– Связи с отрядом уже сутки нет, – вернув документ, сообщил он. – Связь не действует, двое посыльных не вернулись.
– Думаю, их бандиты перехватили. Поставили на тропинках засады, и все. Машину они вашу также вчера взяли. Ладно, прежде чем дальше общаться, опросите своего подчиненного, потом продолжим.
– Да, это хорошая идея.
– Это да, я пока чайник поставлю. Похоже, мы тут долго заседать будем.
– Это предложение мне нравится еще больше, – кивнул лейтенант и направился к Павлову. Тот, свалив оружие диверсантов, как и подсумки, в одно место, о чем-то разговаривал с одним из пограничников, у которого в петлицах были треугольники младшего сержанта.
Через пять минут лейтенант вернулся, а пограничники потянулись в глубину леса, видимо, направляясь к месту нашего боя. Кстати, винтовку они, с моего разрешения, забрали и положили в общую кучу.
– Давай знакомиться, тебя я теперь знаю, Михайло, представлюсь сам…
– Лейтенант Москалев, командир двенадцатой заставы, – перебив его, сообщил я. – Я читал выписку из вашего личного дела, прежде чем отправиться сюда.
Тот от неожиданности хмыкнул и отхлебнул из кружки, что я ему протянул, явно чтобы потянуть время.
– Верно. Я так понимаю, ты сейчас обратно?
– Не-е, я войну хочу встретить здесь, на границе. Завтра, когда вашу заставу смешают снарядами с землей, немного постреляю, а потом двинусь в Луцк. Буду чистить дороги. Каждый занимается тем, чему обучен.
– Почему именно наша застава, или к каждой отправили такого специалиста?
– Только к вашей. Галеты надо? Немецкие, свежие.
– Давай, – согласился лейтенант. Приняв полпачки, он, как и я, стал макать их в малиновый джем. – Откуда такое богатство?
– Трофеи. Банду взял, что недавно границу перешла, у них было. Большую часть лакомства начальству отдал, но и у меня кое-что осталось.
В это время подошел старшина, сам налил себе чаю и сел рядом, получив галеты. В разговор он не вмешивался, но слушал внимательно. Кроме этих двух командиров у меня в лагере еще были два пограничника в охранении.
– Ты не ответил, почему именно наша застава, – повторил вопрос лейтенант. – Смысл оставаться, если бандитов вы уничтожили?
– Я специализируюсь по противодиверсионным действиям в лесистой местности. Но выбор пал на вас не только из-за этого, у вас перед заставой брод, проходимый для танков. Скорее всего, на ваше уничтожение немцы завтра бросят не только артиллерию, но и, вполне возможно, авиацию.
– У нас там дот с противотанковой пушкой.
– Ой, да бросьте! Уничтожат вашу сорокапятку и пойдут себе дальше. Вот я и хочу вас поддержать, а потом рвану к Луцку.
– И что, есть чем поддержать?
– Снайперская винтовка и хороший пулемет. На трехстах метрах очень неплох по групповым целям.
– О как?! – удивился лейтенант. – Может, у тебя и пушка где припрятана?
– Пушки нет, – ответил я с сожалением. – ПТР есть.
Старшина похлопал Москалева по спине, когда тот закашлялся.
– Что, реально есть? – удивился он.
– Я больше двух десятков банд пустил в расход, у меня много что есть. Начальство уже рукой махнуло. Знает, что не отдам.
– Документы на тяжелое оружие есть?
– Конечно есть, – достал я из внутреннего кармана требуемую бумагу.
– Действительно есть, – удивился, читая, лейтенант.
– А секретарь еще удивлялся, зачем мне она, – прокомментировал я себе под нос и добавил уже громче: – Кстати, насчет банд ты не прав. Это были диверсанты, и их задача – обеспечить возможность захвата брода. У них своя задача. А банды – это банды. Сейчас чай попью и пойду охотиться.
– Думаешь, их найдешь?
– А то ж. Они же на тропках сидят. Найти нетрудно. А тропок у вас всего две. По одной в одну сторону пробегусь, по второй обратно.
– Про тропки откуда знаешь?
– Старшина сказал.
Покосившись на подчиненного, лейтенант задумался. Чай мы уже попили, поэтому просто общались. Пограничники уже закончили на месте боя и в данный момент, как я понял, копали прямо на месте общую могилу, сняв с диверсантов все, что только можно.
– Вот что, против твоей работы в нашем тылу я ничего не имею. Но вот методы твоих действий несколько отличаются от тех, что написаны в наших законах. Я оставлю с тобой двух своих подчиненных. Они и проследят за законностью. Да, так, думаю, будет лучше.
– По рукам и ногам связываешь, – с укоризной покачал я головой и погладил Шмеля, что спал рядом. – Но это все равно меня не остановит. Как бы то ни было, знай, завтра в шесть утра меня здесь уже не будет. Имей это в виду. Могу еще посоветовать оружие диверсантов распространить среди своих подчиненных, раздав их командирам, а снайперку лучшему стрелку. А то знаю я вас, в оружейку сдадите как вещдоки. Надеюсь, не надо напоминать, что после двух часов ночи вам лучше покинуть территорию заставы и занять окопы?
– Ты все про войну говоришь. Я не перебивал, но сейчас хотелось бы спросить. Она действительно завтра начнется? А то слухи давно гуляют. Да и эти… слишком наглые стали.
– Лейтенант, точно завтра. Уж я-то знаю, в верхах кручусь, с начальством общаюсь.
– Ну, значит, врежем им, – ударил он себя кулаком по колену.
Встав, я огляделся и, потянувшись, сказал:
– Не хочу тебя расстраивать, но пограничные сражения со стопроцентной вероятностью мы проиграем.
– А вот об этом поподробнее.
Оба пограничника насторожились от моих слов. Сев на место, я немного размял мышцы ног и, горько хмыкнув, сказал:
– Из-за предательства высших чинов РККА армия сейчас небоеспособна. Они до того довели бойцов и командиров, что те уверены, что войны не будет. Даже в отпуска распустили половину комсостава. Это как, по-вашему? Так что когда немцы завтра ударят, мы понесем колоссальные потери. Фактически за один день немцы ликвидируют две трети наших армейских группировок у границы и двинут вперед, остановить их будет некому. Потом будет второй эшелон наших войск. С полным превосходством немецкой авиации в воздухе, они будут долбить наши колонны на марше, нанося им большие потери. Да, нас больше, но бить нас немцы будут поодиночке. И побьют. Что дальше, не знаю, сложно спрогнозировать, но думаю, мы победим, не можем не победить.
– Откуда?.. – прохрипел лейтенант, до треска материи галифе сжимая ткань. Думаю, у него на ноге будут синяки.
– Прочитал рапорт начальника Луцкого отдела НКВД на имя наркома. Тот сам дал ознакомиться.
– Но почему ничего не делают?
– А как? Предатели носят генеральские и маршальские звезды. Трогать их пока нельзя. Так-то работают, но по мелочевке.
