– Фамилия, имя, отчество, – повторил Тополь без выражения, пялясь в формуляр, над которым был занесен огрызок карандаша.
– Не смеши мои яйца, Костя, – повторил я.
Тополь скосил глаза в монитор, покрутил карандаш в пальцах. На меня он смотреть упорно избегал. Ну это игра такая, будто мы не знакомы!
– Задержанный, – гундосо сказал он, – хочу вам напомнить, что пребывание на территории Зоны без пропуска одного из установленных образцов категорически запрещено. Учитывая отягчающие обстоятельства – «а», проникновение групповое, «бэ», ношение оружия, в том числе автоматического, «вэ», использование незарегистрированных транспортных средств, – вы подлежите не только административной, но и уголовной ответственности. В рамках действующего законодательства…
– Костя, я иду на Янтарное озеро, – сказал я, по возможности проникновенно глядя на моего бывшего лучшего друга. – Там вертолет гробанулся. Ты, кстати, ничего не слышал об этом?
– Здесь вопросы задаю я… – как-то не очень уверенно напомнил Тополь.
Ну молодец! Ай, брависсимо! Это называется «если бы камни заговорили»!
– …И закончу свою мысль, задержанный, – продолжал Тополь, кое-как справившись с неуверенностью. – От того, насколько охотно и полно вы ответите сейчас на мои вопросы, в конечном итоге зависит отношение к вам коллегии суда. Можем начать с главного: с какой целью вы направлялись в расположение 2-го опорного пункта UNFORFOZIS?
«О-го-го! UNFORFOZIS! Как язык не сломал-то? Да он стал хуже самого замшелого ооновского комиссара! Переродился как, а?! А ведь только четыре месяца прошло!»
– Я направлялся на Речной Кордон. Чтобы поговорить с тобой, Костя. Ибо, повторюсь, я иду в район Янтарного озера. Если правда все то, о чем сообщает Синоптик, один я могу туда и не дойти. Поэтому мне нужен ты.
– То есть вы утверждаете, что вашей ближайшей целью являлась встреча с Константином Алексеевичем Уткиным?
– Да. И хватит. – Я неожиданно разозлился. – Устал я от тебя, Костя. Если охота языком чесать, вызови лучше Лодочника. В Зоне он становится таким болтливым, что вы с ним прекрасно проведете время до самого утра!
Тополь, однако, был полон решимости развивать бюрократическую оперу в направлении второго, еще более абсурдного акта. Он даже успел сказать что-то вроде «Эта информация принята к сведению, задержанный», когда картинка на мониторе отвлекла его внимание, и он осекся.
Тополь всмотрелся в монитор. Потом потянулся к маленькому джойстику, примостившемуся у приклада автомата «Гроза»… Пошуровал джойстиком туда-сюда…
Мне не составило труда догадаться, что таким образом он управлял одной из внешних камер наблюдения.
На физиономии моего бывшего лучшего друга выражение застенчивой подозрительности вдруг сменилось крайней озабоченностью, если не сказать испугом.
– Ворота не открывать! – гаркнул он в рацию, висевшую у него на плече. – Здесь Уткин! Не открывать ворота! А-ах, м-мать… Портэ… Тьфу… Нот опенинг зе дорз! Оглохли, что ли?! Нот! Нот! Дорз ноу!
Я поморщился. Английский, конечно, язык утилитарный… но зачем же так ужасно его насиловать?
В следующий миг Тополь преобразился. Он вскочил, хватая «Грозу». Со стола с грохотом сверзился на пол джойстик.
А потом он швырнул «Грозу» мне! Мне! Задержанному!
– Держи!
Я поймал пятикилограммовую дуру исключительно на рефлексе и чуть не завалился на спину вместе с хлипким стулом. Едва удержав равновесие, я вскочил на ноги.
– Что за на хер, Костя?! – заорал я, сразу же перепугавшись не на шутку.
Костя был уже у двери, в противоположном конце штабной комнаты. Он распахнул оружейный шкаф, вырвал из его недр сразу две «Грозы». Одну он ловко забросил на левое плечо, освободившейся рукой торопливо нагреб гранат к подствольнику и магазинов. Прихватил он и пару пистолетов, засунув их за пояс.
– Это прорыв, Володя, – бросил Тополь через плечо. – Действуй на усмотрение. Увидимся, если что.
– Э, погоди! Так ты что, меня отпускаешь?! Меня, задержанного?! – Но Константина уже и след простыл. – Тополь! Тополь, черт бешеный!
Вот так. Ни привета, ни ответа.
Вообще-то, если Тополь действительно намеревался исполнить свой долбаный долг долбаного военного сталкера и сдать меня комендатуре Анфора, я без вариантов оказывался за решеткой. Надолго ли – другой вопрос, но удовольствие в любом случае рисовалось ниже среднего.
Так что другой на моем месте обрадовался бы. И еще как! Ведь отпустили! Но я – я крепко перепугался.
И не зря.
Когда я, довооружившись как следует за счет запасов щедрого Тополя, а также возвратив себе конфискованный «хай пауэр» и «стечкин» и прихватив свой монструозный рюкзак, выбежал на двор из штабного капонира, бой уже гремел вовсю.
На вышках, расположенных в углах опорного пункта, заливались пулеметы. Где-то ближе к воротам – я не видел их, мешала бетонная призма капонира, чей выход смотрел строго на запад, – захлопали разрывы гранат. С леденящим душу воем, который оборвался омерзительным чавканьем, разлетелся на куски кто-то очень обширный и нехороший.
Все мои чувства вопили: «Бежать! Бежать немедленно!»
Но хладный разум сталкера велел: «Стоять, радиоактивное мясо! Без Тополя ты отсюда не уйдешь. Потому что без Тополя нечего и думать о том, чтобы дойти до Янтарного озера и найти КМПЗ этого Рыбина. И тем более вернуться».
Ну и где этот Тополь?
Взяв «Грозу» наизготовку, я робко выглянул из-за бетонного угла.
В двух шагах от меня начиналась стационарная железная лестница, ведущая наверх, – крыша капонира была отлично оборудована для кругового наблюдения и обороны.
Оттуда, сверху, мне открылась безрадостная картина серьезного ЧП.
Ворота опорного пункта (выполненные, между прочим, из семимиллиметровых броневых листов!) были полуоткрыты. Заклинив их так, что оставался проход, достаточный не только для человека, но и для любого мутанта, в воротах торчала бронемашина «Лухс-3». Производство ФРГ, три моста, полный привод, изменяемый клиренс, 30-миллиметровая дрына в башне, автоматический гранатомет на крыше.
Сомнений не было – машина принадлежала ооновцам, соседнему батальону. Здесь, в центре Речного Кордона, стояли французы, и матчасть у них была другая. Немцы служили севернее.
Бронемашина нехотя горела.
Видимых повреждений я не заметил, но это не значило, что их нет. Бронебойная пуля 12,7 или, тем более, 15-милли–метровой снайперки уделает «Лухс-3» в борт или корму запросто. Не потому, что «Лухс-3» – такая уж плохая бронемашина, а потому, что крупнокалиберные снайперки слишком хорошие.
Помимо бронемашины, наблюдались также тела… Прямо скажем – трупы.
Два трупа принадлежали французам (их полевое камуфло ни с чем не спутать). В третьем опознавался снорк – мутант зловредный и опасный. В четвертом и пятом… не французы… не военсталкеры… немцы? Да, точно, бундесы!
