Несколько ударов по щекам, и пленный, застонав, открыл глаза.
– Ты хто? – спросил он и тягуче сплюнул, попав себе на левую штанину.
Не давая ему размышлять и анализировать ситуацию, я сразу стал давить, быстро задавая вопросы, стимулируя болезненными тычками острием ножа во внутренние стороны бедер. Там мягко и болезненнее всего. Бандит попытался свести ноги, но я не давал этого сделать. Меня интересовало все: кто он, кто его друзья, где основная база, где запасные, кто помогает, где перезимовали, кураторы и остальное. Молодчик имел честное русское имя Иван, однако по делам его не скажешь, что он любит русских. Он их ненавидел, люто, со всей возможной злобой. Правда, он также ненавидел и готов был убивать всех, кроме украинцев. Это нападение на военную машину, в данном случае «эмку», у него было третьим, а так и в других случаях он успел отметиться. Нападения, вооруженный грабеж, запугивание, шантаж, групповое изнасилование, причем не единожды. Слушая его, я морщился – не от рассказа, это меня не особо шокировало, а от вони: молодчик успел обделаться, пока, плача, изливал душу. Про обрезанную связь в деревне он подтвердил. Это как раз работа этой группы.
Работал я с ним минут пятнадцать, после чего, поняв, что он стал повторяться, вогнал подонку клинок в живот и дважды повернул.
– Полежи пока, вспомни всех тех, кто пострадал от тебя, – похлопав его по плечу, сказал я и стал вытирать штык от крови об штанину фашиста. – Зло порождает зло, запомни это.
Быстро встав, оставив тела, как было – один остывал, второму осталось часа три, причем в муках, – я повесил на левое плечо мешок и, подхватив карабин и винтовку, побежал по лесу дальше. Следы прошедшей тут банды я не искал, потому что знал, куда они идут и где их можно застать. В тех местах я не был, придется ориентироваться по словесному описанию, что выдал «язык». Не думаю, что он врал, я следил за выражением его глаз, да и слишком туп он был для этого. Шестерка мелкая, мясо националистов, которое они бросали на диверсионно-бандитскую войну с Советами, задурив голову.
Жаль, со старшим поговорить не удалось, он действительно был не последним в банде, насчитывавшей тридцать семь человек. Ранее он был капралом в Войске Польском, хоть и минометчик, но азы знал. Наверняка информации о банде от него я бы получил больше, куда больше.
Думаете, я побежал сразу к месту встречи и ночной стоянки банды? Ага, щас-с, пешком, что ли?
Нет, первым делом я добрался до ручейка и стал отмывать вещи от крови, пока она не высохла. К тому же я обнаружил на рукаве комбинезона несколько капель, не замеченных ранее.
Часы были немецкие, хорошие, поэтому, тщательно оттерев от крови, я убрал их в карман. Ремешок был не по размеру. Нужно еще одну дырочку прокалывать, да и отмыть как следует тоже. Чуть позже этим займусь.
От ручья я побежал к Огоньку. Там, закинув винтовку за спину, благо ремень имелся, подвесил мешок на луку седла и, отвязав коня, вскочил в седло и дал шенкелей. Карабин пришлось держать в руках – ремень остался с молодчиком Иваном.
Проехав по краю леса километра полтора, я заметил большой дуб с густой листвой. Он мне приглянулся. Тащить все вещи с собой было стремно, поэтому, прямо с седла забравшись на нижнюю ветвь – она была высоковата от земли, – укрыл на дереве большую часть трофеев. Оставил я при себе кроме пистолета карабин с патронташем и гранату. В принципе, больше ничего мне не нужно. Только перед отбытием сунул в карман бинт, и на этом все.
На краю большого поля находился давно заброшенный хутор. Он уже обветшал, да и часть материалов крестьяне прибрали, но кое-где кровля сохранилась, и как временный лагерь он вполне подходил, так как это урочище редко посещали.
Пользуясь тем, что имел большую скорость передвижения – хоть у бандитов и была фора во времени, но зато я двигался напрямую, а они петляли – успел к хутору первым. Огонька я решил с собой не брать, может выдать наше присутствие ржанием, закон подлости еще никто не отменял, поэтому оставил его метрах в пятистах от хутора, в неглубоком овражке, по дну которого тек ручеек. Чтобы был под рукой, но и не выдал себя.
– Вот тебе вода. Сена, извини, нет, а трава еще маленькая, – сказал я коню. Расседлывать я его не стал, только ослабил подпругу. Я хотел спутать ноги, чтобы далеко не ушел и не поднялся наверх, теоретически он мог это сделать. К сожалению, привязать повод было не к чему, а то бы я не беспокоился. Хотя, подумав, вытащил из карабина шомпол и воткнул его в плотную, не до конца оттаявшую землю, забив дальше прикладом, и спокойно привязал повод. Вот и все, и до воды хватит, и травку пощиплет… где сможет. Только после этого, перехватив поудобнее карабин, стал по оврагу приближаться к хутору. Метров через триста можно перебежать к трем сохранившимся строениям, надеюсь, банда еще не прибыла на место.
По открытому полю я полз по-пластунски, а прошлогодний высохший бурьян неплохо скрывал меня. Через полчаса, испачкав в земле комбинезон, я оказался у крайнего здания. Осмотр строений показал, что я первый. После этого нашел самое оптимальное место для наблюдения и, устроившись там, достал половинку бинокля, приготовив его.
Вытащив из кармана трофейные часы, я негромко пробормотал:
– До темноты час остался, где же вы, махновцы долбаные?
Ожидание продлилось до самых сумерек, к этому времени я закончил с чисткой часов и примеркой на руку, как родные подошли, и лишь когда над горизонтом виднелся уже только краешек солнца, я заметил слегка покачивающуюся длинную тень на земле. Кто-то двигался к строениям, но кто именно, я не видел – закрывало строение слева. По моим прикидкам, бандиты должны были идти через дикий сад, это было логично, только так можно было подобраться незамеченным к хутору, я же тем путем воспользоваться не мог, сад находился с противоположной стороны от оврага, где я оставил Огонька. Но вот для бандитов это был идеальный вариант, и я отслеживал весь сад, пытаясь уловить движение, но разведчик шел по полю, явно никого не опасаясь.
Приготовив гранату и положив ее рядом, прикрылся рваной дерюгой – пусть хоть по мне ходит высланный на разведку бандит, но я дождусь основного отряда. У меня было удобное лежбище на чердаке покосившейся бани.
Когда появился незнакомый парень лет двадцати, я быстро осмотрел его. Теперь стало понятно, почему он шел без особой опаски. Выглядел он как обычный крестьянин, без оружия, однако на меня его маскировка не произвела никакого впечатления. Я видел его среди бандитов, что несколько часов назад под моим присмотром пересекали поле. Это он бил прикладом по спине неизвестного командира, подгоняя его. К тому же Иван описал мне всех, кто участвовал в этом нападении, так что я знал, что за зверек этот националист Олесь, двадцатого года рождения, житель села Поддубцы. Участник нескольких нападений и захвата участкового милиционера, которого потом демонстративно повесили на ветке дуба у родного села.
Олесь покрутил головой, осматриваясь, и стал осторожно исследовать руины хутора. Наконец он покинул хату и, выйдя на открытый участок перед строениями, замахал руками. В этот раз бандиты вошли в хутор именно так, как я и предполагал. Через сад, незаметно.
