Начало пути
Конечно, прежде чем начать работать с Максом на улице, я аккуратно наладил с ним отношения дома. В целом вел он себя прилично, охотно выполнял команды, особенно за лакомство, приносил мячик – чтобы я бросил его, за еду со мной и Яной не склочничал. Правда, разок Макс решил поохранять свое место под диваном. Однако после того, как я, подняв одной рукой край дивана и лишив его субъекта охраны, другой рукой вытащил его самого за шкирку, Макс более не совершал никаких попыток управлять мной «в лобовую». «Затаился», – скажет проницательный читатель. И будет, в общем, прав.
Итак, отправляясь на прогулку, я, сопровождаемый удивленными и настороженными взглядами слегка шокированной таким поворотом событий Яны, надевал на, подчеркну, голодного Макса два ошейника (простой и «строгий», с шипами), засовывал в карман пакет с кусочками сыра, рогатку и мелкие камешки, припасенные заранее, брал моток веревки, цеплял Макса на короткий поводок и отправлялся в путь.
По дороге до ближайшего сквера я «сессиями» (то есть с перерывами, давая ему возможность отдохнуть) отрабатывал с Максом навык хождения рядом по команде, со всеми причитающимися манипуляциями: рывками поводком, прикрепленным для верности к «строгачу»; остановками с посадкой и своевременным подкреплением кусочками сыра. В перерывах я немного играл с ним «в возню» – на что-то большее типа аппортировки на поводке переходить не было возможности – шли-то по переулку.
В ходе перемещения все было хорошо, и поэтому поводок был перецеплен со «строгача» на кожаный ошейник. В этой ситуации Макс легко выполнял предъявляемые мной требования. Некоторая заминка произошла лишь из-за того, что Яна, воспринимавшая любую команду, исходящую от меня, как обязательную для всех, а потому послушно выполнявшая все команды, адресованные Максу, слегка повздорила с ним за право быть ближе к моей левой ноге. После энергичного внушения конфликт был исчерпан, и грустная Яна обиженно отошла на второй план. А что поделаешь?
Дойдя до сквера, я прицепил к «строгачу» капроновую веревку, размотал ее настолько, насколько это было возможно, отцепил от кожаного ошейника второй поводок и подал собакам команду «Гуляй!». Яна привычно потрусила на расстоянии пяти метров. Макс, озираясь, отошел на пару шагов, а потом, не поверив своему счастью, радостно рванул от меня. Не успел он отбежать метров на десять, как я крикнул «Ко мне!», резко наступил ногой на веревку и, выхватив из кармана рогатку, произвел прицельный выстрел (был бы РЭО – нажал бы на кнопочку). Затем, не давая слегка остолбеневшему Максу прийти в себя, рывками за веревку направил его к своим ногам, обвел вокруг себя, посадил и дал лакомство. Яна, разумеется, если и отстала, то ненамного.
«Безумный» Макс против «длинной руки»
Технология, использованная мной, тогда была известна не слишком широко и, разумеется, вызывала косые взгляды как собаководов, так и остальных людей, с которыми мы случайно встречались по пути. Между тем это был не более чем конкретный случай применения контрастного метода дрессировки – проще говоря, метода «кнута и пряника». Контрастный метод в правильной интерпретации – один из частных случаев оперантного метода обучения, разработанного в середине XX века великим бихевиористом (специалистом по поведению) Берресом Фредериком Скиннером, названым Американской психологической ассоциацией самым выдающимся психологом XX века, опередившим, к слову, Зигмунда Фрейда.
Но в нашем «земном» случае метод кнута и пряника сочетался с технологией, которую я называл технологией «длинной руки». Благодаря дрессировочному шнурку и, главное, рогатке собака «доставалась» на значительном расстоянии от хозяина. Эта технология применима к сильным духом, свободолюбивым экземплярам с повышенной самооценкой. Злоупотреблять ею не следует и применять в иных случаях нужно с известной осмотрительностью. В нашем случае методика складывалась из следующих компонентов.
Итак, услышав команду, собака не торопится ее выполнить. «Включаю» мотивацию избегания – наступаю на веревку, собака получает резкий рывок. Рывок не особенно впечатляет – следует очередное, более сильное, даже болезненное отрицательное воздействие – отрицательное подкрепление – удар камушком, выпущенным из рогатки. Далее следует серия направляющих и не очень приятных для собаки воздействий – рывков шнурком, избежать которых можно, направившись в сторону хозяина. Избавление от неприятных воздействий – для собаки само по себе положительное подкрепление, но в качестве неожиданного приза голодный Макс получал порцию кусочков сыра и обильно расточаемые похвалы дрессировщика, то есть мои. В перерывах я позволял Максу свободно перемещаться и исследовать окрестные кустики. Все это вместе, безусловно, скрашивало предшествующие негативные события и показывало псу, что жизнь в рамках дозволенного – не такая уж плохая штука.
Так мы и гуляли три раза в день по часу-полтора: я зорко следил, чтобы Макс не отходил от меня далее длины шнура, и подавал команду всякий раз, когда он приближался к невидимой границе. Также я всякий раз подавал команду, когда Макс выказывал заинтересованность в появившейся на горизонте кошке, собаке или пытался исследовать помойный контейнер.
При малейшем замешательстве при выполнении команды я «награждал» Макса выстрелом из рогатки, но поначалу каждый раз обязательно вознаграждал его за подход. (Так называемый варьируемый режим подкреплений я включил позже.) Я мало обращал внимания на то, насколько ровно Макс усаживается у моей ноги, но требовал от него максимально быстрого выполнения навыка. Кстати, за время прогулки набиралось не более полутора десятков команд «Ко мне», и всякий раз они подавались достаточно неожиданно для собаки.
Таким образом, помимо того, что я формировал у Макса навык подхода по команде, я еще и подспудно внушал ему представление о «зоне комфорта», то есть зоне, попытка выйти за границы которой жестко пресекалась, а внутри которой можно было бродить достаточно долго. «Зона комфорта», естественно, двигалась вместе с нами и ограничивалась шнуром.
Кстати, почему шнур, а не длинный поводок? Дело в том, что легкая веревка, капроновый шнур, в отличие от поводка, не столь «заметен» для собаки, и о его существовании пес быстро забывает. Поэтому, соблюдая меры предосторожности, можно впоследствии перейти от состояния «на веревке» к состоянию «без веревки».
«Безумный» Макс против «длинной руки» – 2
Примерно через неделю Макс уже бодро и без малейшего промедления трусил ко мне, только заслышав команду. В перерывах между командами, если была возможность, я много общался с Максом. Тут следует отметить, что Яна мало играла с собаками, а Макса вообще подчеркнуто игнорировала, предпочитая мое общество. Макс отвечал ей взаимностью.
Так, в обстановке игнорирования собаками друг друга, что меня вполне устраивало, я перешел на так называемый варьируемый режим положительного подкрепления. Замечу, что варьируемый режим положительных подкреплений предполагает поощрение собаки не каждый раз, а в произвольном порядке, что усиливает эффективность обучения. Не получив кусочек за правильное выполнение навыка, прошедшая предварительное обучение собака как бы думает: «Ну хорошо, не получила сейчас, надо продемонстрировать навык еще раз, может, тогда получится? Может, надо все сделать быстрее?» В результате и происходит та самая автоматизация навыка, вырабатывается стереотип, напоминающий тот, который мы выполняем, нажимая пульт от телевизора: когда телевизор не включается, мы продолжаем жать кнопку и повторяем попытки еще неопределенное количество раз, прежде чем останавливаемся и меняем батарейки в устройстве.
