Или не человеку…
Я вскинул жужжалку, как дуэльный пистолет, и принялся метр за метром обшаривать стены и пол исполинской трубы. Постепенно диаметр световых кругов увеличивался, выхватывая из тьмы трещины и выбоины. Я уже, признаться, ожидал увидеть белеющие в электрическом свете костяки незадачливых сталкеров, какие-нибудь пыльные кучи тряпья, из которых торчали бы ребра и позвоночники бедолаг; вздумавших однажды прогуляться по этой трубе смерти до Агропрома и обратно.
Но дно трубы было пусто, если не считать все новых и новых россыпей гаек. Может, это подпольный склад сталкерского инвентаря?
И тут я увидел бюрера.
Потому что по какому-то наитию решил на всякий случай оглянуться.
И чего уж там — заорал от неожиданности.
Низкорослый уродец стоял, широко расставив ноги на бетонном полу, и что-то делал мощными, жилистыми руками.
Это было все, что я успел разглядеть в неверном свете фонаря, который тут же погасил. Потом быстро шагнул в сторону, чтобы вжаться изо всех сил в холодную стену трубы. Для этого пришлось по-кошачьи выгнуть спину, а она и без того тупо ныла всеми залежами солей на загривке.
Мозг тем временем, получив пищу для ума, быстро проанализировал мгновенную картинку. И я понял: бюрер что-то жрал. Скорее всего разрывал тушку крысы или тушкана. И это для него не предел: взрослый половозрелый бюрер способен с легкостью оторвать человеку руку или голову.
Тогда я осторожно попятился, моля всех Хозяев Зоны, чтобы под сапогом не хрупнула очередная гайка. И стал задом отодвигаться от опасного места, держа фонарик наизготовку.
Если бюрера и можно срезать в прыжке первой же автоматной очередью, то только если очень повезет, и ты угодишь в его жизненно важные центры. А где у этого мерзкого уродца эти самые центры, я имел весьма смутное представление.
Зато я знал, что у бюреров ко всему прочему еще и отвратительный характер. Это настоящие холерики Зоны и всегда готовы на какой-нибудь дикий, абсолютно бессмысленный поступок. Прибавьте к их дурному нраву отлично развитые способности к предвидению, а заодно и телекинезу.
Скорее всего этот местный гоблин отлично мог рассмотреть меня на всем протяжении трубы. И то обстоятельство, что он до сих пор еше не набросился мне на плечи, изумляло меня больше всего.
Точно в подтверждение над моим ухом просвистела гайка. Пролети она чуть правее — угодила бы точнехонько в висок. Мысль придала мне сил, а реакциям — реактивности. Я развернулся и задал стрекача, вновь согнувшись горбатым медведем и каждую секунду ожидая получить увесистой гайкой по хребту.
За спиной тут же зашлепали маленькие босые лапки: шлеп-чмок, шлеп-чмок, шлеп-шлеп-шлеп — это озорной старичок Людоед Людоедыч где-то проскакал по лужице на одной ноге и вновь устремился за мной вприпрыжку.
Шансов оторваться tу меня было маловато. Разве что оставалось немного сил и литра два дыхания.
А потом я остановлюсь и от бедра полосну его из АКМа!
Но сил хватило, даже еще осталось. Труба, прежде прямая и ровная, как шест Гордеева колдометра, неожиданно свернула узким патрубком влево. И я, моля судьбу, чтобы отверстие больше не сужалось, с разгону неожиданно завис на самом краю бетонной кишки, отчаянно размахивая руками, чтобы удержать равновесие.
Настигший меня с радостным ворчанием бюрер, как менее инерционная система, успел-таки притормозить, чертяка. Главным образом потому, что с разгона въехал мне в спину острым костяным подбородком, так что над моим хребтом страшно клацнули зубы. Да нет, какие там зубы — зубищи! Чем он их тут чистит, челентано гребаный, если даже по звуку понятно — со стоматологией у бюрера все в полном порядке.
Это была моя последняя мысль в трубе, после чего я с гортанным криком баклана, страдающего несварением желудка, вывалился… наружу!
Человек, которого я увидел, едва сделал первый шаг из объятий подземного туннеля на мать сыру землю, уже по первому впечатлению показался мне очень неприятным.
Бюреру, кстати, тоже. Тот издал зубовный скрежет, потом закашлялся, заперхал и моментально юркнул обратно, в бетонную тьму.
А еще он казался смутно знакомым. И через минуту я уже вспомнил, где его видел прежде.
Это был старый фильм ужасов «Чернокнижник». Ужасов там, правда, было мало. Но вот герой оказался вполне колоритный, поэтому и въелся в Мою память как пороховые крупинки в ладонь.
В черной длиннополой одежде, скрывающей ноги; с седыми, почти серебристыми, волосами и совсем без оружия, он восседал на толстом суку тополя, давно утратившего зеленоватый пигмент коры. Листвы на дереве также не водилось, по всему видать, уже много лет. Однако оно было живым, полным жизненных соков и поэтому выглядело неожиданно светлым, почти белым тоном на фоне траурных одеяний монстра. Тот был, безусловно, гуманоидом, хотя его лицо казалось каким-то стертым, смазанным.
Гуманоид в черном спокойно смотрел на меня узкими щелями глазниц. Думаю, у него непременно имеется и что-то вроде третьего глаза над переносицей. Иначе как эти твари воздействуют на здешнее мутировавшее зверье? Как управляют зомби, гоняют с одного уровня на другой огромные стаи крыс и натравливают их на плоть или псевдособак, просто так, для собственного развлечения?
Страшная усталость немедленно навалилась мне на плечи, и я сел на землю. Привалился спиною к бетонному сколу трубы и тупо смотрел на контролера.
В том, что это контролер, у меня не оставалось ни тени сомнения. Теперь сразу встали на свои места все странности моего неуклюжего перехода сюда, в бывшие территориальные владения засекреченного НИИ.
Самое главное, мы отыскали новый проход в Агропром, но не приобрели билета. А тут в салоне контролер. Этого, увы, следовало ожидать.
Глазницы контролера несколько раз открылись и вновь сомкнули створки. У них, как у птиц, рассказыват в свое время Комбат, глаза закрываются пленкой, точно перегородкой. И когда его глаза закрыты, контролер видит вокруг себя другим, телепатическим зрением.
Мутант чуть приподнялся, подался вперед и спрыгнул наземь. Высоты было не меньше семи метров, но он приземлился мягко, как кошка.
Пора было готовиться к смерти. Я отчаянно надеялся лишь на то, что контролеру хватит меня одного и он уйдет прежде, чем Анка с Гордеем выберутся из своей трубы. Все-таки мы провели с ней классную, незабываемую ночь. А Гордей вообще отличный парень. Если бы можно было…
— Я не убью тебя, — тихим, бесцветным голосом произнес мутант. И я почувствовал, что в моем сознании мягко ворохнулось что-то шероховатое, инородное, чужое. Видимо, он уже проник в мое сознание и овладел им. Быстро у него это получается…
— Ты можешь не обращаться. Внутренним зрением. К тому, кто шел параллельно, — чуть громче сказал контролер. — Они не выйдут. Пока не поговорим.
Контролер говорил короткими фразами, точно разделял свои мысли на отдельные, строго отмеренные дозы. От этого в моей голове царила легкая сумятица, и порою приходилось достраивать логические связи между отрезками его слов.
