«Прежде всего, поражает разница между положенным и реальным ассортиментом продуктов, получаемых военнослужащими (Для любого советского гражданина, служившего в Советской армии, в этом как раз ничего поразительного нет). Например, в Белорусском особом военном округе бойцы жаловались на перебои в выдаче пайка: масло, которое они «должны получать ежедневно, выдали сразу за 23 дня», а на курсах заместителей политруков на обед, ужин и завтрак курсанты неизменно получали картофельное пюре.
Такое же постоянство, правда, в другой продовольственной вариации, практиковалось и в 1-й Отдельной Краснознаменной армии. Там утром и вечером 10–15 дней подряд давали гречневую кашу, затем подряд 10 дней — соленую рыбу. «Суп из этой рыбы варят утром и вечером, соленый и очень жидкий, если обнаружишь в супе 3 куска от картошки — это счастье. Одним словом — питание скверное».
Об отсутствии в блюдах лука, моркови, томата и недостатке картофеля сообщали из Приволжского военного округа. Констатировалось, что бойцы недовольны таким питанием, но «на все сигналы… никто никаких мер не принимает». Из Киевского особого военного округа красноармейцы обращали внимание на то, что пища готовится невкусная и однообразная: «Борщ жидкий, совершенно ничего в нем нет, за исключением соленых огурцов» (Ну, это дело нам хорошо знакомо).
Нередко вместо «соленых огурцов» или картошки в пище можно было обнаружить самые разнообразные предметы и «пищевые добавки». Так, из Московского военного округа летом 1938 года сообщали: «10 июня к обеду вторым блюдом была подана тухлая колбаса. Ни командир, ни комиссар на этот факт не обратили внимания. 11 июня подали к обеду картофель в керосине, несмотря на то, что за день до этого дежурный по столовой запретил выдавать к обеду картофель такого же «качества». Ничего не менялось. 15 июня в поданном на второе картофеле обнаружилось стекло. Через день в хлебе нашелся гвоздь. 17 июня санитарная комиссия установила, что мясо, доставленное для столовой, было вымазано в навозе.
В Калининском ВО в пище систематически обнаруживались куски колючей проволоки, щепки, тряпки и другой скобяной товар. Такая же ситуация имела место в Ленинградском ВО: «Хлеб привозится за 4 дня раньше, в столовую дается в мерзлом виде… с этим можно еще мириться. Но когда в хлебе бойцы находят стекло, конские зубы, то это уже становится нетерпимо».
* * *
Казалось бы, вот они происки «агентов-вредителей». Однако все гораздо проще.
Красноармеец Н.Н. Черновол, описывая состояние пищеблока, сообщал в любимую газету: «Такую столовую приходилось представлять, когда прочитывал книгу о бурлаках, — грязная, неопрятная. Там, где хранятся продукты, появился мох. А отсюда появляются насекомые, как, например, тараканы, которые очень часто плавают в пище (борще, супе и т.д.)».
И во всех округах, везде было одно и то же: «На полу имеется нарост грязи на сантиметра два», «столы грязные, табуретки грязные, миски подают грязные, в кружках можно сажать картофель… Обеды подают в грязных бачках».
Самым грязным «местом» были сами работники пищеблока: «Мало того, что грязь в столовой, помощник заведующего столовой ходит сам всегда грязный, без халата, ему надо самому мыться 24 часа в бане и отмыть грязь на руках».
Столовые часто располагались в непригодных для использования помещениях. Во время приема пищи с потолка в тарелки сыпалась штукатурка или лилась вода. Столовые порой не отапливались, и зимой температура в них падала ниже нулевой отметки. Из Киевского округа бойцы писали, что холод «достигал 12–15 градусов, так что без перчаток нельзя было кушать». Такие же сигналы поступали из Приволжского ВО.
В столовых не было элементарного порядка, ни командиров, ни следивших за командирами комиссаров «мелочи» солдатского быта не интересовали совершенно. Многие бойцы просто оставались голодными. Из-за толкучки, например, в стрелковом полку Харьковского округа прием пищи длился 2— 3 часа, за кружкой чая красноармейцы простаивали в очереди около часа. Во многих частях не хватало обедов и ужинов. Так, из Белорусского округа сообщали, что 5 января 1939 года «не хватило ужина на 80 человек — бойцам. Пришлось им ждать до 12 часов ночи, когда приготовили ужин второй очереди». В Калининском ВО: «Перерывы от завтрака до обеда 10–11 часов, часто остаются без обеда люди».
Чтобы избежать случаев нехватки пищи, повара просто уменьшали порции, а если оставались излишки, «сэкономленное» выбрасывали на помойку. Полуголодные бойцы, выходя из столовой говорили: «Когда мы наедимся досыта?», и требовали «покончить с бездушным отношением к самому счастливому бойцу РККА». Газета «Красная Звезда» отвечала на подобные «отдельные проявления» недовольства очередной передовицей о методах «подлой деятельности агентов фашистских разведок».
На всех уровнях «пищевой цепочки» процветало воровство. Отцы-командиры не гнушались кормить себя и свои семьи за казенный счет, списывая потом продукты как испорченные. Это было тем более просто, что продовольствие при хранении и транспортировке гноилось тоннами:
«Часты случаи, когда вагон муки или крупы складывают на место, где только что лежал вагон утиль-сырья, алебастры, красок и т.п., или же в непосредственной близости, вплотную с подобными товарами. Бывает и так, что крупа, прибывшая в адрес склада НКО и не зараженная вредителями зерна, укладывается рядом с крупой, зараженной этими вредителями».
Отсутствие в ряде воинских частей ледников для хранения скоропортящихся продуктов и небрежное к ним отношение приводили к тому, что мясо валялось на грязном полу, или рядом с продовольственными припасами были брошены «рваные шинели, лыжи и другие вещи».
Помимо постоянной нехватки пищи, бойцы мучились от отсутствия в столовых нужного количества посуды: ложек, мисок, чайников, тарелок. Были случаи, когда на 100 человек имелось только 25–30 ложек или их вообще не было, и бойцы «кушали через край миски все густые и жидкие кушания. Из-за этих ложек у красноармейцев начало вызываться недовольство против командования части». Корреспондент из 1-й Отдельной Краснознаменной армии, сообщая о нехватке ложек и мисок, отмечал, что «приходится подолгу ожидать и, после того как дождешься, ложки берешь немытые. Ибо если отдать мыть — больше не получишь. Аналогичные письма поступали в редакцию «Красной Звезды» ежедневно из всех военных округов. Начальник Политуправления Л.З. Мехлис, выступая 4 апреля 1939 года перед активом Киевского особого округа, привел пример, когда «на целый полк было 150 ложек, и красноармейцы в нескольких очередях стояли, чтобы получить ложку, буквально с бою ложка бралась».
Антисанитария приводила к тому, что многие военнослужащие страдали желудочными заболеваниями. По данным Политуправления, только за январь-февраль 1938 года в частях приграничных округов было зарегистрировано «двадцать одно отравление», в результате чего заболели 1963 красноармейца. Командование, вместо того, чтобы принять меры — пресечь воровство, обеспечить условия для хранения продуктов, застеклить окна, отдраить помещения и отмыть работников столовых, — предпочитало затыкать жалобщикам рты универсальным способом. Мехлис сообщил: «Кое-кто из головотяпов, когда красноармейцы обращаются к ним по поводу безобразно сваренного обеда, подводит это дело под коллективку, учит наказывать за это красноармейцев, а не тех людей, которые безобразно относятся к красноармейцам».
