– Ты теперь и в сигналах разбираешься? – грубо спросил Ким, – Это работа технарей, между прочим. Не слишком мелко для тебя?
И снова Индра ничего не ответил и отошел.
– Зря ты так, – Рут сидела рядом, определяя их маршрут – очевидно, по счастливой звезде, потому что ничего другого, что могло бы в этом помочь, лично Ким не видел. – Он так же переживает, как и ты, между прочим.
Вместо того чтобы урезонить, это замечание еще больше разозлило Кима. Что, все девушки мира всегда будут за красавчика Ино?
– Переживает?! Он?! – Машина дала такого козла, что Ерик позади протестующе закряхтел.
– Конечно. Кира говорит – это комплекс выжившего; только ты свой вымещаешь на нем, а он из-за своего тебе не отвечает, и ты от этого еще больше к нему цепляешься, и так до бесконечности.
– Давай без псикодинга, хорошо? – огрызнулся Ким. – За дорогой следи.
– Тут особого псикодинга и не надо. Дураку ясно: ты чувствуешь себя виноватым в том, что все силовики погибли, – в лоб заявила Рут, – И злишься на себя за то, что вылез тогда из-под транспорта и вынудил их идти за тобой. Нет?
Именно так Ким себя и чувствовал, поэтому окончательно взбесился:
– С чего ты взяла, что можешь об этом…
– Я тоже там была, – негромко напомнила Рут. – Я, кстати, поняла, что ты хочешь сделать, еще когда только до тебя дотронулась.
«Так вот кто это был», – промелькнуло у Кима в голове.
– И мне стало дико страшно, когда я это представила, потому что стаю за обедом я однажды видела, – продолжала Рут, – Я хотела тебя остановить, но потом…
– Что потом? – все еще резковато спросил Ким, потому что девушка сосредоточенно замолчала и только кусала губу.
– Знаешь, вообще, Кира часто правильные вещи говорит. Насчет количественных показателей… По большому счету, я согласна.
– Нельзя ли попонятнее?
– Можно и попонятнее, – нахмуренная Рут повернула к нему голову, – Если ты такой сильный и жуть как этим гордишься, то рано или поздно наскочишь на кого-то еще сильнее и проиграешь. А по-настоящему люди сильны тем, что измерить нельзя.
– Что, например? – Эти слова против воли зацепили Кима, что самым печальным образом сказалось на траектории движения транспорта.
– Например, храбрость, – серьезно сказала Рут. – Или самопожертвование.
– Или справедливость, или милосердие, или приятность тембра голоса – у Индры Ино, кстати, голос очень приятный, или способность к любви, конечно же, – Кира с трудом добралась до кабины по раскачивающемуся проходу, чтобы протянуть им несколько крошечных размочаленных кусочков мяса, еще сочившихся кровью.
– Выглядит отвратительно, – пробормотала Рут, беря еду.
– Я не специалист по расчленению убитых живых существ, ты это знаешь, – оскорбленно отозвалась Кира. – И если бы мы потратили всего десять минут, чтобы хотя бы обработать несчастных термически…
– Ну нет, чем ждать там, в тумане, я предпочитаю сырого тушкана, но по дороге к… ВОТ ОНА, КИМ, СПРАВА!!!
Ошметок зверька шлепнулся Киму на колено: напуганный воплем Рут, он резко вывернул руль, и они едва не встали на одну гусеницу. Кира полетела на пол и укорила оттуда:
– Детка, ты же видела эту реку раньше. Конечно, она уже не такая же, но ведь очень похожа.
На берегу пассажиры потребовали привала. Во-первых, всех уже тошнило от Кимовой езды – и не только в переносном смысле слова. Во-вторых, в остановке была и необходимость: Рут заявила, что никак не может сориентироваться, сидя в кабине, а лучше бы выяснить, как далеко им еще ехать, и в особенности какой погоды ждать.
Здесь не было тумана, хотя не было и солнца: все тонуло в каком-то сонном мареве, предвещавшем не то буран, не то потоп – главные специалисты по Открытой земле никак не могли сойтись во мнении. Река была не река, а настоящий разлив, маленькое море – широкая, почти неподвижная, изжелта-мутная. Время от времени в ней что-то всплескивало, а низкие песчаные берега поросли острой, сочной, похожей на узкие перья травой. Золотой диск еле угадывался в облачной пелене, но светил попослеобеденному: мягко и щедро.
Ерик настоял на том, чтобы ему помогли выбраться на воздух, и лежал ничком на спине у самой воды.
– Хорошо… – вздохнул он, – Я, когда в той трещине валялся, подумал было: в последний раз на небо смотрю.
– У тебя перебиты штук пять ребер, проломлена голова, сотрясение и бог знает сколько всего и как именно повреждено внутри, – заметила Рут, садясь рядом на песок. – Так что могло и вправду так выйти, что в последний раз. Если бы Ким не уперся рогом, как олень, что ему надо за тобой сходить.
Киму стало неловко, и он поспешно сказал:
– Повезло, что этот урод у тебя пульс не стал проверять.
– Урод стал, – возразил Ерик, закрывая глаза. – Но Ли-то меня научил кой-чему. «Безмятежность лотоса» знаешь? Я услыхал, что он ко мне спускается, и только-только успел в нее войти. Немного и надо было: он бы еще чуть-чуть посильнее долбанул – и я бы реально стал совершенно безмятежным. Ну то есть совсем.
– Безмятежность лотоса? – переспросил Индра, останавливаясь над ними.
– Энергию экономить, если надо, – пояснил дикарь и добавил гораздо мрачнее: – Ему бы для верности корнеальные рефлексы проверить, только он не проверил. Так что не из силовиков он был, зараза. Не учил его Каверин… – Ерик замолчал и горестно вздохнул.
Какое-то время они сидели и лежали в тишине, нарушаемой только звоном мошки, травяным шелестом и плеском. Пригревало плечи, воздух пах водой, а вода – сладковатой гнильцой и одновременно чем-то свежим. Странное дело: всем как будто одинаково захотелось вдруг забыть про тревогу, развалиться и расслабиться – таким мирным, безопасным и даже приятным казалось все здесь и сейчас.
– Раньше это называлось пикник, – сообщила Кира, которая сидела на кочке, расправив свою цветастую юбку вокруг ног. Юбка оказалась совершенно круглой. – То бишь выезд на природу в поиске чистого воздуха и приятных глазу пейзажей. Участники неспешно наслаждались привезенными с собой едой и напитками, все были расслаблены, по-доброму настроены и благорасположены друг к Другу.
– Да уж… – неопределенно протянула Рут, зажмуриваясь и подставляя лицо небу.
При мысли о благорасположении друг к другу Ким поискал глазами Индру. И нашел: тот брел по кромке воды, что-то высматривая. Вдруг он остановился, присел, чтобы поднять маленький предмет, и стал придирчиво осматривать.
– Эй, что там у тебя? – окликнул его Ерик.
Ино не стал отвечать, а подошел к ним и присел на корточки рядом с дикарем, показывая находку:
– О! Это ж этот… триболит?
– Аммонит, – поправила Рут, открыв один глаз. – Ничего себе, нашел. Если захочешь продать в Городе – будет оченно прибыльное дельце.
