Я неплохо знал конструктора еще во время его жизни в Городе. Это человек специфического склада, учтите: его нельзя недооценивать. Он обладает исключительной памятью и крайне своеобычным типом мышления. Из всех, кого я знаю, именно он в наибольшей степени способен смоделировать новую систему на основе старой – как раз то, что нам сейчас требуется.
Сами понимаете, найти материальные стимулы, способные соблазнить добровольного отшельника, трудно. И судьба Города, боюсь, конструктора теперь волнует очень мало. Но одной из ярчайших черт его характера всегда было любопытство. Чтобы пробудить его интерес, нужно говорить правду, но не слишком много правды. Если же вам удастся как-то вызвать и личную мотивацию – тем лучше.
Вот и все, что я хотел вам сообщить. Берегите себя».
Ролик шел по кругу, а Ким думал. Информацией его не балуют: по сути, что ему дает эта запись? С гулькин нос. Правда, со второго раза его внимание зацепила одна фраза: «Правду, но не слишком много правды». А не пытается ли Эдо пробудить его, Кима, интерес к задаче, сообщая ему так мало? Может, он послал запись как раз потому, что запись ни о чем не спросишь?
К примеру, о том, что же это за своеобычный тип мышления, который недоступен городским анализаторам и технарям всех трех ступеней, вместе взятым.
– Что за киношка? – Влас перегнулся было к нему, и Ким инстинктивно отвернул экран. – Прости, не хотел мешать.
– Да нет, ничего, – голова Кима была занята, но он не хотел показаться невежей: – Так ты… наверное, здорово в транспорте разбираешься?
– Ну не так уж прям здорово, но неплохо, – заскромничал Влас. – Сейчас и разбираться не надо, все уже сто раз разобрано. Собственно, у меня дел-то в этой поездке – посмотреть, плавно ли идет, да с водителями поболтать, – он широко улыбнулся. – Везунчик я: вроде как внеочередной отпуск выбил.
– Тебя не напрягает, что отпуск на Открытой земле?
– Да брось, – Влас пожал плечами. – Я, конечно, не герой, но мы же в транспорте. И целая «звездочка» нас стережет. Вот на месте… Там да, но там скорее вас двоих должно напрягать.
– Почему бы? – Вопрос Индры давал понять, что старательно глядя в потолок, он тем не менее прекрасно их слышит. На его нагрудном кармане что-то блеснуло, и, когда Ким разглядел что именно, слабые ростки симпатии к Ино в его сердце скукожились и истлели.
Влас повернулся:
– Ну так у вас же дела со старообрядцами, я так понимаю? Я уж не знаю, зачем Ким едет, но он-то механик в конце концов – так ведь, Ким? Механику-то они, может, и будут рады. И так непонятно, как у них там за столько лет все окончательно не переломалось.
– А кому не будут? – Головы Индра так и не повернул.
– Ну я так предполагаю, что пищевики или биотехники им тоже могут быть полезны. Только по тебе, уж прости, за километр видно, что ты не из них. А вот коммуникаторов старообрядцам любить, пожалуй, не за что. Коммуникаторы, когда они в лес уходили, много на них вылили всякого.
– С чего ты взял, что я коммуникатор? – От тона Индры повеяло нулем по Кельвину.
– Ну, приятель, – Влас простодушно развел руками и оглядел Индру, – Силовиком бы ты мог быть, если с натяжкой, но силовиков с нами и так пяток едет, зачем еще одного в догруз давать?
«Силовик с натяжкой»! Зная о тайном желании Индры стать именно силовиком (похороненном под грузом родительских ожиданий), Ким мог представить, как ему было приятно это услышать. А уж как приятно было то, что Влас даже не подумал примерить на него элитную профессию анализатора, – этого Ким и представить не мог.
Мелкое пакостное удовольствие от этого слабее не стало.
– Сдается мне, моя задача по сравнению с твоей в этом выезде… – натянутым, как струна, тоном начал Индра.
Ким не сомневался, что сейчас-то им и посчастливится узнать, с чего это Ино понесло на Открытую землю, но тут машину тряхнуло гораздо сильнее, чем раньше. И почти сразу – резко развернуло, накренило на бок и шлепнуло обратно. Они встали.
– Нет, ну надо же, и правда плавный ход какой, – удивленно-удовлетворенным тоном пробормотал Влас, схватившийся за спинку переднего сиденья.
Ким подскочил к окну, с досадой понял, что это не поможет, и вытянул шею вперед. Ремень мешал, и он нажал на защелку. Тут же раздался громовой голос Каверина:
– Пассажиры, разрешения покидать места не было! Живо пристегнули ремни и сидим смирно!
Сконфуженный Ким уселся обратно и изо всех сил стал прислушиваться. До него донеслись обрывки фраз, которыми оправдывался сидевший за рулем Сун: «Прямо по курсу же… Не должна, а вот есть… Да сами посмотрите…» Сидевший за командиром Ерик, пользуясь своим непассажирским статусом, все-таки отстегнулся и юркнул вперед. Через пару минут он вернулся и подобрался к ним:
– Пыльник там нарисовался, – нарочито небрежно сообщил он, покосившись на Индру: знает ли тот, что такое пыльник.
– Да быть не может, – уверенно сказал Влас. – Нас же метеорологи ведут. Они бы увидели.
– Метеорологи наши где? – с иронией уточнил дикарь, – В Городé! А мы тут, и у нас тут пыльник. Прямо стеной идет. Я уж их навидался, так что ты верь мне, а не метеорологам.
– И что нам с ним делать? – спросил Ким.
– С ним? С ним ты ни черта не сделаешь, а вот от него надо делать ноги…
– Ну и как тут в объезд?! – донеслось до них восклицание Суна. – Я же фронта не знаю!
Поскольку они все еще стояли, Ким догадался, что Каверин сейчас связывается с Городом и интересуется, какого рожна метеорологи пропустили зарождающийся посреди маршрута пыльник. Прошла еще пара минут, во время которых Ерик стращал их сочными описаниями всех виденных им за жизнь пылевых бурь и самых катастрофических их последствий. Потом Каверин рявкнул: «Арипов, на место!» – и они тронулись.
Сперва все шло неплохо. Но вскоре Ким с его каким-никаким опытом механика заметил, что гудение мотора постепенно меняется. Звукоизоляция в транспорте была почти идеальная, но Ким ощутил это телом: характер вибрации стал другим.
А потом добавилась и тряска: не такая, как раньше, а настоящая. Влас уже не хвалил свои амортизаторы, а сидел, по-крабьи растопырив конечности во все стороны и упираясь ими в ближайшие твердые поверхности. Правда, в ушах у него по-прежнему были наушники, а на лице – безмятежное выражение, так что и Ким, глядя на соседа, приободрился. Потрясет и перестанет, в конце-то концов.
Трясти не переставало: видно, Сун все-таки не угадал с фронтом, и они, как минимум, не удалялись от пыльника. А может, и шли прямо на него. Казалось, что это тянется целую вечность: транспорт шатало и так и этак, бойцы спереди изредка негромко выражались, а Ким периодически стукался о борт и думал, что слайдер как вид транспорта ему определенно больше нравится.
И вдруг все прекратилось. Особенно мощный толчок сотряс корпус машины, чувствительно приложив самых невнимательных лбами к спинкам сидений, и настала относительная тишина. На слух Ким убедился, что мотор работает на холостом – значит, они не заглохли, а встали по доброй воле. Добрались?
