У этого автомобильного моста не было охраны, а вот у железнодорожного, что находился километрах в трех вверх по течению, была, я ее рассмотрел, особенно зенитку, поэтому найдя укромное место, спокойно занимался своими делами. Кстати, то село, которое я разглядел, было как раз перед мостом, то есть я его фактически прошел, оставив с левого бока. Неожиданно крупноватое оно оказалось, надо по карте посмотреть – может, смогу сориентироваться?
Пока щенок нарезал круги вокруг мешка, я разделся, выгреб из карманов все вещи, после чего бросил одежду в воду, камнем притопив ее у берега, пусть отмокает. Портянки я тоже замочил.
Оттолкнувшись от глинистого берега, я отплыл на спине метров на пять и стал загребать руками.
– Эх, хорошо, – пробормотал я и, вернувшись к берегу, а то Смелый забеспокоился, глядя на меня и скуля, и стал заниматься стиркой.
Всю кровь не отстирал, больно уж любила она впитываться в ткань, но следы стали едва заметными. Пока одежда сохла на кустах, я продолжил купаться, изредка подплывая и играя со щенком и так успокаивая его. То, что по мосту прошли трое – двое по гражданке, один в форме полицейского – я засек сразу, как и то, что они по тропинке свернули ко мне. Подплыв к берегу, я положил руку на траву рядом с мешком, с интересом наблюдая, как на небольшую полянку в кустарнике, где я и расположился, выходит эта троица.
– Кто таков? – строгим голосом по-польски спросил «синий полицейский». Синяя полиция – название коллаборационистских подразделений польской полиции на оккупированных немцами территориях Польши.
– Путник, иду по заработки, – ответил я ему на суржике.
Тот его, видимо, знал, так как покивал и задал следующий вопрос:
– Ты не с поезда? А то были тут лихие парни, что на ходу его покинули, – спросил тот и мельком посмотрел на щенка. Стало ясно, что мое описание им было получено, и он меня опознал. Вскинув руку с пистолетом, я дважды выстрелил в тех, что по гражданке были одеты, и направил ствол на полицейского, цыкнув зубом:
– Руки от кобуры… Теперь одной рукой расстегиваем… так, двумя пальцами достаем. Там «Вис», как я понял? Достаем, кладем на траву перед собой вместе с запасными магазинами и делаем три шага назад… Молодец, стоим так и дальше с поднятыми руками.
Выбравшись из воды, я убрал оружие в сторону и велел полицейскому лечь. Используя пояса убитых поляков, я связал ему руки и ноги.
– Зачем я тебе? – спросил он на суржике.
– Узнать, где я, и понять, как вы меня нашли, – удивленно повернулся я к нему, заканчивая с обыском тел убитых. Все трофеи я убрал в мешок, да и было их не так много, но тот же «Вис» теперь лежал там.
Допрос поляка длился минут десять, я торопился по той причине, что узнал, как они меня обнаружили. Дело в том, что замеченный мной населенный пункт был не селом, а городом Замосць, или Замость, как его называли еще в царское время. Так вот там была церковь на окраине с высокой колокольней, где сидел наблюдатель с биноклем. Так что меня на дороге сразу рассмотрели, а когда узнали, что поезд покинуло семеро – ага, не я один выпрыгнул! – направили в мою сторону группу на перехват. Мое описание уже было, особенно то, что я слишком трепетно отношусь к своему щенку. Так что когда те оказались на поляне, то сразу меня по Смелому-то и опознали, но было поздно. Этот берег с колокольни не просматривался, но долгая пропажа может насторожить наблюдателя, хотя я считал, что около часа у меня есть, потом уже поднимут тревогу.
По остальным вопросам полицейский отвечал быстро и честно, у нас был договор: я получаю все, что хочу, то есть информацию, он легко уходит из жизни. Пытки поляк боялся, вернее боли, да и умирать не хотел, но тут уж я не мог поступить по-другому, свидетелей не хотел оставлять, особенно тех, которые знали, что меня интересовало.
Аэродрома рядом не было, оборудованные площадки были, но самолетов не было. Примерно в двухстах пятидесяти километрах находилась Варшава. Там аэродромы были, как гражданские, так и военные, и летной техники. Но меня заинтересовало то, что в ста километрах был Люблин, довольно крупный город, там были также и аэродромы. Так что я посчитал, что стоит сперва заглянуть туда.
Ликвидировав жандарма – как и обещал, это было безболезненно, один удар, и все, – я подхватил вещи и, скрываясь в кустах так, чтобы наблюдатель меня не рассмотрел, ушел вниз по речке на полкилометра и, переправившись на другой берег, стал одеваться. Под ногами суетился Смелый, прихватывая меня зубами, он снова успел проголодаться. Надел я только белье, остальное еще сохло, поэтому накинув одежду на мешок, который у меня уже за спиной был, и подхватив в одну руку щенка, а в другую сапоги, босиком направился в сторону Люблина.
Карта Польши, благодаря немецким летчикам, у меня была, но к сожалению, только Польши, а Германии не было. Зато на этой карте были отметки, что у Люблина расположены два аэродрома. Судя по меткам, один военный, второй транспортный. Посмотрим, что там за машины стоят.
Выйдя на дорогу, я пощупал одежду и, сняв ее, быстро оделся, вбил ноги в сапоги, предварительно намотав портянки, и направился дальше быстрым, но не торопливым шагом. Люди мне встречались довольно часто, были пешеходы, проезжали на телегах, конные, и даже один раз машина была. Причем частная. Красный «рено». Я до того удивился, что привстал в траве, разглядывая ее. Но больше всего было велосипедистов. У меня даже мелькнула мысль заиметь себе такой транспорт. Хорошая штука и есть не просит. Кстати, поесть бы не помешало.
Естественно, ото всех я прятался. Так что когда была возможность уйти на параллельную полевую дорогу, то не преминул этим воспользоваться, там действительно было не такое сильное движение, а когда рассмотрел, что меня догоняет большой воз с мешками, который тащили быки, то я даже с дороги сходить не стал.
– Не подвезешь, диду? – спроси я его на суржике.
– Садись, – кивнул тот и продолжил с тем же сонным видом править быками. Щенка я спрятал под куртку. Так что тот его не заметил. Расположившись на мешках, я спросил, куда дед едет.
– Дак к Казимиру на мельницу, зерно вот везу, молоть надо.
– А он далеко? Я просто не знаю, не местный.
– Дык верст шесть осталось, вот за тем лесом аккурат на реке мельница и стоит.
– Водяная, значит?
– Ветряная. Там у реки ветры хорошие. На холме он ее поставил.
– Деду, а где у вас тут поснедать можно купить? Маленько не хватило на дорогу.
– Так у меня можешь, я запасы хорошие взял.
С дедом мы сторговались, и он вполне принял как платежное средство оккупационные марки, они, оказывается, и здесь ходили. Я это узнал, когда нашел их в карманах того патруля с полицейским, так что расплачивался спокойно. Всего я купил цельный каравай хлеба, свежего, утреннего, кусок буженины, кусок пирога с рыбой, соленых огурцов, лука, чеснока и всего того, что берут с собой в путь такие вот возницы. Мне кажется, он мне все продал, что у него было, еще и заработал на этом, цены-то я не знал. Он же мне продал большую ткань, из которой я сделал узел, все равно мешок набит плотно и ничего туда не влезет, а так узел и в руке можно понести.
