Между тем, задолго до 1917 года гениальный русский писатель Ф.Ф. Достоевский пророчески указал наиболее характерные черты общества «победивших социалистов»:
«Каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях — клевета и убийство, а главное равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук, талантов».
[15]
И точно, едва завоевав страну, новоявленные «просветители» принялись жечь книги.
Вообще, как показывает исторический опыт, все революционеры, придя к власти, становятся мракобесами. Силой захватив власть, они приводят народ к повиновению террором, после чего ведут «истомленную массу» к всеобщему счастью, помахивая перед носом морковкой светлого будущего и приставив пистолет к затылку. А для того, чтобы как можно скорее оболванить народ своими идеями, необходимо оградить его от тлетворного влияния идей посторонних.
В решении этой задачи важная роль отводилась Народному комиссариату просвещения, в рамках которого 12 ноября 1920 года был образован Главный политико-просветительный комитет Республики. Бессменным председателем этого комитета до 1930 года была Н.К. Крупская — жена Ленина, страдавшая базедовой болезнью и истерией. Известный историк Ю.В. Готье
[16]
однажды был приглашен на заседание сего учреждения, после чего сделал запись в своем дневнике:
«Я был водим в Комиссариат Народного просвещения на заседание коллегии комиссариата… На заседании присутствовала Н.К. Крупская-Ульянова, без 5 минут русская императрица; я не ожидал видеть ее такой, какая она есть — старая, страшная, с глупым лицом тупой фанатички, причем ее уродство подчеркивается ясно выраженной базедовой болезнью; остальные присутствовавшие были Познер, Шапиро, Маркс и другие представители господствовавшего племени…
Оказалось, что мне не нужно было вовсе приезжать. Я однако не раскаиваюсь, что потерял здесь время; картина убожества и неумения ничего сделать, разве что утопать в словах, была так ярка, что оставила во мне неизгладимое впечатление и убедила еще раз, что эти существа, имеющие от людей только образ, ничего создать не могут».
Надежда Константиновна, в молодости безуспешно пытавшаяся просвещать рабочих идеями Маркса, нашла, наконец, себе занятие по душе. Утвержденная ею инструкция предписывала немедленно развернуть работу по очищению библиотек от «вредной литературы». Инструкция Крупской легла в основу секретной директивы Наркомпроса, подписанной в 1923 году.
Согласно ей, изъятию и уничтожению подлежала литература «следующих «типов»: патриотическая, черносотенная, враждебная передовым идеям, религиозно-нравственная, историческая беллетристика, идеализирующая прошлое, проповедующая мещанскую мораль, сентиментальная, «бледная, не художественная», упадочного настроения, пошлая юмористика, «литература надрыва и упадочнического настроения», мистика, романы приключений и т.д.
Далее документ уточнял:
«Так как под эти рубрики можно подвести почти всю старую литературу, то Главполитпросвет вырабатывает примерные списки изымаемой литературы, которые в течение ближайшего времени будут периодически высылаться, чтобы места имели более конкретные представления о том, что допустимо в библиотеках… Списки эти примерные и потому отнюдь не будут исчерпывать всего, что надо изъять».
Лица, «виновные в сокрытии запасов книг», подлежали преданию революционному суду.
В число авторов, мешающих «советскому строительству», первыми зачислили почти всех философов, психологов, социологов: Платона и Аристотеля, Декарта и Канта, Юма и Беркли, Шопенгауэра и Ницше, Спенсера и Маха… Их заменяли марксизмом, якобы аккумулировавшим в себе всю «сумму человеческих знаний». Следом запретили Льва Толстого и Достоевского, Дюма-отца и Майн-Рида, Лажечникова и Загоскина, Сенкевича и Аверченко… Вместо них подлежали распространению брошюры вроде «Всемирный Октябрь» и «Уничтожайте вошь», портреты Маркса, Ленина, Троцкого, Свердлова.
Как известно, халиф Омар когда-то изрек: "Зачем нужны все эти книги, если есть Коран"?!, после чего велел сжечь Александрийскую библиотеку. Перефразируя его слова, суть позиции большевиков в 1920-е и 1930-е годы можно выразить словами — «Зачем нам библиотеки, если у нас есть «Капитал»?!
Подлежала уничтожению вся старая школа, по мнению Ленина, «вырабатывавшая прислужников, необходимых для капиталистов», и старые вузы, которые нарком Луначарский объявил «кучей мусора». Между прочим, в 1923 году, когда «Ильич» уже впал в маразм и решил заняться разведением кроликов, книги по кролиководству для него пришлось выписать из Германии.
* * *
В педагогике на первое место выдвигалась задача формирования у подрастающего поколения классового сознания, чуть ли не с пеленок. Напомним, что в 20-е годы от воспитателей детских садов и преподавателей школ требовали проведения «правильной классовой политики» и воспитания у детей «ненависти к социально чуждым элементам». Даже малышам в возрасте 3–4 лет разъясняли сущность классовой борьбы и реакционность буржуазии.
В школах комиссии проверяли, все ли ученики дали подписку о непосещении церкви, как проходит антирождественская кампания, проводится ли «индивидуальная обработка ребят отрицательно настроенных со стороны общественно-политической». Шкрабам (учителей переименовали в «школьных работников» — «шкрабов»), воспитанным в дореволюционную эпоху, ставилось в вину чрезмерное «увлечение общепросветительными задачами в ущерб интересам пролетариата». Высказывания вроде того, что «учитель должен учить» расценивались как вражеская диверсия и «кулацкая» пропаганда. От учителей требовалось не обучать, а «идеологически воспитывать у учащихся вражду к чуждому им классу».
Сотрудник Наркомпроса, некий В. Шульгин писал: «Борясь за темпы коммунистического воспитания, мы должны освободиться от традиционных излишеств… Надо выкинуть все излишнее из программ, надо пересмотреть их под углом зрения ускорения темпа».
