Еще больше их огорчила канонада, доносившаяся со стороны Кудеарских высот – тянувшихся с севера на юг обрывистых холмов, к которым шли немцы. Туман рассеялся, встало солнце, и от солдат в изорванных мокрых мундирах, сидевших во рву, похожем на парник, начал потихоньку подниматься пар.
К полнейшему отчаянию немцев, которые еще не успели пересечь Див и дорогу Трен – Шамбуа, утро 20 августа было столь же «ясным и спокойным», как и в предыдущие дни. Как только утренний туман рассеялся, американцы начали артобстрел, а в небе появились истребители-бомбардировщики, которые, едва не задевая верхушки деревьев, проносились над головой с душераздирающим воем.
Раненный в ногу Герсдорф прибыл на рассвете 20 августа в деревню Сен-Ламбер с колонной самой разнообразной техники. Но те, кто не успел прорваться под защитой утреннего тумана, вскоре оказались блокированы подбитыми машинами на дорогах и огнем американской артиллерии. Наспех собранные команды пытались расчистить путь, несмотря на огонь американской артиллерии и отходящих канадцев.
Гораздо больше войск, включая последние 15 машин 2-й танковой дивизии, пыталось перейти Див по маленькому мосту между Сен-Ламбером и Шамбуа, но они тоже попали под массированный обстрел. «Люди, кони и машины падали на дно Дива, заваливая его, – писал генерал фон Лютвиц. – Столбы огня и дыма беспрестанно взмывали в небо из подбитых танков; рвались боеприпасы, бились на земле раненые лошади». Раненный в шею и спину Лютвиц вместе с офицерами своего штаба пешком вел группу солдат на северо-восток.
В итоге два танка 2-й дивизии уничтожили американскую противотанковую САУ, прикрывавшую дорогу Трен – Шамбуа, и сумели прорваться. «Это было общим сигналом к прорыву… из всех укрытий высыпали разведывательные автомобили, танки, штурмовые орудия и т. д.».
Рассказ расположившихся на высоте к югу от Шамбуа американцев давал нескольку иную картину этого дня. «Все, что происходило с рассвета до заката, было просто мечтой артиллериста, – докладывала артиллерия 90-й дивизии. – Мы просто засыпали дорогу снарядами каждый раз, когда на ней появлялись цели». «Попытка немцев пересечь эту “ничейную полосу” была просто отчаянной, – утверждалось в другом докладе артиллеристов. – В зоне, укрытой от нашего обзора, они собирали колонны по шесть машин в ряд, пять-шесть рядов, а затем выезжали на открытое пространство, надеясь на большой скорости пересечь зону огня. У них это не получалось. Артиллеристы заранее провели корректировку, чтобы можно было сразу же открыть огонь по дорогам, которые немцы попытаются использовать для прорыва. Когда корректировщик увидел результаты своей работы, он в прямом смысле подпрыгнул на месте. Гунны вновь и вновь пытались прорваться на своих машинах сквозь огненный ад, и вновь и вновь на них проливался град снарядов… Мы вели побатарейный огонь. Дивизионами. А когда цель была особенно интересной, мы обрушивали на нее мощь артиллерии всей дивизии, иногда и всего корпуса. К вечеру дорога была непроходимой, а поля по обе стороны от нее были завалены металлоломом, который когда-то был немецкой техникой. Не многим гуннам удалось бежать по этой дороге».
Но в действительности к тому моменту прорваться удалось гораздо большему числу немцев, чем казалось американцам. Это были те, кто успел скрыться ранним утром. Пытавшихся выскользнуть днем тоже было немало, особенно в канадском секторе, оборона которого до сих пор не была усилена, несмотря на постоянные просьбы о помощи со стороны отряда, находившегося в районе Сен-Ламбера. 4-я танковая дивизия должна была готовиться к наступлению на Сену, но канадская 3-я пехотная дивизия до сих пор не пришла ее сменить. Основной причиной столь крупного просчета вновь стала нерешительность Монтгомери, сомневавшегося, стоит ли начинать протяженный охват по Сене или же следует закрыть брешь на реке Див.
К тому моменту основные силы поляков заняли позиции на горе Ормель к северо-востоку от Шамбуа. Не хватало горючего и боеприпасов, и несколько контейнеров припасов сбросили им на парашютах. Неудивительно, что поляки видели в этом сражении символическое противостояние между их белым орлом и нацистским черным. Они все время помнили о гордой и трагической истории Польши. Эмблемой 1-й танковой дивизии был шлем с гусарскими крыльями, которые носили польские рыцари, спасшие Вену от турок 300 лет назад. Их командир генерал Мачек с мрачной гордостью произнес: «Польский солдат сражается за свободу других стран, но умирает лишь за Польшу». Получив известие о том, что их соотечественники в Варшаве, узнав о приближении к городу Красной армии, подняли восстание, поляки удвоили свои старания убить как можно больше немцев.
Генералу Мачеку, командовавшему 10-й кавалерийской бригадой при обороне Львова от немецкой 2-й танковой дивизии в сентябре 1939 г., выпавший на его долю шанс казался подарком небес, «возможностью для всей 10-й кавбригады
[266]
заслуженно отомстить в бою той же самой дивизии». В тот же день 10-й мотопехотный полк захватил в плен командира немецкого 84-го корпуса генерал-лейтенанта Отто Эльфельдта с 29 офицерами его штаба. Но, по данным английской разведки, настоящая угроза для главных польских позиций на горе Ормель исходила с тыла и от наспех сколоченных немецких боевых групп перед их фронтом.
Отчаянно сражавшиеся поляки запросили поддержки у канадской 4-й танковой дивизии. Упорное и необъяснимое нежелание Китчинга оказать эту поддержку привело к тому, что на следующий день Симондс отстранил его от должности.
В 04:00 остаткам полка «Фюрер» 2-й танковой дивизии СС, державшим оборону вдоль реки Тук, было приказано отправиться на бронетранспортерах к югу, к Шамбуа, и прорываться там из котла. В 10:00 они заметили танки противника. Командир 3-го батальона гауптштурмфюрер СС Вернер проехал мимо разбитой «Пантеры» другой эсэсовской танковой дивизии, но быстро вернулся. Возившийся с танком солдат сказал, что машина способна двигаться, но добавил, что командир, унтерштурмфюрер, находится в доме поблизости. Унтерштурмфюрер не хотел идти воевать, но Вернер пригрозил ему пистолетом и заставил вернуться к танку. Вернер забрался в моторное отделение за башней и направил танк туда, где они увидели танки противника. Когда подошли на достаточное расстояние, Вернер пешком отправился вперед, чтобы выбрать лучшую огневую позицию. В этот момент у унтерштурмфюрера проснулся боевой энтузиазм. По словам Вернера, они застали вражеские танки врасплох, подбив пять и еще несколько повредив
[267]
.
Подразделения 9-й танковой дивизии СС «Гогенштауфен» также контратаковали в направлении Вимутье, как и планировал Эбербах. Но из-за нехватки горючего они смогли выдвинуться вперед лишь в 10:00. Младший штабной офицер, проводивший разведку на мотоцикле, столкнулся с большим отрядом польских солдат. Его водителя застрелили, а поляки, увидев на офицере эсэсовскую форму, хотели его казнить. Спасло вмешательство канадского офицера связи – кажется, русского белогвардейца, бежавшего в Канаду в 1919 г.
