Таким образом, генералу Москаленко совершенно не нужна была разведка боем, за двое суток до операции раскрывающая все его хитроумные планы: «Но сколько я ни доказывал это командующему фронтом Ф.И. Голикову и его штабу, ничего не помогло. Разговор был короткий: «Выполняйте распоряжение». Пришлось, разумеется, выполнять».
Петр Первый как-то сказал: «Не придерживайся Устава, яко слепой стены». Но в данном случае дело было не в уставе, а в указаниях «самого великого полководца», который неустанно учил генералов военному делу. Штабы Юго-Западного и Воронежского фронтов получили очередное откровение Верховного Главнокомандующего о том, как следует готовить наступление:
«Так как немцы знают о наших М-30, взрывающих весь передний край обороны, они усвоили поэтому тактику следующую: оставляют на переднем крае только охранение, а сам передний край обороны относят в глубину на 4–5 км. Этой тактике немцев мы должны противопоставлять свою контртактику, а она заключается в том, что нам нужно раньше, чем перейти в наступление, делать боевую разведку с целью вскрытия переднего края обороны, и надо во что бы то ни стало добраться до переднего края обороны противника. Провести ряд активных разведок, взять пленных и через них все узнать, с тем чтобы напрасно не израсходовать боеприпасы. Разведку провести боем, отдельными батальонами за два дня до начала операции».
Потому Голиков, в натуре которого всегда преобладала комиссарская жилка, принял руководящее указание к неукоснительному исполнению. За это не наказывают. Но и грамотнейший Василевский промолчал, прекрасно понимая бессмысленность сталинской «контртактики» в данной конкретной ситуации.
12 сентября в полосах наступления 18-го стрелкового корпуса и 3-й танковой армии была проведена стандартная разведка боем: батальоны сходили в атаку, положили энное количество бойцов и отошли на исходные позиции. Наблюдатели кое-что засекли и нанесли на карты.
Командарм-40 вместо разведки решил предпринять натуральное наступление с задачей не просто выяснить начертание вражеского переднего края, но захватить опорные пункты противника и создать условия для дальнейшего продвижения вперед. Не посвящая в подробности штаб фронта, генерал Москаленко приказал четырем дивизиям первого эшелона занять исходные районы и в полдень, после часовой артподготовки, нанес сильный удар передовыми батальонами, поддержанными двумя танковыми бригадами и штурмовой авиационной дивизией. Венгерская 7-я пехотная дивизия дрогнула и, оставив занимаемые рубежи, в беспорядке отступила более чем на три километра.
На следующий день после еще более мощной артиллерийской подготовки (после ее окончания бойцы шли в атаку в полный рост) в двухэшелонном построении двинулись на запад главные силы 40-й армии — 25-гвардейская, 141, 107, 340-я и 305-я стрелковые дивизии, 253-я стрелковая бригада, укомплектованная курсантами военных училищ, 86, 116, 150-я танковые бригады — 133 танка). В третьем эшелоне находились еще две дивизии, составлявшие резерв фронта. Им противостояли три пехотные дивизии венгров (6, 20, 7-я), которые стали отступать чуть ли не с первых минут боя. К исходу 14 января их оборона была прорвана на 50 км по фронту и на 17 км в глубину. Еще через сутки в полосе 2-й венгерской армии зияла 100-километровая брешь, в которую хлынули советские войска.
С утра 14 января перешли в наступление южная и центральная группировки, а также 6-я армия генерал-майора Ф.М. Харитонова.
18-й отдельный стрелковый корпус (309, 161, 219-я стрелковые дивизии, 129-я стрелковая и две танковые бригады) к исходу 15 января также преодолел тактическую зону обороны 7-го венгерского корпуса (12, 19, 23-я пехотные дивизии) и начал «сворачивать» ее в обе стороны и одновременно развивать прорыв в глубину.
Атака стрелковых дивизий, следовавших в первом эшелоне 3-й танковой армии, была отбита немцами, но ввод в бой трехсот танков 12-го и 15-го корпусов резко изменил обстановку. К вечеру танкисты продвинулись на 12–23 км, разгромив в районе Жилина штабы 24-го танкового корпуса, 385-й и 387-й пехотных дивизий, и с утра 15 января развернули наступление в северном и северо-западном направлениях. 106-я танковая бригада ворвалась в Россошь, к крайнему удивлению обосновавшегося в городе и ни о чем не подозревавшего штаба Альпийского корпуса.
7-й кавалерийский корпус взял курс на Ровеньки, Валуйки.
16 января 12-й танковый корпус почти беспрепятственно продвигался в глубокий тыл итальянских войск и частей 24-го танкового корпуса, отступавших за реку Черная Калитва. 15-й танковый корпус стремительным броском овладел Ольховаткой и выходил к Алекссевке с юга.
17 января левофланговые дивизии армии Москаленко достигли района Острогожска, где встретились с частями 18-го стрелкового корпуса, а к исходу 18 января 305-я стрелковая дивизия 40-й армии и 15-й танковый корпус соединились в районе Иловайское — Алексеевка. «Котел» замкнулся. К этому времени 12-й танковый корпус вышел в район Карпенково и установил связь с пехотой генерала Зыкова, расчленив окруженную группировку противника на две части.
Одновременно создавался внешний фронт окружения. На севере он был образован правофланговыми соединениями 40-й армии, на юге — 7-м кавалерийским корпусом, соединения которого 19 января овладели важным железнодорожным узлом Валуйки, захватив в неприкосновенности богатые продовольственные склады. К этому времени 6-я армия, отбрасывая арьергарды противника, вышла на реку Айдар.
Войска гитлеровских сателлитов, менее мобильные и хуже подготовленные, оказались не способны ничего противопоставить этому натиску: «Дивизии союзников были оснащены слабее немецких, особенно им недоставало противотанкового оружия. Их артиллерия не имела современных тяжелых систем, как немецкая или русская, а недостаточное количество средств связи и плохая подготовка не позволяли им осуществлять внезапное массирование огня… Румыны, итальянцы и венгры вели бой главным образом живой силой, и в борьбе против русских их ресурсы быстро таяли». Между тем советские генералы, целенаправленно нанося удары по «слабым звеньям», постарались сполна использовать весь оплаченный большой кровью опыт. Танковые соединения устремлялись в прорыв и, обходя опорные пункты, преодолевали по 50–70 километров в день. За ними следовали стрелковые дивизии, закреплявшие успех. На флангах немедленно выставлялись истребительные и противотанковые бригады. Артиллерия, по воспоминаниям Москаленко, работала выше всяких похвал, действуя синхронно с пехотой и танками: «Примерно треть артиллерии, находясь в боевых порядках позади пехотных цепей, сопровождала атаку пехоты и танков. Она уничтожала противотанковые средства противника и огневые точки, мешавшие продвижению пехоты. Другая треть огнем с закрытых позиций расчищала дальнейший путь пехоте и танкам, а последняя, меняя огневые позиции, приближалась к атакующим. Управление артиллерией мы централизовали, сосредоточив его в руках командующего артиллерией. В его распоряжении была хорошо налаженная связь — проволочная и радио. Благодаря этому имелась возможность в нужный момент организовать массированный огонь по местам сосредоточения противника как на переднем крае, так и в глубине обороны. Создавая таким образом перевес мощных огневых средств, мы могли влиять на исход боя, обеспечивать войскам армии непрерывное продвижение вперед». Москаленко был из тех генералов, кто не стеснялся признавать ошибки и учиться, и к этому времени, по оценке Василевского, он «заметно вырос как полководец».
