное сражение, вошедшее в историю как Битва Двухсот Вымпелов.
* * *
Правильные, скучные слова появятся позже – в официальных трудах историков. «Первый этап операции», «второй этап», «третий»… «Маневренная оборона», «фланговый охват», «жесткая оборона», «контрудар»…
Но фронтовым трудягам войны теоретические словеса не в радость. В них нет сладкого запаха силумита, горящих авианосцев, запредельного ужаса пехоты, впрессованной в снег гиперзвуковой ударной волной…
А вот остроумный военный публицист кавторанг Дегтярев, очевидец событий, в книге «Восхождение на гору Хукарйи» назовет этапы операции по-своему.
Рассказ о маневренной обороне Восемьсот Первого парсека у него озаглавлен «Балет».
Глава о знаменитой атаке авианосных групп ОАГ-21 и ОАГ-22 (они же «Буран» и «Шторм») – «…Включая дежурные истребители».
История обороны Города Полковников названа коротко и страшно: «Держаться!» – это слово в знаменитом приказе главкома от 15 марта было повторено семь раз.
А глава о самом важном для нас, о том, благодаря чему живы те, кто выжил, названа жутковато: «Клянусь Ашей, вы привели демонов!»
Тоже цитата. А чье авторство – узнаете.
Начало того, что кавторанг Дегтярев назвал «балетом», ничем не напоминало ни сие возвышенное искусство, ни танец вообще.
Оперативная авианосная группа «Шторм» (три авианосца, линкор и девять эскортных кораблей) одним прыжком ушла от Восемьсот Первого парсека далеко за горизонт технической видимости. Корабли легли на курс 0-270 и набрали патрульную скорость 60 М.
Такая скорость уже достаточна для почти мгновенного ухода в Х-матрицу, но еще не настолько велика, чтобы исключить свободу быстрого маневра в обычном пространстве. Потому и называется скорость патрульной, а не какой-нибудь другой.
Получилось, что оперативная группа заняла позицию, на которой не могла быть обнаружена противником, если бы тот перешел по Х-матрице прямо к Городу Полковников (вариант «тесная атака»). В этом случае флот Конкордии встретил бы Интерфлот – наши разномастные силы прикрытия в районе планеты, – не подозревая, что корабли Второго Ударного флота тоже находятся поблизости, но ничем не обнаруживают своего присутствия. Мы сохраняли режим полного радиомолчания, все иллюминаторы были задраены, ходовые огни потушены, газопылевые маскировочные заслоны («вуаль») выставлены.
Нежелательным, но, увы, более вероятным сценарием была «дальняя атака».
Осуществляя «дальнюю атаку», противник должен был выйти из Х-матрицы примерно на том же удалении от Города Полковников, на котором находились наши авианосные группы. При таком развитии событий появлялся шанс обнаружить противника первыми.
А «обнаружить первыми» означает атаковать внезапно, атаковать с выгодных ракурсов.
Впрочем, ни одна наша авианосная группа – «Шторм», «Буран» или «Циклон» – в одиночку осилить армаду врага не могла. Более того: и весь Второй Ударный, собранный в кулак, серьезных шансов не имел. Численное превосходство клонов оптимистом Бердником оценивалось как «значительное», пессимистом Бабакуловым – как «подавляющее».
Никто и не говорил нам: «Орлы, это будет ваша победа!» Нет. Не продешевить, продать свои жизни дорого – только так ставился вопрос на общем инструктаже.
Победа будет, будет обязательно.
Но скорее всего – не для нас.
Около двух часов ночи 12 марта мы получили приказ на эскортирование флуггеров дальнего обнаружения «Асмодей». На каждый «Асмодей» выделялись по две пары истребителей прикрытия.
Я был поставлен ведущим пары. Вторую пару вел Колька. Командир дозора – находящийся на борту «Асмодея» капитан третьего ранга Жагров из штаба оперативной группы «Шторм».
Поднятые с наших авианосцев «Асмодеи» были лишь малой частью гигантского барража, развернутого вокруг Восемьсот Первого парсека.
Смотреть в оба! Смотреть в четыре! Чтобы муха не пролетела!
Врага нужно обнаружить раньше, чем он обнаружит нас! Офицеру, установившему первый технический контакт с крупным соединением противника, – Звезду Героя! Всем экипажам дозора, включая истребительный эскорт, – ордена Славы!
Ничего себе, да? Увидел отметочку на экране – готовь шило. Отметочка разделилась на пять-шесть – верти дырочку в кителе. Сообщил об увиденном флагману группы – смело прикручивай Золотую Звезду!
Полет обещал быть долгим. Ротацию истребителей намеревались провести только через восемь часов, ну а громадные «Асмодеи», с их-то автономностью, могли провести в пространстве и пару суток. Наша теоретическая автономность по кислороду была примерно такой же, но просидеть в кабине истребителя дольше двенадцати часов – мука, по сравнению с которой пытки испанской инквизиции сойдут за общеоздоровительный массаж.
Мы получили в полет по целому сухпайку плюс – невиданная невиданность! – каждого курильщика осчастливили парой бездымных сигарет. «Будто на верную смерть посылают», – подумал я.
Работа всех излучающих бортовых средств наших истребителей была запрещена категорически.
Включить радары разрешалось только по телекодовому сигналу с борта «Асмодея», а такой сигнал мог быть передан лишь при прямой угрозе со стороны конкордианских флуггеров. Ну а для выхода на связь с полной мощностью передатчика у наших истребителей был предусмотрен вообще один-единственный вариант. А именно, если «Асмодей» по непредвиденным причинам не сможет сообщить флагману об обнаружении кораблей противника. Тогда нам разрешалось выполнить эту почетную миссию самостоятельно.
Одними словесными запретами командование не ограничилось. Сектора приборной панели, ответственные за управление радарами и связью, были закрыты крышками и опечатаны хронометрическими пломбами.
Взлет прошел без сучка без задоринки. Колькина пара быстро догнала и обогнала «Асмодей», уйдя далеко вперед. Я со своим ведомым осуществлял непосредственное прикрытие, находясь в постоянном визуальном контакте с «горбатым» – так прозывались у нас все без разбору флуггеры обнаружения и управления.
