Привстав, я выглянул в боковое окошко и рассмотрел, что к нам, снижаясь, шло два «СБ».
– Эти летуны в курсе, что мы тут работаем! – крикнул я ему. Моторы «юнкерса» работали на высоких оборотах, и приходилось повышать голос. – Мы их не сможем взять, у нас и так перегруз. Следи за вот этими двумя датчиками, а я пока запущу моторы другого транспортника.
Выскочив из кабины, я велел Михаилу организовать оборону нашей машины, а Толику помочь летунам после посадки – те явно шли на вынужденную. Что мне не понравилось, так это то, что Томская занималась ранеными, а они были, троих заметил. Потом узнаю, кто и сколько точно. Ладно хоть убитых не было, мне бы об этом сразу доложили, да и если бы ранения были серьезными, тоже.
– Егоров за мной! – крикнул я. Покинув салон, мы побежали к крайнему под маскировочной сеткой самолету.
Дверь была не заперта, поэтому я прошел внутрь, пока Егоров бегал, убирая маскировочную сеть в сторону. Проведя все необходимые манипуляции, я по очереди запустил все три мотора. Хорошая штука этот электрический стартер.
При этом я поглядывал через окна обзора наружу и видел, как сперва плюхнулся, разбрасывая детали фюзеляжа, один «СБ», потом второй. К ним уже бежали шестеро бойцов под предводительством Толика. Одеты они были в обычную форму красноармейцев, так что, думаю, нормально опознаются.
Но это еще было не все. К нам от села, над которым под бешеным обстрелом зениток заходил на бомбардировку очередной клин «СБ», направлялись еще три машины с дымными хвостами. От них серьезно отстав, спешил четвертый, вот у этого еще и хвост горел.
– Серьезная там у немцев защита у штаба, – пробормотал я. На моих глазах в строю бомбардировщиков взорвался один «СБ», серьезно повредив другие.
То, что летуны направлялись к нам, меня не удивляло. Во время связи с Центром я велел передать всем экипажам, что в стороне, по таким-то координатам, будем находиться мы, и в случае серьезного повреждения самолетов можно там совершить посадку и эвакуироваться с нами. Видимо, командование полка качественно донесло это сообщение до всех летчиков, поэтому я не удивился, что самолеты направлялись к нам, удивляли потери. Только в этот раз двое из четверки пошли на вынужденную, два других, поднявшись выше, покинули самолеты и сейчас спускались на парашютах. Ветер их начал уносить в разные стороны. А это все время.
– Одного самолета может и не хватить с такими потерями в технике, – пробормотал я и, покинув этот самолет, велел взъерошенному после беготни с маскировочной сеткой Егорову убирать такую же с соседнего аппарата.
Неподалеку от этой машины лежал на земле Стриж и, используя тело одного из мертвых немцев технической обслуги как бруствер, изредка посылал пулю в сторону стана. Видимо, там были выжившие, и он бил на движение. Молчун тоже работал по стану, но находился чуть дальше.
Когда я запустил двигатели этого самолета, до нас добрались экипажи двух первых «СБ». Выбравшись из салона второго транспортника, я спросил у летунов, что как раз подбегали к первому «юнкерсу» – двое несли на руках товарища:
– Кто пилоты?
Двое, тяжело дыша, подняли руки. Томская в это время подбежала и, велев положить раненого, засуетилась над ним, ножницами разрезая одежду комбинезона и форму под ним.
– Ясно. Кто опытнее?
– Я, – отозвался один из пилотов, в звании капитана.
– Понятно. Вы в тот самолет, что уже загружен, готовьтесь к вылету, остальные в эту машину. Второй транспортник я приготовил для других возможных подбитых членов экипажей вашего полка. Ожидайте их, потом взлетайте. Все, разбегаетесь.
Виктория уже закончила с перевязкой, поэтому, подхватив сумку, побежала следом за мной к нашему «юнкерсу», а оставшиеся экипажи из подбитых «СБ» следом понесли раненого к нашему самолету, место для него было. Одного курсанта я отправил к Толику, тот руководил приемом сбитых, и приказал ему передать, что они полетят следом на другом самолете.
– Взлетаем, – велел я капитану, что уже устроился в кресле пилота. Сел рядом и надел наушники.
– Понял, – кивнул тот. – Дверь закрыта?
– Да, я запер.
– Тогда идем на взлет.
В одном месте полосу перегородили обломки разбившегося «СБ», но капитан загодя определил нужную длину разбега и, после того как шасси оторвались от полосы, радостно крикнул:
– Я на таком аппарате уже летал в тридцать седьмом! Не забыл.
– Молодец, – похлопал я его по плечу. – Но подниматься не нужно. Нам все страшны – и немцы, и наши, сбить могут. На бреющем полетим.
– Понял.
Пока мы, оставив далеко позади захваченный аэро дром, летели в сторону передовой, я расспрашивал капитана, как с их стороны проходила вся эта операция. Вот капитан Головин, командир одной из эскадрилий бомбардировочного полка, недавно переброшенного с Дальнего Востока, и рассказал, как их тут встретили на фронте.
Прибыли к месту дислокации они всего три дня назад, только-только начали изучать обстановку и карты районных действий, как на следующий день после размещения последовал первый приказ: налет на аэродром противника, где расположена штурмовая авиация. Причем по наводке с земли. Проблема была не в том, что они новички на фронте и боевых вылетов еще не совершали, хотя некоторые летчики и воевали раньше, а в том, что их штурманы не могли сориентироваться на местности. Не выучили ее еще. Операция была на грани провала, хорошо, что командир полка подполковник Игнатьев был мужик с головой и отправил связной самолет к соседям, попросив опытного штурмана. И тот вывел точно на аэродром противника весь полк.
Отработали они качественно и потерь не имели, только было одно попадание в левый двигатель борта лейтенанта Архипова, но это еще на подходе было, зенитки потом заткнулись, да и дотянул лейтенант до аэродрома. Этим же вечером полк был собран на импровизированном плацу, и личному составу была объявлена благодарность за отлично проведенную операцию, мол, земля подтвердила такое-то количество уничтоженных самолетов на аэродроме и другой техники. Первый счет полка был открыт.
На следующий день, то есть сегодня, был один утренний налет на колонну противника по заявке из штаба фронта, там армейская разведка в тылу работала, но совершала вылет одна эскадрилья – другая, не Головина. А после обеда вдруг была объявлена боевая тревога, и в течение двух с половиной часов экипажи сидели в самолетах, ожидая приказа на вылет.
– Мы уже думали все, отбой будет. А тут ракета, и на взлет пошла первая эскадрилья, потом моя и следом третья. Полк комполка вел. Жаль, хороший командир был.
– А что с ним?
– Он в головной машине был, прямое попадание в кабину. Я до самой земли наблюдал, как пикирует его «аннушка». Стрелок выбросился с парашютом, а штурман, видно, сгинул вместе с командиром.
– Большие потери?
– Семь я сам видел, да еще те машины, что за мной шли, были подбиты. Серьезная оборона у этого села была. Кстати, а что мы бомбили вместе с гражданскими, все-таки свои люди?
